— Ваше сиятельство, в Торговой палате не поверят.

— Хорошо, — сказал де Пуа раздраженно, — пиши, миллион. Всё равно никто никому платить не будет.

Тот послушно склонился над бумагой, перо заскрипело, оставляя за собой вязь слов, а я спросил с печалью:

— Но вы же знаете, что это нехорошо?.. Что это грабеж?

Он сдвинул плечами.

— Все грабят.

— Жаль, — ответил я печально, — я надеялся, что хоть вы здесь не виноваты.

Флер де Пуа сказал зло:

— Не умничай, дурак!..

— Я барон, — напомнил я.

— Дурак ты, — сказал он с полнейшим чувством превосходства, — а не барон. Сейчас ты подпишешь, я потом я тебя посажу в подвал.

Я спросил наивно:

— А если я подписывать не стану?

— Тогда тебе будут ломать кости, — пообещал он, — и рвать жилы, пока не подпишешь. Но подпишешь всё равно!

— Так просто, — сказал я грустно. — Что, в самом деле так просто? И жизнь простая…

Охранники первыми ощутили что визитёр не совсем полный дурак, все четверо опытные бойцы, как-то оценили мой взгляд, как стою и держусь, вроде бы расслабленно, но только на первый взгляд.

Один сказал с неуверенностью:

— Ваше сиятельство, что-то с ним не так…

— Держите его на прицеле!

Охранник поднял винтовку и почти упер её стволом мне в живот, а второй вытащил меч и сделал выпад в мою сторону. Я успел понять, что он не собирается наносить удар, да и как мертвецу подписывать купчую, потому не сдвинулся с места, лишь удивленно захлопал глазами, когда острый кончик меча оказался в сантиметре от моего лица.

Флер де Пуа загоготал, видя моё удивление, охранник быстр, очень быстр, я перед ними просто старая больная черепаха.

— Зачем вы так, — сказал я, — это не по-христианс…

Не договорив, извернулся, чтобы меч не смотрел мне в лицо, одним ударом выбил из рук первого винтовку, у второго меч, на ускорении выдернул пистолеты.

Сразу же загремели выстрелы, несколько пуль ударили в грудь, моя рубашка не превратилась в твёрдую кирасу, как бы хотелось, будут небольшие кровоподтёки, в народе называемые синяками, четыре выстрела с моей стороны, все охранники в кабинете погибли раньше, чем их тела грохнулись на пол.

Я повернулся к Флеру де Пуа.

— Думаю, твои дети не станут баронами. Да и детей у тебя не будет…

Не успел нажать на скобу, сбоку на меня метнулся этот юрист или кто он у де Пуа, сильным толчком едва не сбил с ног, обхватил обеими руками, завопил:

— Не смейте его убивать!

Я попытался отодрать от своей одежды цепкие пальцы, даже сломал их, наконец отпихнул, тот вскочил и с безумными глазами бросился на меня снова.

Я всадил ему пулю между глаз, всё равно сволочь, хоть и без оружия, перо в руке подлого и грамотного человека может натворить больше вреда, чем вражеская армия.

За спиной загрохотало, я оглянулся, Флер де Пуа ринулся вниз головой в распахнутый проём двери, опередив мой выстрел на долю секунды.

В комнату ворвались трое с винтовками наперевес, я выстрелил трижды, отступил оглядываясь. Понятно, сейчас сюда на треск выстрелов сбегутся все, кто в доме, а потом прибегут те, кто во дворе.

Если шум продолжится, то в казарме поднимут тревогу и направят сюда большой отряд.

Камзол мой продырявлен в шести местах, но небольшие кровоподтеки уже исчезают без следа, тело наливается силой и недобрым желанием всех здесь убить и попрыгать на трупах, что за дикость, достаточно просто убить. И не убить, какое нехорошее слово, людей нельзя убивать, но можно устранить или убрать препятствие, мы же культурные люди, мать вашу.

С нижних этажей крики всё громче. Эта сволочь, барон, не сломал себе шею, прыгая ласточкой вниз на лестницу, так калечатся обычно хорошие люди, слышу его голос, орет, отдаёт распоряжения, и вот уже грохот тяжёлых сапог по ступенькам, как неизбежность промышленной революции.

Ну хорошо, пусть бегут. Рубашка, брюки и даже обувь с защитным покрытием, к тому же и тело плюс к моей аугментации укрепилось даже не знаю как. Я против магии, но сам, грешен, пользуюсь. И ещё воспользуюсь, если подвернется случай.

Не подходя к окну, я видел как барон, прикрываемый со всех сторон телохранителями и поддерживаемый под обе руки, дохромал до роскошного автомобиля и нырнул в спасительное лоно так же, как прыгал на лестницу.

Сволочь, я на всякий случай выстрелил, заднее стекло автомобиля разлетелось вдребезги, но сам авто бешено завращал колесами на месте и пулей вылетел через раскрытые ворота. Мой автомобиль уже куда-то отогнали, были уверены, что мне больше не понадобится.

После распоряжений умчавшегося барона начался настоящий штурм здания. По широкой лестнице по двое в ряд вверх бегут гвардейцы с магазинными винтовками моей модели, так и есть, когда там ещё поступят в армию, а сперва раскупают те, кто в самом деле заинтересован в обороне, а каждый нормальный человек всегда охотнее обороняет свой дом и свою семью, чем какое-то абстрактное Отечество.

Добежав до распахнутой двери, благоразумно остановились. Я порадовался, что ручные гранаты ещё не приняты на вооружение, хотя первые гранаты из чугуна использовал ещё Конрад Кайзер фон Айхштадт в 1405–м году, потом в Англии выделили особый род войск, названных гренадерами, что умели забрасывать противника гранатами. Потом это капризное оружие сняли с вооружения, гренадеры превратились просто в вид пехоты, а так длилось до Крымской войны, когда снова начали англичане забрасывать защитников гранатами, а те в ответ метали начиненные порохом бутылки.

— Вперед! — раздался повелительный крик.

Сразу несколько человек стремительно вбежали в комнату, но это для них стремительно, для меня все как улитки на морозе, я выстрелил с двух рук трижды, шесть человек распростерлись в лужах крови на полу, лишь тогда кто-то успел стрельнуть с лестницы в распахнутую дверь, моя пуля тут же сняла с него шапку вместе с верхушкой черепа.

Я слышал злые раздражённые голоса, барон уже далеко, а мелкие командиры никак не загонят оставшихся гвардейцев в комнату, откуда стреляют так быстро и точно, словно там двадцать человек держат раскрытую дверь на прицеле.

Даже без помощи Маты Хари, что сейчас носится над домом в поисках какой-то щели, я чувствовал в какой из комнат есть люди, кто готов драться, а кто в ужасе прячется под лавкой. Прислушиваясь к их учащенному сердцебиению, быстро распахивал дверь и стрелял, сразу поражая тех, кто пытается нацелить оружие в сторону двери.

Несколько служанок с визгом прятались под столами, под лавками и даже на полатях, где старались не высовываться. Я переходил из комнаты в комнату, зачищал помещения, хорошее слово «зачищал», до чего же у нас гибкий язык, я же просто убивал человеков, но это нехорошо, убивать нельзя, Господь не велит, а вот почистить дом, это да, прекрасно, богоугодное дело.

Да в самом деле, Господи, это что, я настолько очерствел, что вот убиваю людей, а сам думаю какую мебель перевезти в моё Белозерье, какую оставить. А ещё точно надо перевести вот тот сейф, слишком хорош, даже не важно, что внутри.

Далеко-далеко послышались частые выстрелы. Я прислушался, стреляют из винтовок моей конструкции. И хотя здесь у некоторых тоже такие, но там стреляют быстро и часто, наверняка Максим Перепелица примчался на грузовиках и с ходу вступил в бой.

За всё время сменил магазины только раз, не так уж и много противников, хотя, конечно, я не промахивался, но разве что пару раз, враг тоже умеет двигаться быстро,

Среди трупов в коридоре остался один ещё живой, стонет и корчится, хотя ему бы лучше прикинуться дохлым, авось пройду мимо.

Я ухватил его за ногу и оттащил в комнату под защиту огромного камина. Лицо бойца в крови, но рана ерунда, всего лишь щеку сорвало пулей, но другая серьёзнее: обеими руками держится за живот, между пальцами струится тёмная кровь.

— Ответствуй, — велел я грозным голосом, — и не ври, Господь всё видит, что вы за такая охрана у барона, словно он не барон, а князь?