«Призрак» еще был жив, только поломан. Забрало на шлеме разбилось, открыв изможденное небритое лицо, и нога была слегка вывернута. Он отползал по стеночке от дымящегося неподвижного опарыша, но продолжал стрелять в раненую тушу из дробовика, крича «фак» или «мазафака» после каждого выстрела. И тройной «фак», когда патроны закончились.

Бородатый заметил меня и махнул рукой. А потом присмотрелся, видимо, узнавая, его глаза расширились, он закашлялся. Но вместо того, чтобы схватиться за пистолет или попытаться быстро зарядить хоть один патрон, лишь похлопал себя по груди с ворчливым «мазафака». Я понял, что он не кашляет, а смеется, вот только выходит у него это плохо.

Я обошел дергающегося в предсмертных судорогах монстра, маленькие ножки только трепетали, а из рваной раны на шее толчками вытекала желтая слизь. И направился мимо «призрака» к пандусу в подвальные помещения, уже видел разноцветные линии навигации, по которым я вспомню дорогу до подземной тюрьмы. И уже когда почти спустился, услышал за спиной:

– Удачи тебе, бродяга...

Удача – это хорошо, удача – это нужно. Долго бежать по коридору не получилось, уже после второго поворота к телам на полу добавились вполне бодрые монстры. Пожарная сирена стихла, выстрелы на улице слышались совсем уж далекими хлопками. Так что стук челюстей, шарканье ног и затяжки десятков вейпов эхом разносились по тоннелю, предупреждая о близкой опасности, но мешая понимать, откуда она исходит. А еще левая щека была в крови, вытекающей из гудящего уха.

Время! Я еще никого не нашел, а лодка ждать не будет.

Приходилось идти на риск, оставляя за спиной подранков и переступая через непроверенные трупы. Тел было много, примерно каждые два‑три метра попадался окровавленный белый халат или синяя спецовка, большинство с отдельными рваными ранами на теле, типа догнал, цапнул, побежал за следующим, но некоторых обгладывали до костей.

Тоже вопрос ученым, мы для паразитов что ли разные на вкус или просто так карта легла и поблизости новой цели не оказалось?

Я пошел на прорыв. Ровным быстрым шагом, держа пистолет‑пулемет на уровне глаз и контролируя угол где‑то в шестьдесят градусов перед собой, продвигался вперед, отстреливая грязных чернокожих шаркунов. Возле каждого тела делал краткую остановку, искал знакомые лица. К счастью, не находил и тогда стаскивал бейджики с магнитными пропусками. Вертелся и добивал тех, кто крался за спиной.

Мыслей в голове – ноль, принудительно выветрил, оставил только счетчик патронов, которых мне явно не хватит, если поток зомби не уменьшится или вместо гражданских не начнутся обвешанные стволами трупы охранников.

На первой двери ключи не понадобились. Между створок застряло тело шаркуна, автоматическая дверь только гулко билась о него и отскакивала в сторону. Череп у зомби был раздроблен, но радоваться, что, кто‑то смог организовать оборону, пришлось недолго. Практически сразу за дверью нашелся искусанный храбрец со сломанной бейсбольной битой.

Я зачистил коридор, начав с двух зомби с таким упоением доедавших храбреца, что на меня не то что внимания не обратили, чуть ли рукой не махнули. Потом выпнул, немного поистерив, так как тело никак не хотело отцепляться ребрами от двери, а по коридору ко мне уже неслась толпа вновь прибывших шаркунов, во главе с «черепашкой». Но справился, еще и гранату метнул, прежде чем двери схлопнулись.

Впереди ждал темный коридор с аварийной подсветкой. Щелкали лампы, где‑то дальше поскрипывала еще одна раздвижная дверь, кто‑то кого грыз, но, к счастью, это не слышалось, как большой банкет, скорее кто‑то один хомячит втихаря. За спиной начали долбиться в дверь и постоянно приходилось вертеться, крутя, как локатором, уцелевшим ухом.

Может, и хорошо, что лампы тускло светились именно красным светом. Я‑то не особо уже стал впечатлительным, но уж лучше, как в анекдоте про красную рубаху Чапаева, даже не задумываться, чем были вымазаны стены и стеклянные перегородки. А те тела, которые выхватывал фонарик, разглядывать не хотелось, как и заходить в кабинеты, после того, что я видел через стекло.

Зашел только в два. В первом кабинете увидел черный камуфляж, торчавший из‑под опрокинутого стола и заваленный битыми колбами и пробирками. Разворошил завал и на всякий случай сделал контрольный выстрел. Сначала увидел кобуру на бедре с чуть ли не музейным экспонатом – старым «Кольтом» одинарного действия.

Вот будь ты проклят, чертов янки, что перепутал Зомби Африку с Диким Западом. Понаберут же «глобалы» дебилов по объявлению, реконструктор фигов, уж лучше бы от гангстеров фанател и припер с собой пистолет‑пулемет «Томпсона». Ковбойская шляпа тоже нашлась, откатилась к шкафу, когда на него напали зомби.

Многовато, причем, трупов, я насчитал трех рядом и еще через пятерых пришлось переступить, пока я дошел до тела. Каким бы ковбоем он ни был, но что‑то не сходится – «миротворец», конечно и красивый, и убойный, но там шесть патронов в магазине.

Я стал смотреть внимательней и под столом, который я сам же и откинул, и нашел компактный швейцарский автомат SIG SG 552. О, вот это уже по‑нашему с глушителем, фонариком, аж строенными магазинами (жаль только два уже пустые) и лазерным прицелом. Магазины, правда, всего на двадцать патронов, зато их нашлось аж восемь штук в валявшейся рядом разгрузке.

Перевооружился. Скрепя сердцем, оставил «ППК», разрядив остатки магазина, пригодятся для пистолета. Настроил ремень «Сига» так, чтобы скакать от зомби было удобно и всегда под рукой ствол находился. Прикрыл обглоданное лицо ковбоя шляпой и вернулся в коридор.

Следующий кабинет – кабинет Астрид. Очень не хотелось увидеть ее там мертвой или даже укушенной, но кабинет пустовал.

Практически ничего не изменилось с прошлого посещения, только добавился ноутбук Альберта, да появился новый микроскоп, совсем уже какой‑то космический. И повсюду приклеены желтые стикеры – причем не так чтобы ими было удобно памятки перед глазами держать, а так чтобы их заметили.

        «Андре, связи нет. Я попробую их вывести. Иди по звездам».      

Я вчитался в один из стикеров, не понимая, то ли торопилась она так сильно, то ли это профессиональное как курица лапой писать, будто рецепт медицинский. Я сорвал еще несколько бумажек, но везде были одна и те же слова. Где‑то понятней, а где‑то еще корявей. Иди по звездам – это куда интересно? Я задрал голову на потолок, но, кроме красной лампы, там ничего не было.

Ладно, разберемся. Я бегло осмотрел кабинет, в надежде найти либо готовую вакцину, либо хоть какие‑нибудь наработки, но если что ценного здесь и было, то Астрид забрала это с собой. Ни ее ноутбука, ни смартфона, ни каких‑то личных вещей, я не нашел.

А уже на выходе из комнаты, на стекле обнаружил рисунок черным маркером – кривенькую звездочку, будто не отрываясь рисовали, и стрелку в сторону лифта. Прям казаки‑разбойники какие‑то! Я улыбнулся. Игру эту в детстве обожал, когда целыми дворами играли, и реально звезда надежды загорелась, что наши еще живы.

У лифта меня встречали – давно забытая «шпана», те самые зомби‑подростки, которые как‑то уже гоняли нас с Вадиком. Но я даже как‑то обрадовался, некогда мне тут по углам вас выискивать, лучше сразу. «Сиг» отработал, как швейцарские часы. Я только и успевал магазины менять, расстреливая несущихся на четвереньках зомби.

Следующая звезда нашлась возле лифта и уводила в сторону узкого коридора, по которому я раньше не ходил. Лифт молчал, кнопки не реагировали, а створки были заблокированы, так что спорить со звездным путем я не стал. Им виднее.

Коридор недолго был узким, свернул пару раз и уперся в космического вида дверь, полотно из какого‑то шершавого металла, без ручки и петель, лишь маленький датчик для считывания магнитных ключей, логотипом «глобаловского» подразделения BioTech и знаком биологической опасности.