Сначала у меня не было слов. Секунд десять сидела и беззвучно открывала и закрывала рот, как рыба. Онемевшая, ошарашенная, глупая рыбка гуппи, которую работодатель только что обвинил в сексуальной связи с его сыном. Когда, чёрт побери, ничего даже не было, кроме пары жарких поцелуев и эрекции!

Потом на место онемению пришла ярость. Дикая и почти неконтролируемая, которая подкинула меня со стула, заставляя вскочить и выпалить:

— Да как вы смеете? Я не сплю с вашим сыном!

Голос прозвучал слегка визгливо, но когда на кону стоит честь…

— Да-да, я заметил как вы вчера в коридоре «не спали», — Алексей махнул рукой. — Лада, успокойтесь, я вас не обвиняю. Во-первых, Тимофей красивый молодой человек, с которым не грех переспать. Мужчина. Юное страстное тело, бесконечная энергия. Во-вторых, если после того, свидетелем чего я стал, вы не продолжили, я очень разочаруюсь в Тиме. — Он вздохнул, сложил пальцы пирамидкой и устремил на меня прямой пристальный взгляд. — Я бы в свои восемнадцать соблазнил вас дня через три после назначения. И весь месяц оттягивался на полную.

Кажется, после этих слов меня поразил очередной приступ немоты. Слов не было. Никаких. Не было даже сил развернуться, хлопнуть дверью и свалить из дома этого извращенца к чёртовой матушке. Отец, который даёт своей работнице добро на секс с его сыном. Как это понимать? Как оскорбление? Или благословление?

— Принимайте это за комплимент, — словно прочитав мои мысли, добавил работодатель. — Я бы и сейчас не отказался вас соблазнить, но слишком люблю жену. Так что пусть сын развлекается.

Было мерзко, в словах Алексея я слышала подтекст. Развлекается. Справки мои он видел, знает, что «чистая». Почему бы и нет? Такая логика?

— Спасибо за комплимент, Алексей Андреевич, — процедила я. — Но вы ошибаетесь. У нас с вашим сыном не было и не будет никаких «развлечений». Если ему так хочется, пусть развлекается с девочками своего возраста.

Меня трясло, в груди клокотала дикая смесь из ярости, обиды и капельки жалости. К этому мужчине, к Тиму, к себе. Как мы все докатились до такой ситуации? Где повернули не туда? Я резко выдохнула и рванула к двери, услышав вслед явный смешок. А потом голос:

— Вы обдумайте это лучше.

Что «это»? Предложение спать с его сыном? Нет, спасибо. Даже если вчера мне искренне хотелось подчиниться желанию, больше я об этом не подумаю. Сегодня же соберу вещи и свалю из этого дома. Точно свалю!

— Не ведите себя, как мой сын, успокойтесь. Мы завтра уезжаем. Если к тому моменту вы не съедете, будем считать, что контракт продлён на условиях, которые вам предлагала Алевтина. Решайте, — заявил он решительно, словно забивал последний гвоздь в крышку моего гроба.

Даже не обернулась. Выскочила из кабинета, едва удержавшись от того, чтобы не хлопнуть дверью и кинулась в комнату. Вещи. Срочно собрать вещи и сбежать отсюда. Но на пороге затормозила: дверь в комнату Тима была слегка приоткрыта. Сердце дрогнуло, прекращая биться, словно бы остановилось навеки. Мне невероятно захотелось заглянуть, зайти. Секунда тишины, вторая, третья… Я глубоко вздохнула, мысленно вынуждая главную мышцу организма сокращаться. Подопечный только рад будет, что гувернантка наконец-то исчезнет. Между соблазнительной (надеюсь) нянькой и свободой я бы выбрала свободу.

А потому скрылась у себя и с размаху упала на кровать, кутаясь в одеяло. Полежала пару минут, пытаясь унять дрожь, но ничего не получалось. Совсем ничего. Никак. Совершенно. Нужно было действовать.

Я подскочила, кидаясь к шкафам, вытащила сумку, расстегнула замок одним резким движением, едва не вырвав его с корнем. Уборка пошла на пользу — всё лежало на своих местах, осталось только скидать вещи в сумку и сбежать из этого Ада, где меня обвиняют в грехах, которые ещё не удалось совершить. Не уверена, что злилась бы меньше, если бы в том же тоне меня упрекнули в грехе совершённом, но по крайней мере не чувствовала бы себя настолько оскорблённой.

А чего ты хотела, Лада? Сама позволила себе связаться с малолеткой в доме его родителей.

Я едва не зарычала, срывая с вешалки платье, вцепляясь в него, как гарпия, когда дверь открылась. Почти беззвучно, но я всё равно почувствовала движение за спиной и резко обернулась. На пороге стоял Тим, он окинул взглядом разбросанные вещи и остановился на мне. Настороженно прищурился, поджал губы — я сильнее стиснула платье, чтобы не показывать, как чертовски дрожат руки.

— Ты уезжаешь? — наблюдательно подметил он.

На тумбочке пиликнул телефон, ничего не ответив подопечному, я подхватила мобильный и открыла пришедшее сообщение. Деньги. Сумма, обещанная за отработанный месяц. Вся до копейки.

Нет, Тим, я не уезжаю, я сбегаю.

— Ты уезжаешь, — теперь уже утвердительно.

Подопечный оттолкнулся от двери, преодолевая расстояние между нами, и остановился почти вплотную. Чтобы увидеть его, стоило запрокинуть голову, но я отказывалась, продолжая смотреть на экран, гипнотизировать взглядом полученную сумму. Тим тоже успел заметить размер «зарплаты».

— Неплохо, — усмехнулся он. — Но не стоит потраченных нервов, правда?

— Каких именно? — выдавила я, не в силах думать ни о чём, кроме слов его отца. То ли оскорбления, то ли предложения остаться.

— Из-за моих побегов, музыки, попытки тебя угробить…

Но я не могу остаться.

— Ты просто хотел свободы, — вздохнула я.

Когда работодатель считает, что… нет, не могу.

— Лада, — позвал Тим, я даже не шелохнулась. Тогда он поймал пальцами мой подбородок и заставил поднять голову. — И кто тут возмущался, что его называют малышом? — улыбнулся он.

И замер. Замер, глядя мне в глаза и поглаживая пальцами щёку. Дыхание у него было тяжёлым, гулким. Затруднённым, как и у меня. Потому что, несмотря на все оскорбления от его отца, несмотря на возраст и статус, и ещё кучу всяких «несмотря», этот парень меня манил. Гипнотизировал, вынуждая мозг отключаться.

— У меня есть последнее желание, — прошептал он, сглатывая. — Выполнишь, раз собралась уезжать?

Я не ответила, для этого не было сил. Затуманенного сознания хватило, только чтобы кивнуть. Коротко, отрывисто, со всей ясностью отвечая на очередной поцелуй и невысказанное желание. Нет, Алексей Андреевич, я не сплю с вашим сыном. Мы всего лишь целуемся так яростно, что сносит крышу. Всего лишь сами не понимаем, когда это началось, кто кого соблазнил или когда всё закончится.

Хотя нет. Закончится всё сегодня.

— Боже, Лада, — выдохнул подопечный, на мгновение отрываясь от губ, ловя моё лицо в ладони и заглядывая в глаза. — Ты, правда, уезжаешь?

Я молчала, не кивала, не двигалась, но Тим сам нашёл ответ. Чёртыхнулся сквозь зубы, снова заставил ответить на поцелуй. Который уже по счёту? Не слишком ли много для одного желания? Судя по тому, как охотно я отвечала, — не много.

— Не уезжай, — в следующую паузу прошептал он, прижавшись губами к уху и крепко-крепко обнимая. — Не уезжай. — Он целовал, целовал, целовал меня… в щёку, в шею, в подбородок. Куда удавалось дотянуться. — Лада, умоляю, я не хочу. Просто останься. На новый контракт, он будет, я что-нибудь придумаю… Только не уезжай.

Он повторял это снова, снова и снова. Ловя губами мои губы, глядя ладонями по спине, прижимаясь лбом к моему лбу. Просил, умолял. Утащил меня на кровать, укутывая в одеяло, словно чувствовал, что случилось что-то плохое (или просто решил связать, чтобы не сбежала?), и просто сидел рядом.

Мальчишка, который отымел мне все мозги. Молодой человек, к которому бесконечно притягивало. Ещё не мужчина, но зато тот, в чьих объятиях внезапно становится плевать на оскорбления.

— Я подумаю, — наконец, выдавила я.

Хотя уже всё решила.

Каким было решение? Я… осталась. По крайней мере, решила попробовать. Алевтина предлагала так называемый контракт, во время которого мне позволено сбежать в любое время. Зачем именно сейчас? К тому же за этот месяц мы с Алексеем виделись раз десять максимум. Что изменится в следующем? Если получится избегать главу семейства, спокойно смогу продержаться весь август, и плевать, что он обо мне думает.