Тварь попыталась отпрыгнуть, но я уже был внутри её защиты. Заблокировал вторую руку, выбив оружие, и тут же впечатал локоть в треснувшую маску. В этот раз никаких костяных лезвий не выросло — мы сцепились в простой рукопашной.

Мои кулаки молотили по маске, превращая её в крошево. Жнец отвечал. Его удары были подобны ударам кузнечного молота, каждый из них мог бы переломить хребет быку. Но я уже не чувствовал боли — только ярость и жажду уничтожить это порождение Эребы.

Наша смертельная схватка продолжалась, но теперь я чувствовал, как сила переполняет меня. Каждый новый удар жнеца был слабее предыдущего, зато мои — сильнее. Я поймал сначала одну костлявую руку, а затем и вторую, растягивая существо в разные стороны как игрушку. А губы сами расползлись в хищной улыбке. Сейчас я разорву эту тварь на части, как предыдущую, и поглощу ее силу…

— Брат! — внезапно голос жнеца изменился.

И я застыл. Пустота под разбитой маской начала обретать форму. Черты лица проступали медленно, словно проявляясь из темноты — и вот передо мной уже не безликое существо, а она… Моя сестра… Повзрослевшая, но все равно такая родная… Её глаза смотрели с той же теплотой, что и в детстве, а на губах играла знакомая полуулыбка.

— Мальчик, я же обещала, что найду тебя… — этот голос, от которого все мышцы свело судорогой, прозвучал словно из самой бездны.

Ярость вспыхнула во мне с новой силой:

— Да это же сама сука Эреба! Девчонка, которую выгнали из дома её создателей. Игрушка древних!

Но руки… руки сами разжались против моей воли. Сестра бросилась мне на шею, прижимаясь всем телом. Её слезы капали мне на плечо — горячие, настоящие.

— Ты пришел! Ты пришел! Ты меня спасешь! — рыдала она, вцепившись в меня как в последнюю надежду.

— Конечно… — сердце пропустило удар.

Сколько ночей я мечтал об этом моменте? Сколько раз представлял себе эту нашу встречу? И вот она здесь, в моих руках — живая, настоящая…

— А ты стал сильнее, — голос Эребы сочился мёдом и ядом одновременно. — Намного сильнее… Твоя душа, кровь… Ты получил частичку наших родителей.

— Я же тебе говорил, — насмешливый голос Локки резанул по нервам. — Сильный, упорный мальчик, он принесёт нам мощь создателей, и тогда мы станем…

Я не видел богов, но их присутствие ощущалось физически — словно гигантские пауки затаились во тьме, готовые наброситься в любой момент. Твари! Они всё это спланировали…

— Сестра? — я заглянул в глаза существу, что всё ещё держал в объятиях.

Она улыбнулась — грустно, почти виновато. В этой улыбке была вся боль мира, всё отчаяние потерянной души. И что-то ещё… что-то, от чего внутри у меня всё похолодело.

Я опустил взгляд ниже и замер. В меня воткнули два клинка. Один в сердце, а другой в живот. Я снова посмотрел на сестру… Но ее больше не было, был только жнец.

— Умная девочка, — похвалила Эреба. — Получишь награду.

В жилах словно потек жидкий свинец. Каждое движение давалось с трудом, будто невидимый вурдалак высасывал из меня силы через тысячи крошечных ранок. Я пытался сопротивляться, но тело предательски быстро слабело.

А чернота вокруг меня вдруг затрещала, пошла трещинами, как тонкий лед на весеннем озере.

В разломах реальности я увидел их… Богов, что дергали за ниточки моей судьбы все это время. Эреба была прекрасна той жуткой красотой, что свойственна хищным цветам. Утонченная, смертоносная, в платье из живых теней, струящихся по её фигуре. Рядом в кривоногом кресле, закинув ногу на ногу, вальяжно развалился Локки в безупречном костюме, небрежно покачивающий бокал с темной жидкостью, очень похожей на кровь.

Но что-то во всем этом было не так. На их лицах застыло выражение, которого я никогда не ожидал увидеть у богов. Чистый, незамутненный ужас. Глаза Эребы расширились, прекрасные черты были искажены паникой. Локки замер, не донеся бокал до рта, его холеное лицо побледнело.

Богиня вдруг метнулась вперед с нечеловеческой скоростью, выдернув жнеца-сестру из моих рук. Я потянулся следом, но мои пальцы схватили лишь пустоту.

— Скоро мы увидимся, мой мальчик, — голос Эребы дрожал. — Давай, расти и становись сильнее!

Я молча показал ей средний палец, чувствуя, как реальность вокруг меня рассыпается в прах. Пространство взорвалось калейдоскопом красок и ощущений. В водовороте между мирами мелькали стражи. Они кружили вокруг меня, как голодные акулы, но что-то удерживало их от нападения. А я медленно озирался, стараясь держать их в поле зрения, чтобы успеть вовремя отразить атаку…

Новая вспышка ослепила меня, и я тут же оказался на мощеной улице. Город… На первый взгляд он напоминал Гринхолл, но было в нем что-то неправильное, искаженное. Чересчур идеальные дома выстроились ровными рядами — ни единой трещины на фасадах, ни пятнышка на окнах. Улицы сверкали чистотой, словно их только что вымыли с мылом. Даже воздух казался стерильным, лишенным привычных городских запахов.

Раны, оставленные на моем теле сестрой-жнецом, пульсировали болью, черная кровь сочилась сквозь разорванную одежду. Я прислонился к стене и прикрыл глаза, направив остатки силы на исцеление. Новая энергия — слияние магии и элемента — отозвалась неохотно. Пришлось какое-то время ждать пока она соизволит начать свое целительное движение внутри меня.

Когда же раны порядком затянулись, я двинулся вперед по этому городу-призраку. Каждый шаг отдавался эхом в гнетущей тишине этого замершего мира. Здания вокруг напоминали декорации в театре, который покинули все — и актеры, и зрители. Красивые фасады без души, без жизни. Начищенные до блеска фонарные столбы, идеально ровные тротуары, аккуратно подстриженные деревья. Все это создавало ощущение искусственности, словно я попал внутрь картины, нарисованной безумным перфекционистом…

И вдруг крики и шум толпы резанули по ушам, нарушив мертвую тишину. Я поспешил на звук и вышел на просторную площадь. В центре, привязанный к столбу, стоял мужчина — избитый, окровавленный. Его лицо превратилось в месиво: нос сломан, глаза заплыли, одного уха не хватает. Но я узнал его. Потому что это был Цапля. Тот самый неуклюжий мальчишка, почему-то превратившийся в изможденного пыткой мужчину.

Толпа — опрятно одетые горожане с пустыми глазами — методично забрасывала его камнями. На их лицах застыли одинаковые кукольные улыбки.

— Твари! — шептал Цапля разбитыми губами. Кровь стекала по его подбородку. — Сдохните… Сдохните…

Из толпы выступила женщина, и у меня сразу перехватило дыхание. Я понял, что это страж принял облик соблазнительной красавицы. Ее пышная грудь едва сдерживалась корсетом, дорогое платье подчеркивало каждый изгиб тела. Она приблизилась к Цапле, держа в руках тряпку, пропитанную уксусом. Этот запах сразу ударил мне в нос.

— Сдайся! — промурлыкала она, проводя тряпкой по его ранам. — Ты слаб. Просто отпусти…

— Свали, тварь! — выплюнул Цапля вместе с кровью. — Дешевка! Все из-за тебя…

Страж улыбнулась, и от этой улыбки у меня мороз пробежал по коже. А реальность сразу смазалась, плавно перетекая в новую сцену. Теперь мы находились в тюремной камере, пропитанной запахом крови и страха. Цапля, прикованный к стене тяжелыми цепями, кричал без остановки, пока палачи методично превращали его тело в месиво.

Страж расположилась в роскошном кресле, закинув одну прелестную ножку на другую прелестную ножку. Она брала виноградины из золотой чаши, отправляя их в рот с видимым наслаждением. Её глаза горели нечеловеческим восторгом, когда очередной удар молота дробил кости пленника.

— Отрежьте ему руку! — небрежно бросила она, раздавив очередную ягоду. Сок потек по подбородку, удивительно похожий на кровь.

Куклы двинулись к Цапле, один из них держал в руках большой топор. Пацан поднял взгляд и глянул на женщину.

— Давай! — оскалился он. — Можешь убить меня, и мы начнем сначала.

— Мальчик… — она бросила виноградину в пленника. — Поверь, я всего лишь разминаюсь. Ты слаб. А мне просто скучно, и поэтому я играюсь с тобой. Ты не представляешь, как меня злит ваша слабость! Вы же должны быть подобны богам! А вы… Хуже зверей. Вроде бы и разум есть, но на этом все заканчивается…