— Видите… Видите, что он сделал? — она почти кричала шепотом, её глаза расширились от ужаса.

Я застыл, пораженный тем, что происходило сейчас перед моими глазами. Марта менялась, и это было похоже на ускоренную съемку увядающего цветка. Её гладкая кожа покрывалась морщинами, словно иссушенная невидимым огнем.

Черные волосы на глазах теряли цвет, превращаясь в серебристые пряди. Но самым жутким было то, что эти изменения затрагивали только внешнюю оболочку. Под старческой кожей всё еще угадывались молодые, упругие мышцы.

— Видите теперь⁈ — её голос стал хриплым, надломленным, как треснувшее стекло. — Он высасывает жизнь, время… — она судорожно схватилась за горло, словно слова причиняли ей физическую боль. — Тварь! Ублюдок! Нам уже не помочь, а вот вам… — её глаза, окруженные теперь сетью морщин, горели лихорадочным блеском. — Уходите!

Я внимательно следил за её трансформацией, вместе с тем пытаясь разложить ситуацию по полочкам. Что-то здесь не сходилось. С одной стороны — её состояние выглядело более чем убедительно. Такое сложно подделать. Да и зачем? Если Блэквуд действительно настолько силен, как пытается нам это показать, то к чему такие сложные игры?

Но с другой… Почему именно сейчас? Почему она выбрала этот момент? Если это просто ловушка, и ведьма работает на Артура, то какова её цель? Заставить нас действовать необдуманно? Или… это просто месть женщины, у которой отняли всё — молодость, свободу, саму жизнь?

Я молча кивнул ей и вернулся к костру, где меня ждал Рурик. В его глазах читался немой вопрос — старик успел заметить странное свечение там, где я разговаривал с Мартой.

— Господин? — его голос был тих, но в нем явственно слышалось беспокойство.

— Нам очень рекомендовали покинуть это место и как можно быстрее уйти в Изнанку, — я опустился рядом с ним, чувствуя, как от напряжения ноют мои мышцы.

— Что вы думаете? — Рурик подбросил полено в огонь, и на мгновение его лицо осветилось, показывая глубокие тени усталости.

— Не знаю, — я следил за тем, как языки пламени лижут свежее дерево. — Возможно, это ловушка, и мы сыграем кому-то на руку. Но что-то подсказывает мне — она не лгала. По крайней мере, не во всем.

— Согласен, — старик задумчиво потер подбородок. — Но мы в любом случае пойдем туда. Рано или поздно. Вопрос только в том, на чьих условиях это произойдет — на наших или чужих.

— В том-то и дело… — я поймал себя на том, что машинально тру шрам на шее. — Время и момент, похоже, имеют решающее значение. Блэквуд что-то задумал, и мне совсем не нравится, как он на нас смотрит.

Я взял свою чашку с остывшим чаем, сделал глоток и невольно поморщился от горького привкуса. Бросил взгляд на палатку, где спали Цапля и Лилия. Потом перевел взгляд на черную стену Изнанки. В темноте она казалась живым существом, медленно пульсирующим в такт биению какого-то древнего сердца.

«Время и место…», — повторил я про себя, чувствуя, как внутри растет уверенность в том, как именно нам следует поступить.

— Подними ребят! — мой голос прозвучал неожиданно твердо. — Скажи, чтобы собрались. Брать только самое необходимое — оружие, деньги, минимум припасов. Нужно двигаться налегке.

— Как прикажете, господин, — Рурик поднялся, и я заметил, как его рука привычно легла на древко алебарды.

Через несколько минут Лилия и Цапля выбрались из палаток. Ведьма куталась в новую одежду, её растрепанные волосы падали на лицо, а в глазах плескалась тревога пополам с недоверием. Пацан, несмотря на внезапное пробуждение, держался собранно — я заметил, как его пальцы то и дело касаются рукояти меча, будто проверяя, на месте ли оружие.

Я рассказал им о встрече с Мартой и её жутком превращении. С каждым моим словом напряжение нарастало — я видел, как расширяются глаза Лилии, как Цапля нервно сжимает и разжимает кулаки. Даже невозмутимый обычно Рурик хмурился все сильнее.

— Это же очевидно! — Лилия не выдержала первой, её голос дрожал от возмущения. — Она подосланная! Они хотят, чтобы мы… — И тут ведьма запнулась, словно сама испугалась того, что собиралась сказать.

— Именно поэтому мы сейчас и не пойдем! — я прервал её резким жестом, от которого она вздрогнула.

Повисла тишина. Все смотрели на меня, пытаясь понять, что я задумал. В их глазах читалась смесь доверия и беспокойства — они пойдут за мной, даже если не понимают план. От осознания этого на душе стало тяжелее — такая преданность налагает огромную ответственность.

— Тушите костер, — скомандовал я, поднимаясь на ноги. — Мы идем к Изнанке…

Они принялись молча выполнять мой приказ, но я чувствовал их замешательство. Цапля методично затаптывал угли, его движения были четкими, выверенными, но в каждом жесте читалось напряжение. Время от времени он бросал быстрые взгляды в сторону черной стены, и всякий раз его так и передергивало.

Лилия собирала вещи, то и дело замирая и прислушиваясь к звукам ночи. Её руки слегка дрожали, когда она затягивала ремни заплечного мешка. Я знал — она вспоминает те видения, что явились ей у границы Изнанки. Но держалась ведьма молодцом — ни слова жалобы, ни намека на слабость.

Рурик действовал спокойно и размеренно, однако я слишком хорошо его знал, чтобы понимать, что эта показная невозмутимость — лишь маска, за которой скрывается готовность в любой момент встретить опасность. Старый воин подобно матерому волку чуял: что-то назревает, и это «что-то» может оказаться страшнее всего, с чем мы сталкивались раньше…

Ночной воздух казался густым и тягучим, и был словно пропитан чужими страхами и тайнами. Где-то вдалеке черная стена Изнанки пульсировала, как огромное сердце, маня и отталкивая одновременно. Мы все это чувствовали — момент, когда нужно сделать выбор, настал. И от того, каким он будет, зависели наши жизни.

Лагерь Блэквуда спал. Или же просто делал вид, что спит, и только двое дозорных — те же, что и раньше — все так же сидели у своего костра. Но что-то в их позах казалось неестественным, как будто они были куклами, которых кто-то небрежно усадил на землю да так и забыл про них.

Мы ждали почти до рассвета. Я наблюдал, как постепенно меняется небо — из чернильно-черного оно становилось сначала серым, потом начало наливаться розовым, словно кто-то медленно размешивал краски в огромной чаше. Первые лучи солнца робко коснулись верхушек деревьев, когда я наконец подал знак двигаться.

Мы поднялись одновременно, без единого лишнего звука. Месяцы скитаний научили нам двигаться как единый организм. Даже дыхание, казалось, стало общим. Лилия держалась чуть позади, её пальцы нервно теребили край рукава. Цапля шел справа от меня, собранный, напряженный как взведенная пружина. Рурик замыкал группу — его тяжелые шаги почти не слышались на утоптанном снегу.

Изнанка встретила нас своей бездонной чернотой. В утреннем свете она казалась еще более неестественной. Энергия все еще давила на плечи невидимым грузом, но уже не так яростно, как в прошлый раз. Будто место в конце концов признало нас.

Мы стояли перед черной стеной, и я физически ощущал, как мои спутники борются с желанием отступить. Их страх был почти осязаемым. Он витал в воздухе подобно утреннему туману. Но никто не сделал ни шага назад. Гордость за них на мгновение затмила собственные тревоги.

— А вы решили нас покинуть? — голос Блэквуда разрезал утреннюю тишину подобно кинжалу. Он появился словно из ниоткуда, бесшумно материализовавшись из утренних теней. Двое дозорных возникли по бокам от него, как верные псы. В тоне старика сквозила насмешка, но глаза… они оставались холодными и пустыми, как у мертвой змеи.

Я сжал за спиной кулак. Это был сигнал, который мы обсудили заранее, и он означал: приготовиться. Послышался скрежет рук, крепче стискивающих оружие. Алебарду, меч и кинжал…

— Нет, — я ответил спокойно.

— Хотите уйти прямо сейчас? — Артур медленно обвел нас взглядом, задерживаясь на каждом по очереди.