Вернётся раньше и устроит здесь вакханалию? Судя по взгляду, именно так она и думала. Но я не спорила, на душе было неприятно, словно кошки скребли — не хотелось, чтобы Тим уезжал надолго. Если честно, хотелось тоже побыть маленькой девочкой. Вломиться к нему в комнату, устроить скандал за истерику, разрыдаться и заставить крепко обнять. Но я лишь вздохнула, улыбнулась Алевтине и пообещала послезавтра обязательно быть дома.

А потом кинулась к компьютеру и написала сообщение Вероцкому: «Выходной в кармане, карма тебя любит. Когда и где завтра встретимся?»

Стас не заставил себя долго ждать: «В ТЦ на Ленина, в шесть. У отдела с сувенирами. Пойдёт?»

Пойдёт. Ещё как пойдёт.

***

Ровно в три я стояла у сувенирной лавки, разглядывая через стеклянную витрину статуэтки слонов, лягушек и черепах. Кто там из них к любви? Два слона? А к прочищению сознания хоть один есть? Куплю и поставлю на тумбочке, чтобы всегда здраво мыслить и легко анализировать любую ситуацию.

Вчера перед отъездом Тим всё же заглянул ко мне, застал сидящей за компьютером и смотрящей в наушниках летсплей. Подошёл абсолютно беззвучно — конечно, когда в наушниках кричит безумный мужик, наткнувшийся на очередного монстра, любой грохот будет казаться тихим, — порывисто обнял за плечи и поцеловал в щёку. А потом просто ушёл, ничего не сказав. Когда я успела торопливо переодеться в одежду, в которой можно показаться на глаза работодателям, и сбежать по лестнице вниз, их машина уже скрывалась в конце аллеи.

Мне остались только воспоминания о внезапных объятиях и целая куча мыслей. Хороших и плохих.

— Приветствую милых дам, которым под силу ужиться с настоящим монстром, — раздался весёлый голос за спиной.

Я резко обернулась и нос к носу столкнулась с большим рулоном розовой сахарной ваты на палочке. Стас, видимо, планировал вручить её мне, но на самом деле едва не впечатал в лицо. Подарки «сокола» не менее суровы, чем он сам.

— Здравствуй, — улыбнулась я, забирая вату. — Спасибо. Что за важный разговор?

— С ходу в карьер? — Стас покачал головой. — Нетерпеливая.

Спасибо, это уже успел заметить Тим дней пять назад, но он, кажется, не возражал. Так что не спорю, нетерпеливая, но только когда касается чего-нибудь важного. Видимо, Вероцкий заметил мой хмурый взгляд, потому что вздохнул и добавил:

— Раз уж выбрались в город, давай прогуляемся. Ешь вату, смотри по сторонам, а как найдём место поспокойней, поговорим.

Этот вариант был уже более резонным, так что я кивнула, отрывая пальцами кусочек ваты и кладя в рот. Зря тратить добро не хотелось, особенно вкусное, сладкое и халявное. Блаженно прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Господи, сладкую вату не ела года четыре.

— Вижу тебе понравилось, — Стас усмехнулся. — У меня глаз-алмаз, если нужно.

Оказалось, нужно — это одно, а не всегда — другое. Спустя полчаса, когда в торговом центре не удалось найти спокойного местечка, и мы вышли на улицу, Вероцкий всё же поделился проблемой. Ему действительно нужен был знаток парочки двух весёлых гусей, Тимки и Димки, и единственным таким он мог считать меня.

— Понимаешь, через месяц у сестры день рождения, исполняется двадцать лет, — объяснял Стас, пока мы петляли по улицам города. Чтобы нас не прерывали, Вероцкий предложил мне локоть, — случайные прохожие редко пытались разбить идущие под руку парочки. — Поти юбилей, приятная дата. В прошлом году справить не получилось, сестра узнала о планируемой вечеринке и сбежала. На этот раз я хочу провернуть всё тихо и скрытно, сделать сюрприз. Она же только ворчит, что не хочет, а на самом деле…

— Думаешь, что хочет? — поинтересовалась я, обдумывая, чего именно Стас пытается добиться от меня. — Если девушка сбегает с собственной вечеринки, сомневаюсь, что она проявляет безграничное желание праздновать.

— С уже устроенной сбежать не успеет! — Вероцкий поморщился. — Она хочет, я знаю, просто стесняется, боится чего-то…

— Чего?

— Лада, дело сейчас не в ней. С сестрой разберусь я, — Стас ткнул себя большим пальцем в грудь. — Но мне нужна информация о двух важных гостях, чтобы придумать, как одного вообще уговорить прийти, а другого заставить не раскрывать секрет виновнице торжества до самого дня Х.

Я кивнула, задумываясь. Получается, Тима ему необходимо будет вытащить из дома, а Димку вынудить молчать по собственному желанию. Кляп отменяется сразу же.

— Почему бы просто не рассказать им всё, как есть? — предложила я.

— Ага, как есть. Именно из-за «как есть» и Дериглазова сорвалась прошлая вечеринка. Он проболтался.

Стас взмахнул рукой, едва не сбивая с ног идущую навстречу девчонку. Раздражение сделала его невнимательным: девушка запнулась, повалилась на Вероцкого, поднимая клубы песка, который ради ремонта рассыпали поверх дорожной плитки, и впечаталась лбом ему в подбородок. Стоит отдать Стасу должное, он даже не пискнул, зато девчонка разрыдалась, потирая лоб.

— Ч-чёрт, извини, — вздохнул он, едва сдерживая поток ругательств. — Я не специально.

Девчонка в это верить отказывалась, театрально рыдала и цеплялась за «сокола», как утопающий за спасательный круг. Я делала вид, что не замечаю сцены, и смотрела по сторонам, выискивая знакомые места. Вот рекламная вывеска, и большая парковка… так мы же рядом с сервисным центром! Как раз сюда ездили, когда один-единственный раз выбирались с Тимкой в город.

Когда Стас наконец-то освободился, он выглядел измученным, хорошенько потасканным, облитым слезами и активно тёр левый глаз. При этом не переставал убеждать меня, что ради привлечения обоих парней нужен хитроумный план. Самым хитроумным, что смогла придумать я, был вариант «рассказать всё Тиму заранее, а Димку пригласить за пару дней», но Вероцкому он не нравился. Когда он в тысячный раз уже почесал покрасневший глаз, я всё-таки не выдержала:

— Пойдём, присядешь на лавку, я посмотрю, что с глазом.

Стас отказываться не стал, храбрый «сокол» оказавшись без идеального соколиного зрения, больше напоминал обиженного птенца. К тому же мне хотелось сделать для него хоть что-нибудь полезное, раз не смогла стать мозгом операции и сообразить идеальный план спасения будущей вечеринки.

— Поверни ко мне голову, — попросила, когда Вероцкий опустился на лавку.

Он прищурился, посмотрел на меня, кинул взгляд на дорогу метрах в пяти от нас и снова потёр глаз. Покраснение выглядело печально: полопавшиеся сосуды, припухшее веко. Если добавить к этой картине насупленные брови и поджатые губы, получается более чем зловеще.

— Не стоит, — Стас оттолкнул мою руку и снова посмотрел куда-то вдаль. — Зеркальце есть?

Ничего не ответив, я принялась рыться в сумочке в поисках зеркала. Оно точно должно быть где-то здесь! Сама, конечно, редко пользуюсь, но с собой обязательно ношу на крайний случай. Если не в боковом кармашке, то…

— Ты любишь мальчишку? — внезапно раздался вопрос.

— Что? — Я вскинула голову, ошеломлённо хлопая глазами. — Мальчишку? Я… Откуда…

— Любишь, — сказал, как отрезал. Больно, хлёстко и наотмашь.

С чего вдруг такие вопросы? Понимаю, он имел в виду Тима, но постороннему человеку незачем знать о том, кого я люблю, а кого нет, тем более подопечного я не… Я сглотнула, не планируя обдумывать это сейчас. Кота своего я тоже люблю, и что из этого?

— Любовь — слишком громкое слово, — пробормотала я.

Вероцкий на меня не смотрел, он продолжал сверлить взглядом дорогу. Глаз больше не тёр, только болезненно щурился, а потом вдруг поднял голову и поинтересовался:

— Уверена?

От резкого рывка за руку я потеряла равновесие, заваливаясь в сторону лавки.

Иногда мысли могут свести с ума. За пару последних дней Тиму удалось испытать это на собственной шкуре. Ему необходимо было оставаться максимально сосредоточенным и здравомыслящим, но думать удавалось только об одном. Вернее о многом, но с уклоном в одну сторону — привлекательную и добрую, но иногда ужасно ворчливую. И крышесносящую.