— Марьяна моя жена.

Под причитания Буки о предателях, меняющих всё на юбку, коварных ведьмах и благости тишины и покоя, зубы Октавиан чистит два раза. С зубами и здоровьем у него всё отлично, так что запах изо рта всегда приятный, но он почему-то забывается и дважды исполняет второй пункт. Спохватившись, решает, что лишний раз не повредит.

Накинув белый халат, Октавиан разворачивается к выходу.

Белизна комнаты слепит. Смотрю в окно на яркую зелень леса вокруг башни, пытаюсь не зацепляться взглядом за высокую стену, отделившую меня от остального мира. Белизна комнаты пожирает эту зелень, это живое, пытается утопить в своём каменном холоде.

Белое всё: стены, потолок, пол. Белый стол. Белый… диван. Кажется, в похоронной лавке такие штуки с мягким сидением и спинкой называли диванами. Белые полки. Белый ковёр.

Зажмуриваюсь. Только в этой блаженной темноте приходит ощущение тела. Спустившийся без подвязки чулок неудобно охватывает лодыжку. Подумав, разуваюсь — нога не привыкла к новым, не разношенным туфлям — и стягиваю оба чулка.

— Тут слишком много места! — Жор высовывает голову из стены.

Точнее, не из стены, а из дверного проёма, просто он белый и комната за ним белая, поэтому дверь сразу не заметить. Их в комнате четыре, если не считать входной.

— Там всё такое же белое? — сухо уточняю я.

— Да. Всё. Везде.

— Мне нужна лестница, — не могу отвести взгляд от леса.

— Зачем?

— Через стену перелезть. Разведай, пожалуйста. Тут же сад, наверняка есть какие-то инструменты. Хоть что-то, — поворачиваюсь к нему.

— Что, прямо сейчас? — таращит глаза Жор.

— Нет, через год, — выдыхаю гневно. — Конечно, сейчас! Властелин может вернуться в любой момент, я должна исчезнуть как можно скорее.

— А если меня засекут? Если убьют?

Молниеносным прыжком оказываюсь рядом с Жором, хватаю его за шкирку.

— Ой! Марьяша! Не надо так! — он сучит лапами, дыбит шерсть. — Я протестую!

К счастью, своего фамильяра всегда можно схватить, он просто не может стать нематериальным и сбежать. Подскочив к окну, дёргаю створку, лишь теперь подумав, что властелин мог меня запереть.

Но створка открывается. Ароматный лестной воздух ударяет в лицо, напоминая о свободе.

— Ищи способ меня спасти. Удачи! — Чмокаю Жора в мохнатый, дёргающийся лоб.

— Марьяна! Не надо!

Размахнувшись, зашвыриваю его в кусты позади чёрных домиков.

Никакого треска и шелеста: Жор приземляется бесшумно. Значит, успел развоплотиться перед приземлением. Он выскальзывает из куста, вновь не потревожив ни листочка. Поднявшись на задние лапы, трясёт в мою сторону кулачком передней.

Ну да, злится, но сейчас главное спастись!

Присев на подоконник, провожаю Жора взглядом. Только бы он лестницу какую отыскал, что угодно… Ох, и угораздило же меня попросить жениться на мне самого светлого властелина. Он должен, обязан был отказаться, я же ведьма! А он… он… надеюсь, он просто решил меня проучить.

Да… надеюсь, это так, должно быть так! Не может же светлый властелин всерьёз жениться на ведьме, брачную ночь со мной провести. Это же немыслимо, я же тёмная! А светлые властелины даже человеческими женщинами брезгуют.

Да, наш светлый властелин определённо решил меня проучить за дерзость.

Не может же он в самом деле… ко мне сейчас на полном серьёзе прийти.

Для Жора ухоженная территория светлого властелина страшнее самого тёмного и глухого леса. Конечно, в лесу его, способного стать бесплотным, никто не обидит, а здесь… здесь же может случиться что угодно. А если вспомнить, какие ужасы рассказывают о восьми светлых властелинах, в одиночку поставивших на колени весь мир… Просто шерсть дыбом!

Жор пробегает вдоль торца белого дома, на углу попадает в тень башни и поднимает мордочку. Щурится, шевелит ушками, прислушиваясь.

«Всё у этих светлых не как у тёмных и даже не как у людей», — бухтит Жор мысленно и оглядывает представшую перед ним часть сада позади дома: в середине — пруд с беседкой. Кусты, скамейки по обе стороны… одна половина будто в зеркале отражение другой. Кажется, что даже поверхность воды послушно отражает сама себя.

Прокравшись под окнами, Жор выглядывает за угол дома… а там такой же сад как тот, что был по другую сторону фасада.

Поморгав, Жор решает: «Раз уж тут всё такое же, тут тоже способов сбежать нет».

Но потом вспоминает коляску и лошадей, да исчезнувшего кучера.

«Надо посмотреть, где они там».

Припустив вдоль торца, Жор смотрит по сторонам, но не вверх, поэтому не замечает прыгнувшего на него из окна суслика.

— Попался! — шипит Бука, вцепившись в уши противника и сжимая его лапами, точно скакуна.

Взвыв, Жор бросается перёд. Но Бука держится крепко.

— Стой! — визжит он, дёргая уши, как поводья. — Тпру!

Вытаращивший глаза Жор запрокидывает голову, на ходу сворачивая за угол. Косит безумным взглядом. Пытается развоплотиться, но куда там — держат его цепко. Он влетает в мраморное крыльцо. Растерявшись от обступившей его бесплотное тело пустоты, загребает лапами и вылетает со стороны ступеней.

«Стены здесь проницаемые!» — мелькает в его голове мысль за миг до того, как он с глухим стуком врезается в стену вокруг территории.

Наездника тоже припечатывает мордой о белый камень.

Суслик скатывается с манула и впивается в его пышный хвост, орёт с присвистом:

— Ты что, рехнулся? Не видишь, куда прёшь?

Жор, сообразив, что говорит с кем-то своих габаритов, раздувается:

— А ты что, не видишь, на ком сидишь? Я те не лошадь!

— Да, ты манул-недоросток!

Тема размера для Жора, мягко говоря, болезненная, он сопит, фырчит. Разворачивается круто и взвывает от боли в хвосте.

— Отпусти, козёл! — Жор скачет на месте, пытаясь освободиться.

— От козла слышу!

— Да ты, да ты… сурок драный!

— Я суслик!

Остановившись, Жор через плечо оглядывает врага, шипит:

— Суслик? Ты что, жрёшь целыми днями? Как ты ряху такую отрастил?

— Глистов выведи, мелочь ведьминская, — Бука дёргает его за хвост, — потом и поговорим!

— Ах ты… ты… — не найдя слов, Жор бросается на Буку.

Тот от неожиданности отпускает хвост, фамильяры схлёстываются и, царапаясь и кусаясь, катятся по каменным плитам.

А в воздух хлопьями поднимается, кружится серая и рыжеватая шерсть.

Время тянется слишком медленно, мучительно. И Жора не видно. Где он там пропадает? Что жив — это я чувствую, но где?

Словно ответ на мой вопрос — стук в дверь. Постучали явно не возле пола, так что это не Жор, но светлый властелин мог поймать его в неположенном месте и принести. Или не светлый властелин, а слуги: должны же в таком огромном доме работать слуги, ухаживать за садом, готовить еду…

Подбежав к двери, распахиваю её.

Светлый властелин стоит в коридоре в одном халате.

Жора нет. Куда делся Жор?

В приоткрытом вороте видна ямка между ключицами светлого властелина, грудь…

У него что, никакой одежды под халатом нет? Мысли сворачивают в мрачную и страшную сторону.

— Ты очень красивая, Марьяна. Однажды увидев тебя, забыть уже невозможно, твои волосы черны, как вороново крыло, а тёмные глаза загадочны.

Он смотрит на меня. Я пытаюсь понять, что тут происходит. Не получается. Тряхнув головой, переспрашиваю:

— Что?

— Настало время брачной ночи.

БАХ! Дверь захлопываю раньше, чем до конца осознаю смысл его слов. Прижимаюсь к створке спиной. Сердце выпрыгивает из груди. Ужас! Что делать? Куда бежать?

Только теперь до меня доходит вся вопиющая дерзость моего поступка. Да светлый властелин меня убьёт…

Вздрагивая, ожидаю удара в дверь. Но с той стороны тихо. Странно тихо. Подозрительно… Что задумал светлый властелин?

Ощупываю дверь — замка нет. Надо было диван к двери придвинуть, а теперь… или ещё не поздно? Если отпущу дверь, добегу до дивана и подтолкну его к двери, светлый властелин ворвётся сюда или я успею забаррикадироваться раньше?