- Тебе, может, и ничего. А я, скорее всего, в скором времени отправлюсь в Рикерс на место Хайдена. Хотя нет, наверняка это будет какая-нибудь менее центральная тюрьма.

- Тюрьма? Думаешь, он тебя посадит? За что-о-о?

- Уж точно не за связь с его женой. Официально, по крайней мере. Полагаю, за годы моей… скажем так, карьеры в не совсем законном бизнесе у отца накопилось достаточно материалов для возбуждения дела "округ Колумбия против Сойера Кей Волчека".

- Он, что, собирал на тебя компромат?! На собственного сына?!

- Прикрой глаза, Хэвен. Они у тебя и так огромные, - улыбается он почти нормально, а я смаргиваю. - Уверен, у него и на тебя толстая папка имеется, и на других членов семьи, и не только семьи.

Глаза я прикрываю, да и, собственно, что меня так удивило? Разве мало было доказательств тому, что Рас за мной следит? Если не сам, то через сотрудников или засекреченные программы слежения, да он это особо и не скрывает. А раз следит, что ему мешает приберегать мои косяки на черный день? На его месте, возможно, и я поступала бы так же.

Кто владеет информацией, владеет миром…

- Поэтому я предлагаю не притворяться, а признаться во всем. Чтобы покончить с этим раз и навсегда, а не прятаться всю жизнь, боясь его репрессий.

- А ты всерьез веришь, что чистосердечное признание что-то изменит? Как оно помешает ему использовать свой черный список против тебя? Типа бонус за честность? Как в детстве - просто скажи правду, и я не буду тебя наказывать?

Вопрос звучит как претензия, и мне стыдно, но сказанного не вернешь, интонацию не поменяешь. Но, к счастью, Сойер не обращает на это внимания.

- Не верю. Но и других вариантов для себя не вижу. Не могу ждать. Не представляю, что буду делать, когда он скажет, чтобы ты возвращалась домой. С ума схожу от мысли, что ты и он… - сжимает руки в кулаки.

- Не думай об этом, - накрыв его пальцы, прошу тихо. - Я никогда не буду с ним вместе. Но теперь еще меньше хочу впутывать тебя. Давай просто подождем.

- Чего? Что метеорит упадет на землю прямо на ваш дом, и отца не станет?

- Ты думаешь, только его… смерть решит нашу проблему? - ужасаюсь едва слышно, вновь до невозможности распахивая глаза.

Ужасаюсь потому, что неожиданно нахожу эту мысль привлекательной. Всего на один миг. Просто думаю, насколько было бы проще, если бы произошел несчастный случай, например… Рас часто летает, а авиакатастрофы все еще случаются довольно часто… И профессия у него опасная, и…

- Не обольщайся, Хэвен. У отца крепкое здоровье и хорошая охрана. Статус вдовы тебе в скором времени не грозит. Если, конечно, ты не собираешься нанять киллера.

- Не собираюсь, - улыбаюсь вымученно и чувствую, как пылают щеки.

Утром встаю с первыми петухами, как сказал бы деда Коля - уснуть все равно не получилось, - и спускаюсь в кухню. Собираюсь приготовить завтрак - очень хочу сделать хоть что-нибудь полезное. А еще очень нужно делать хоть что-нибудь, чтобы занять мозг и освободить его от токсичных, разъедающих мыслей.

Ставлю вариться яйца пашот, сую ломтики хлеба в тостер, выкладываю на большое плоское блюдо сыр, ветчину, мякоть авокадо. Такие знакомые, такие привычные действия, но я проговариваю про себя всё, что делаю, чтобы не перейти в автоматический режим, не позволить мыслям снова атаковать меня и довести до паники.

Засыпаю зерна в кофемашину, включаю. Достаю молоко, хлопья "Келогг" и ставлю на стол глубокую тарелку, а рядом две чашки - простую белую и чуть поменьше, с Оптимусом Праймом. Свою сую под диспенсер.

- Привет, милая. Сваришь и мне свой фирменный кофе? - появляется сзади радостно улыбающийся муж - вижу его лицо в отражении глянцевого кафеля на стене. - Как же я скучал по завтракам с тобой.

Не успеваю обернуться, и он целует меня за ухом.

По спине табуном сороконожек бегут мурашки.

Страха, не удовольствия. Противные, липкие… Дыхание перехватывает - что, если он решит продолжить?..

Рас наверняка рассчитывал на супружеский секс еще вчера, когда привез меня домой, и всю дорогу в его машине я лихорадочно сочиняла, как от него откосить. Но ничего, кроме месячных и сбитого из-за стресса цикла - на случай, если муж помнит, когда они у меня были в последний раз, - так и не придумала. Банально, но эффективно.

Однако мне повезло и врать не пришлось - Рассела вызвали в Белый Дом отчитываться перед президентом о результатах его поездки. Которые - как и то, куда он ездил, - традиционно секрет даже для меня.

- Сварю, конечно, - выдавливаю из себя. - Садись.

Во рту пересохло, губы не слушаются, но я вытягиваю их в улыбку. Ее жалкое подобие. Хорошо, что Рас меня сейчас не видит.

Руки мужа обвивают меня за талию и рывком притягивают к себе. В напряженные ягодицы упирается каменный стояк. Я ахаю.

- Я охренеть как хочу тебя, детка, - шепчет жарко. - Такой облом был прийти вчера и найти тебя глубоко спящей. Пришлось самому дрочить себе в душе. Ты должна мне за это.

- Прости, - нервное хихиканье. - Я исправлюсь.

Ложное обещание дается с трудом, но оно работает - хватка мужа ослабевает, и я могу вдохнуть.

- Надеюсь, - мурлычет он, разжимая руки.

Отшатнувшись от него, меняю кружки под диспенсером и суетливо хватаюсь за хлеб для сэндвича.

Рас садится за большой остров посреди кухни и пожирает меня глазами. Он, правда, соскучился, и мне становится стыдно за свое поведение и свои мысли.

"Улыбайся, Хэвен!"

Приказываю себе и стараюсь придать лицу расслабленное и довольное жизнью выражение. Если не ради себя, то ради него. Он не заслужил плохого к себе отношения. Да, я больше не люблю мужа, я до одури влюблена в его сына, но Рас в этом не виноват.

Никто не виноват. Но Рас меньше других.

Несмотря на логичность доводов, воздействовать на себя словом мне не удается, и я дико нервничаю, оттого не могу вести себя нормально. И нервозность лишь усиливается при мысли, что Рас очень наблюдателен, цепок, и обязательно считает мой мандраж.

Отворачиваюсь за его кружкой, и облегченно выдыхаю - вот и мое спасение!

- Привет, секси мачеха. Отец, - практически вбегает в столовую сгусток позитивной энергии, зовущийся Спенсером О'Грейди.

Младший, хоть и уже совсем взрослый, брат Сойера, приехал к нам вчера и останется до конца недели. На мое счастье!

Тут же хватает свою любимую с детства кружку - я берегу ее уже семь лет - и, до краев налив в нее молока, так же щедро насыпает полную тарелку шоколадных хлопьев. Начинает хрустеть ими и запивать еще до того, как усаживается напротив отца.

- Как там Белый Дом?

Я незаметно выдыхаю и устраиваюсь с торца - приятно ненадолго выйти из-под обстрела взглядами.

- Стоит, - как всегда уклончиво отвечает Рассел.

- Президент тоже стоит? - не отстает студент Колумбийского.

- Бывает, сидит.

- Похвалил тебя за службу?

- Как обычно.

- И награду даст? - продолжает безобидную перепасовку репликами Спенсер.

- Может, и даст. Лучше расскажи, как дела в университете.

Спенс увлеченно рассказывает об учебе, понравившихся ему лекциях, об успешно сданных тестах по какой-то программе, о намечающейся летом стажировке, куда он очень хочет попасть. Отец искренне его хвалит, задает уточняющие вопросы, внимательно слушает. До меня никому из них нет дела, и я, наконец, расслабляюсь.

- Ладно, - минут через десять Рассел встает. - Мне пора. Закатимся вечером в ресторан - награду обмыть?

- Я - "за".

- А секси мачеха? - подойдя ко мне с улыбкой, целует в шею.

- И я - "за".

- Надеюсь, сегодня ты выспалась, - понизив голос, добавляет Рас, и я вынуждена потупить взгляд.

Он истолковывает его неверно, но так, как надо, и быстро уходит.

- Еще по кофе? - излишне громко и жизнерадостно интересуется Спенс.

Киваю, не удержавшись от улыбки. Нормальной - впервые за это утро.