Но и тут светлый властелин не пасует: закатывает рукава — на запястье чернеет кружевная подвязка, отчего к лицу приливает разогретая супом кровь — и лихо берётся за рёбрышки. В странных глазах появляется что-то живое, хищное, когда он, не сводя с меня взгляда, вгрызается идеальными зубами в мясо. Клыков у него, кстати, нет: все зубы ровные.

— Ты клыки спиливаешь, — шучу я.

Глаза… его глаза меняются, и по ним можно понять, что под маской равнодушия проскальзывает эмоция.

— Правда спиливаешь? — подаюсь вперёд, локоть надавливает на тарелку, и рёбрышки скатываются с неё, я едва успеваю отдёрнуть руку. По белой скатерти растекаются жирные пятнышки. Поднимаю взгляд на светлого властелина, сжимающего в изящных пальцах рёбрышко с надгрызеным мясом. — Зачем?

— Это необходимо.

— Но зачем? — кажется, у меня сейчас глаза на лоб полезут. — Какой в этом смысл?

Светлый властелин тянется за хлебом, явно собираясь уйти от ответа. Прихлопываю его ладонь привычным жестом, как делала это с Жором, тем ещё любителем умыкнуть вкусняшку.

Осознаю, чью руку так прихлопнула, но поздно: светлый властелин смотрит на мою ладонь. Прямо чувствую, как у него в голове скрипит от такого непочтительного к себе отношения.

Его ресницы вздрагивают, он поднимает взгляд почти почерневших глаз. Меня просто парализует от удивления: я совсем забылась.

— Они напоминают о животном состоянии.

— Что? — не понимаю я.

— Клыки — это знак животных, тёмных эмоций, которым так подвержены жители Агерума и многих других миров. Мы спиливаем клыки как ещё один символ отказа от низменного.

— Клыки — это всего лишь клыки, с ними есть удобнее, — отзываюсь я и вспоминаю о белой жиже. — Но вам это не надо, понятно…

Убираю ладонь с его руки, но светлый властелин ею не шевелит, рассматривает, словно ищет, не запачкала ли я её.

Я же хватаюсь за аппетитное рёбрышко. Вдохнув аромат, лизнув мясо и оценив его насыщенный вкус, киваю на рёбрышко в до дрожи стиснутых пальцах светлого властелина.

— Наверное, и мясоедение знак животных, тёмных эмоций. Почему ты это ешь, а не хлебаешь свою безвкусную жижу? Скажи честно, отсутствие вкуса — это тоже символ отказа от чего-то низменного?

— От наслаждения, — светлый властелин всё же берёт хлеб. — Я просто изучаю тех, кем управляю.

— На мне ты женился только ради изучения брака? — неприятно холодеет внутри. — Тогда лучше было брать дочку мэра, у нас сейчас на ведьмах жениться непринято.

— Знаю, у меня вся статистика по восьмой провинции.

Застываю, так и не откусив от рёбрышка. И вспоминаются мне безумно вытаращенные глаза Жора, его уверенность в том, что светлый властелин женился на мне просто потому, что хотел жениться.

Даже думать не хочу о таком варианте. Уставившись в окно, вгрызаюсь в рёбрышко, но наслаждаться его вкусом не получается.

Более чем щедрое предложение властелина заказать себе одежду в лучших магазинах Окты я принимаю, но отправляюсь в Наружный город — те, кто живут и торгуют там, мне намного ближе и понятнее обитателей белых домов за белыми стенами.

На меня, конечно, смотрят все, шепчутся… усиливая соблазн обзавестись обычным платьем, шляпкой и не выделяться в толпе, но надежда, что светлый властелин одумается, ещё жива, и я решаю обзавестись ведьминскими нарядами. Можно было к Ллосу заглянуть, но я у него все материалы выкупила.

Теперь двери лавочек, возле которых раньше я лишь мечтательно вздыхала, для меня открыты, и я запасаюсь россыпями речного жемчуга, опалами, бисером, кисточками, пряжками, тёмными поясами с вышивками, тёмными перьями и перчатками. Заглядываю к ткачихе, втайне продававшей нам чёрную ткань, и выкупаю заказ Саиры… я не вредная — почти. Приходится нанять телегу. Как ни странно, вызывается много желающих помочь бесплатно.

Закупаю и всё необходимое для шитья, даже мечту — ножницы с медными кольцами и стальными лезвиями.

Не выдержав, ещё и ткани насыщенного синего цвета беру: по регламенту, если чёрный плащ в пол прикрывает платье, оно может быть любого, кроме белого, цвета. Подумав, и кроваво-красный отрез тоже прихватываю. И зелёный.

Ещё прикупаю краски и кисточки.

Старичок, которого я выбрала в доставщики, помогает загружать покупки. Устроив все запечатанные кадки краски, спрашивает с надеждой:

— Теперь в белую башню?

Бросаю взгляд через плечо. И пусть передо мной пёстрые домишки Наружного города, да лица зевак, сердце устремляется к прячущейся в той стороне ведьминской деревеньке. Если не вернусь в ближайшие дни, домик начнёт умирать. Мне срочно, просто срочно надо вынудить светлого властелина выселить меня из своего дома.

— Да, в белую башню, — уныло соглашаюсь я.

— Что так грустно, красавица? — глаза старичка хитро сверкают. — Как там с мужем?

Зеваки поглядывают на него завистливо. Кажется, поняла: не только моих ведьм интересует личная жизнь светлого властелина.

— Нормально с мужем.

Покивав, старик припускает пегую лошадку. Из города он выезжает молча, но на тракте пускается в расспросы. И попытки отправить его с вопросами к светлому властелину проваливаются, потому что:

— Ну что я буду у такого занятого мужчины время отнимать? А ты баба без детей, тебе ещё делать нечего, самое то лясы поточить.

И ведь не поспоришь!

Я не злая, правда. Может только чу-у-уть зловредная, поэтому за возвращением светлого властелина наблюдаю из-за драпировки на втором этаже.

Светлый властелин быстро спускается с лестницы из комнаты портала и резко останавливается. Глаза его широко распахиваются, он как-то растерянно оглядывает преображённые второй этаж и лестницу на первый. Дёрнув рукой, подкрадывается к перилам и заглядывает в холл.

Слов на это всё у светлого властелина, похоже, нет.

Да что у светлого властелина, даже у Жора был шок от самой идеи, и он сразу предпочёл куда-то улизнуть, чтобы не попасть под горячую руку.

А ведь я обошлась без чёрного! Правда, других цветов стало много: голубые перила, зелёные ступени, жёлтые, красные, синие разводы на частично освобождённых от драпировок стенах. Гробы по углам стоят — я их с помощью светлой магии перенесла!

В холле внизу диван появился, его вместе с остальной мебелью оставили на повороте к башне, и я потратила немало сил и нервов, прежде чем с помощью браслета дотащила всё до дома.

Каменные курганчики по всему дому покрыты траурными венками, а на их макушках торжественно сияют толстые жёлтые свечи.

Потирая лоб, светлый властелин оглядывает цветные круги на полу холла и тяжело опирается на перила. Лица с моего места не видно, но поза, далёкая от привычной ровности и величественности, выдаёт всю степень его изумления.

— Марьяна, — слабо зовёт властелин.

Выгонит, как есть выгонит! Сияя улыбкой, выхожу из укрытия в углу, не могу удержаться от насмешливого:

— Да, дорогой супруг. Что-то не так?

— На ужин будешь свою еду или мою? — светлый властелин медленно оборачивается.

Он немного растерян, но… выгонять меня определённо не собирается.

Поужинали в том же солидном заведении Окты.

Я уговорила светлого властелина прогуляться по городу.

После города он согласился прогуляться по берегу реки, что потребовало моей выдержки, потому что все силы я вложила в преображение башни.

Покатать меня на лодке властелин тоже согласился, он и вёслами работать умеет.

И лес возле дома показал.

Как раз в лесу нас застаёт ночь, которая должна стать брачной.

Запрокинув голову, всматриваюсь в тёмно-синее небо с чёрным узором колышущихся на ветру листьев. Они мягко шелестят, заливается вдали одинокий соловей… протяжный, отчаянный крик «А-а-а-а-а» доносится откуда-то издалека.

Светлый властелин обнимает меня за талию, жарко шепчет на ухо:

— Пойдём домой.

Крик, кстати, доносится как раз со стороны башни.