Впрочем, Тим смог сосредоточиться, хотя не спал всю ночь, и считал, что всё прошло гладко. Кроме вчерашнего дня. Да, он испугался сказанного, да, захотел немного побыть один, всё обдумать и… понять? Наверное. Только понять не удавалось до сих пор. Чего он вчера испугался? Слов? Ответственности, которые они несут? Такой резкой перемены отношения?

Чего он боится сейчас?

Тим вздохнул, откидываясь в кресле. Уехать из дома, чтобы оказаться на другом конце города на даче у Лисиных, которые всегда устраивали шашлыки примерно в это время. Дурацкая ежегодная традиция, хоть немного украшенная утренним экзаменом. Отец никогда не вынуждал его ехать с ними, но на этот раз упёрся рогом и потребовал присутствия сына. На шашлыках. Где от громких перекрикиваний и визга малолетних близняшек семейства думалось в сотню раз хуже.

Именно близняшки сейчас и пытались довести его до белого каления, носясь кругами вокруг кресла. Снова и снова, снова и снова, когда в голове и так кружатся мысли.

— Да успокойтесь уже! — прикрикнул он на девчонок. — За что только над вами все так носятся?

Одна из близняшек (Леся? Лина? Никогда их не различал) от неожиданности запнулась о край крыльца, упала на траву и разнылась, делая шум ещё более невыносимым. Тим, может, и попытался бы её успокоить — он считал, что обладает совестью и состраданием, хоть порой довольно ущербными, — но вокруг девчушки сразу закопошилось столько мамок-нянек, что его помощь была бы излишней.

Вторая близняшка — опять же, Тим не мог сказать, какая именно — осталась на крыльце рядом с ним. Села прямо на пол в своём нежно-розовом платьице и сложила руки на груди. Маленькая принцесса, обиженная на чудовище, не иначе.

Тим усмехнулся, мысленно нарекая себя «страшным дядей», и посмотрел на притихшую девочку. Наконец-то стало тише, но от возмущённого взгляда девчонки было не по себе и думать всё равно не удавалось. Тим отвернулся, снова вспоминая о Ладе. Интересно, её настолько же бесило его поведение месяц назад? Казалось таким же детским?

Когда он уже начал забывать о дочке Лисиных, Леся-Лина запыхтела, привлекая внимание, а когда Тим повернулся, выдала:

— Тебя привезли с нами играть! — она возмущённо ткнула в него пальчиком. — А ты кричишь! Не пойду за тебя замуж, так и скажу папе!

И с достоинством, какое присуще только уверенным в себе шестилетним девочкам, Леся-Лина поднялась с пола, сначала встав на коленки, и пошла к входу в дом. Жаловаться. Но через пару шагов остановилась и добавила:

— Но прощу, если привезёшь мне куклу, — а потом всё же сбежала следом за сестрой.

Тим усмехнулся, качая головой. Слава Богу, старшая дочка Лисиных уехала гулять в город. Если над близняшками ещё можно было посмеяться, пятнадцатилетняя Анжела его раздражала извечно попугаистыми нарядами и умением болтать без умолку. Хотя… кто его вообще не раздражал, кроме лучших друзей и подцепленных в клубе девочек (исключительно первые несколько часов)?

Мысль была болезненной, но логичной: Лада не раздражала. Не раздражала настолько, что с ней было уютно читать, смотреть кино, даже играть, когда она сидит где-то за спиной. Уютно было отдыхать, а это самое главное. И страстно настолько, что голова иногда совершенно отказывалась думать, пока не удавалось сорвать с губ поцелуй. Настолько, что он не смог не уехать на грёбаные шашлыки, не обняв её.

Потому что иначе скучал бы. Потому что готов был носить её на руках и даже искренне задумался о том, чтобы научиться готовить, когда она с восторгом рассказывала о каком-то своей родственнике-поваре. В целом, умение готовить и в их бизнесе бы пригодилось, отец планировал попробовать разбавить строительный бизнес сетью кафешек… кстати, почему бы им с Ладой не сходить в кафе?

Тим вздохнул, едва сдерживаясь, чтобы не застонать. Да, чёрт побери, вот и ответ. Чего он боится? Всего. И сказанных слов, и ответственности, и того, что привязался… Только разве это поможет, если он уже привязался?

— Ну же, давай!

Связь на даче у Лисиных ловила плохо, но гудки шли. Дериглазов отозвался только на пятый, голос звучал сонно. Ясно, навеки сбитый график истинной совы.

— Я, как обычно, разбудил? — усмехнулся Тим в трубку.

— Как обычно, — убитым тоном согласился друг. — Так и знай, пиццу посреди ночи я тебе больше никогда не предложу.

Пицца. Последнее, о чём он сейчас думал. Хотя нет, воспоминания о той пицце были замечательными — о единственной несъеденной ночной пиццы, на которую так зверски обиделся Дериглазов.

— Сейчас не ночь, — отозвался Тим, — и мне не нужна пицца. Вопрос другой: смотри, ты типа любишь Верку…

— Не типа.

— Неважно! За что ты её любишь?

Из трубки раздался грохот, словно Дима уронил трубку, а потом ей попытался протереть пол. Тим ждал. Не то чтобы ему настолько важно было узнать ответ, просто чертовски интересно, как охарактеризует свои чувства Дериглазов. Что назовёт. Но Дима его подвёл, когда телефон наконец-то оказался в руках и Дима смог ответить, выдал он одно:

— Дурацкий вопрос, Тимыч. Просто так. Не знаю! Просто запала когда-то в душу так сильно, что не вытащишь, и сидит там. Твой человек.

Твой человек. А Лада — его человек?

Тим почти не обдумывал. Он кинул взгляд на часы, которые показывали всего три часа дня, решительно кивнул сам себе и пошёл искать отца. Ему нужно срочно сбежать из этого Ада. Если Лесю-Лину можно спокойно купить куклой, с Ладой такое не пройдёт.

Сбежать от Лисиных удалось только через пару часов, отец ни в какую не желал отпускать Тима, требуя, чтобы он обязательно поел новую порцию шашлыка и дождался приезда старшей дочки Лисиных. Впрочем, ни шашлыком, ни дочкой — особенно дочкой! — удержать его было невозможно, зато идеально справилось предложение обсудить «дела будущего наследника» и контрольный выстрел: «всё равно водитель сейчас занят Анжелой, ехать не на чем». И когда эта самая Анжела приехала, Тим рванул к машине, уже полностью наплевав даже на сладкие речи отца, обещавшего выделить ему управление одной из кофеен, если справится с экзаменами. А Тим справится, он был уверен.

Справиться бы ещё с планами на этот вечер! А завтра подумает о кофейнях, желательнее всего о той, куда можно сводить Ладу под предлогом выгулять его-родимого.

Время тянулось невероятно медленно. Почти шесть вечера, бесконечные пробки, ещё водитель Лисиных зачем-то вместо того, чтобы поехать прямо, свернул к центру, где долго петлял по улицам, пока, наконец, не выехал к центральной площади. Там пробка была поменьше и ехали они довольно бодро, а в какой-то момент Тиму даже показалось, что неслись…

Потому что тогда он отчётливо увидел Вероцкого, сидящего на лавке, и, кажется, Ладу… у него на коленях? Да, быть такого не может!

Но чёртова пробка двигалась слишком быстро, а окна не желали открываться, пока водитель не открыл их со своей панели. Когда Тим смог практически высунуть голову на улицу, Стас с девушкой на коленях были уже слишком далеко. Тим вздохнул, возвращаясь на сидение. Но волосы, платье, фигура. Каждая чёрточка, которую он спокойно может восстановить в памяти, даже не закрывая глаз. Это была она.

А дома, когда они, наконец, подъехали, была только Настя.

— Стас, что ты делаешь? — взвизгнула я, грохаясь поверх Вероцкого и едва не сшибая его с лавки. Он обхватил меня за талию и спокойно усадил себе на колени, словно ничего не случилось.

— Показалось… велосипедист нёсся прямо на нас, — заявил он, взмахом руки указывая куда-то в сторону. — Убрал тебя с пути. Рефлексы.

Я обернулась, выискивая взглядом этого самого велосипедиста, но площадь была пуста, лишь в дальнем конце катался парень на скейте.