— На желания, друг мой, на желания. — Димка многозначительно поднял палец. — Или на раздевание, как вариант.

— Дмитрий, ты, кажется, нарываешься, — возмутилась я, тоже пытаясь вырваться. — Второй вариант нам не подходит.

Но Дериглазов-младший держал крепко, так что пришлось смириться и перестать разжимать его руку. Впрочем, Тимофею такое панибратское отношения друга к няне тоже не радовало. Взгляд, которым он смерил покоящуюся на моей талии ладонь, мог испепелить.

— Отлично, тогда на поцелуи! — усмехнулся Димка.

Подопечный подавился последней ложечкой торта — кажется, не в то горло попала, это от шока — и закашлялся. Лицо его покраснело, приобретая насыщенно-малиновый цвет, я даже заволновалась: вдруг сильно подавился? Но друг лишь заботливо похлопал его по спинке и продолжил:

— Хотя желания — идеальный вариант. Попросить можно всё. Что скажете на это?

С трудом откашлявшийся Тим поднял голову. С сомнением осмотрел Дериглазова, меня, руку на моей талии и задравшуюся майку. Вздохнул и согласился:

— В целом, можно.

— Хорошо. — Димка довольно потёр ручки. — А ты, Лада?

Ответить я не успела. В кармане у Димки зазвенел мобильный, выдал поистине дикую мелодию и неистово завибрировал. Дериглазов вздрогнул, мгновенно отпуская мою талию, и пристально посмотрел на экран. Прикусил губу, нервно побарабанил пальцами по одеялу. Я попыталась подсмотреть имя на экране, но Дима специально повернул его так, чтобы увидеть было сложно.

— Лада пока думает, а мне нужно ответить, — бросил он, принимая вызов и вылетая в коридор.

Думать было не нужно — я собиралась отказаться. Зачем, если и так уже выудила почти всё необходимое? Чтобы сыграть пару конов и накопить желания на будущее? Спасибо, мне и так неплохо. Вдруг Тим и играет так же неплохо, как и я? Выиграет, накопит желаний, и мне придёт конец.

— И каков ответ? Сыграем или нет? — поинтересовался подопечный.

— Вообще-то, вопросы пока что задаю я, — усмехаюсь в ответ. — Так что там с аварией?

Подопечный моментально мрачнеет и отворачивается, делая хоть что, только не смотря на меня: отпивает холодный чай, ровно составляет тарелки на подносе, теребит серебряный браслет на запястье. Забавно, я настолько старалась не присматриваться к пацану, что раньше не замечала даже браслета.

Ответа нет.

— Тимофей…

— Я пытался ответить, но нас прервали, — наконец, возвестил он. — Торт я доел сам. Какие ещё вопросы?

— Но ты же обещал! — Я чуть не подавилась от возмущения.

— Обещал, — он кивнул, так и не смотря на меня. — И отвечал. Пока ты меня кормила. Еда закончилась.

— Ну ты наглец…

Значит, еда закончилась и ответы тоже закончились? Хитрый-хитрый мальчик Тимошка, ты же понимаешь, что с таким поведением я кровь из носа заставлю ответить на вопрос об аварии? Что, где, когда, явки, пароли! В смысле, когда случилось, почему и какого чёрта ему теперь нанимают нянек. Женщина, которой распалили излишнее любопытство — самое страшное, что может представить человечество.

— Не надо тут, — фыркнул пацан. — Я честно выполняю условия: кормили — отвечал, еда закончилась — молчу.

— Замечательно, сейчас принесу ещё кусок запеканки! И буду кормить дальше, пока не лопнешь, — не удержалась я, раздражённо наклоняясь к нему.

— И как же ты меня заставишь? Свяжешь? — он тоже подался ближе.

Снова глаза в глаза, почти нос к носу, тяжёлое дыхание и сжатые кулаки…

— Нет, ну вас на пару минут нельзя оставить, — закончивший разговор Дериглазов вновь замер на пороге разглядывая очередную двусмысленную картину. — Что это за стремление стать ближе?

Тимка пронзил друга таким едким взглядом, что даже у меня пробежал мороз по коже, но у Димы, кажется, давно развился иммунитет. Он пожал плечами и снова занял своё стратегическое место — на кровати между мной и подопечным.

— Согласен, судя по взгляду, который мог бы убить, вы наоборот хотели друг друга уничтожить. — Дериглазов повернулся ко мне. — Терпи, Ладочка, пока нельзя, пока что он ещё маленький. Но через тринадцать дней этому лбу исполнится восемнадцать, и ты сможешь с чистой совестью его отшлёпать. — Димка многозначительно пошевелил бровями и шепнул мне на ухо: — И никто не посмеет посчитать, что ты совращаешь малолетних.

Из-за плеча Дериглазова мне прекрасно было видно, как подопечный со стоном закрыл лицо руками. Кажется, он совсем не хотел, чтобы его… отшлёпывали. Это ещё вопрос, кто кого совращает? Этот небритый дяденька первый начал неподобающе себя вести, а я… Внимательно себя осмотрела: бриджи, скромная майка без выреза, домашние тапочки. Именно, а я — сама невинность!

Димка, кажется, подслушал мои мысли, потому что лукаво заметил:

— Впрочем, мало ли, вдруг у Тима другие планы на отшлёпывание.

Я еле удержалась от того, чтобы не закашляться, просто сидела и с каменным выражением лица сверлила взглядом кофейный столик. А Дериглазов продолжал:

— Это и многое другое можно получить, если согласиться на игру в карты. Ну как, Лада, готова?

Но меня смутил не вопрос, а другие его слова. «Это и многое другое». Вопросы. Наглый Тимошка не желает отвечать на них сейчас, но, возможно, ответит, если я обыграю его в карты? Если выиграю, потрачу одно желание на вопрос, если нет… что ж, попытка не пытка.

— Готова, Дим, готова. — Я зыркнула на Тима и добавила: — Кое-кто не умеет исполнять обещания. Значит, будет отдуваться за желания.

Подопечный усмехнулся. Угроз он не боялся.

Лада ушла вскоре после разговора об игре в карты, и Тим остался один на один с ухмыляющимся Дериглазовым. То ли чертовски довольным, судя по изгибу губ, то ли бесконечно несчастным, о чём говорил усталый и растерянный взгляд. Тим хотел проверить обе теории и немного попытать друга… но тот первым сделал свой ход:

— Ты хотел её поцеловать! — шёпотом выпалил Димка, закрывая дверь на замок. Видимо, чтобы няня не зашла и случайно не подслушала.

— Что? — Тимофей опешил. — С чего вдруг?

— А то я не заметил. — Дериглазов закатил глаза. — Эй, пока она ела торт, ты готов был съесть её.

— Ничего подобного.

Слишком резко, слишком кардинально, слишком быстро. Неправильная реакция, неадекватная. И друг прекрасно это понял: он фыркнул, коротко кивнул и подошёл к компьютеру. Как всё это выдало понимание? Музыкой. Дериглазов «разбудил» технику и щёлкнул на иконке плейлиста — из колонок мгновенно раздались первые звуки. Только когда они начали глушить, Дима убрал руку с переключателя, повернул колонки динамиками в сторону двери, а Тима схватил за руку и потянул к окну. Классика их тайных разговоров: если развернуть колонки, у окна звуковые волны так не бьют.

— Итак, с чего ты вдруг обратил внимание на няньку? — хмуро поинтересовался Дериглазов. — Я вовремя, чтобы успеть застать шикарную картину.

Это так важно? — вопросом на вопрос ответил Тим, поджав губы.

Он мог бы ответить, но совершенно этого не хотел. Потому что… сам не знал? Или потому, что Дима оказался прав: в какое-то мгновение ему действительно, бесконечно, чертовски захотелось её поцеловать? Или съесть. Вместо торта. Вместе с тортом. Это было странно, но…

— Важно.

Важно ли? Тим не знал.

— Это был просто порыв, — ответил он, наконец, сдаваясь под пристальным взглядом друга. — Внезапный, мгновенный. Не знаю! Ты же сам сказал, что она «девочка-конфетка» и… — Тим замялся, прищурился, изучая Дериглазова взглядом. — Секундочку, а чего ты, собственно, сегодня припёрся?

Дима не должен был ничего увидеть, не должен был — к сожалению или к счастью — прервать это короткое мгновение. Потому что он никогда — никогда! — не приходит без звонка. Никогда… кроме нескольких случаев.

— Ты ведь пришёл не о картах поговорить, а теперь сам пытаешься сменить тему, сваливая всё на меня, — догадался Тим, хлопая себя ладонью по лбу. — Чёрта с два, Дериглазов, ты притащился из-за неё? Опять?