– У меня тофе.

– С моей стороны никого, но есть дыра в обшивке, – отозвалась Валькирия. – Что внутри не вижу, угол слишком острый.

Мы по новой стали озираться по сторонам, высвечивая потолок. Но отверстие так и не нашли, даже фонари выключили, надеясь проникающий свет заметить. У нас тоже чисто. Но звук повторился – глухое колебание тонкого стального листа, а затем легкий скрежет.

– Здесь двойной потолок что ли? – удивился Мирный, – Парни, кучкуемся. Занять круговую оборону.

Мы собрались на свободном пятачке перед отсеком со взрывчаткой. Амазонки потянулись к нам, со свистом раскручивая свои мечи.

– За спину не пальните только, – прошептал Саня, обернувшись на контейнеры со взрывчаткой.

Топот и скрежет повторились прямо над нашими головами и расползлось по углам ангара. Я повел стволом за звуком, отметив, что парни делают также, только резче. Мирный еще и вертелся на месте со своим пулеметом, чуть Саню не сбил.

Показалось, что алмаз в мешочке потеплел. Не уверен, мог и фонарик просто нагреться, а мне уже додумалось. Донесся отголосок зова – не всепожирающая ярость, а что‑то мелкое, гадкое и пакостное. Образы, подстегивая воображение, вмиг собрали силуэт Шекхед, трущую свои щупальца и приговаривая: «Шшшалость удалассссь».

– Она знает, что мы здесь, – прошептал я, – Надо уходить, это ловуш…

– Парни, прием! У входа движение, силуэт мелькнул, – одновременно со мной сбивчиво затарахтел в рацию Бамос, – Не понял кто. Возможно, собака.

– Хуяка, млять, – взревел Мирный, разворачивая пулемет в сторону входа, – Это ходячий лев, на хер. Пусть только подойдет…

В проеме ворот появился силуэт, через ребра которого сочился свет снаружи. Здоровый, на голову выше и шире, чем тот, с которым я как‑то встречался в гаражах. Зверь, будто живой, вальяжно переставлял лапы, не издавая ни единого звука. А когда подгнившая морда попала в луч фонаря, лишь мотнул слипшейся гривой.

– Парни, он не один, – прошипела рация.

– Бамос, заебал! Ты либо заранее сообщай, либо вали их сам уже… – Мирный перевел ствол пулемета на второго зверя, потом на третьего и обратно, – Левый мой.

В рации раздалось недовольное сопение, и послышался выстрел. Задницу последнего вошедшего зверя вмяло в пол. Хрустнула кость, но лев, не обращая внимания на отнявшиеся лапы, пополз к нам на передних, оскалившись и вывалив полусгнивший язык.

Этот хруст и послужил сигналом и для нас, и для зомби – мы разом открыли огонь с трех стволов, отбрасывая самых дерзких. Руководил нашим хором пулемет Мирного, но и мы с Саней не отставали. Я забил на пистолет, бросил фонарик под ноги, и от души тарахтел «шмайсером». Огонь – швейная машинка просто, а не музейный экспонат! Еще всех нас перестреляет.

Первый, самый здоровый лев, оказался чересчур быстрым. Получил несколько пуль в грудь, ушел в сторону и прыгнул на стеллажи, скрываясь из вида в переплетении профилей и полок. Левый до нас так и не дополз, получив короткую очередь в морду. Зато в проеме появлялись новые силуэты.

Выстрелов Бамоса в грохоте нашей собственной пальбы мы не слышали, но его работа была более, чем наглядна – каждый второй лев падал, не успевая пересечь линию света.

– Я пустой, – крикнул Мирный, – Перезаряжаюсь, прикройте.

Амазонки – наш последний, хотя стояли к выходу первыми, круг обороны, сместились, чтобы прикрыть пулеметчика. На ходу сбили двух, прорвавшихся львов, и встали перед Мирным.

– Замок открой! – я крикнул Мирному, сам быстро сменил магазины и продолжил уже в рацию, – Вадик, забирай нас! Стену сможешь сломать?

– На феферной фтороне попробую, фдите!

– Бздим, еще как бздим, родненький, – хохотнул Мирный, а потом матюкнулся на замок, который судя по скрипу никак не хотел открываться.

– Не фмефно. Ефе гофти идут, теперь уф точно бфдите.

Началась какая‑то игра в кошки‑мышки, и я до конца не понимал, кто есть кто. Львиная стая не заканчивалась. Завалишь одного, отвернешься к другому и отбросишь, а на месте первого уже новый. Львы не лезли в лоб, заскакивали в ангар и разбегались по сторонам, скрываясь за стеллажами. И нападая именно с той стороны, где их не ждали. Отвлекали, разводили наши стволы по сторонам, а в это время в ворота спокойно проникали «прыгуны».

– Да, откроешь ты уже когда‑нибудь эту чертову дверь? – я отбил прикладом тощего зверя, прыгнувшего на меня сверху, и выстрелил в зомби, вертящего головой в поисках одного из нас, – Мы долго не продержимся…

– Ииии щааа, заело, мать… – натужно проревел Мирный, а я уже мысленно попрощался с ключом, но в промежутке между выстрелами отчетливо прозвучал щелчок и скрип петлей. – Берите ящики, я прикрою.

Мирный поднял пулемет, встряхнулся, покрепче расставил ноги и, напевая под нос какую‑то воинственную песенку, открыл огонь. Слету завалил двоих и отбросил еще одного, которого тут же добил Саня. Амазонки проскочили к нам за спину и побежали за контейнером. По словам сапера, нам с лихвой должно хватить и одного.

Фламинго мечом подцепила крышку, и, глазом не моргнув, засунула руку в контейнер, пошерудила там и показала нам брикет светлого цвета. Я кивнул и сразу же переключился на очередную кошку, прыгнувшую из полумрака.

После того как включился Мирный, мы стали побеждать. Три или четыре тени прятались у выхода, перекрывая путь. Амазонки подхватили контейнер, даже с моего места было видно, как напряжены руки у Метеорки, а у Фламинго пульсируют надувшиеся вены на шее. Но девчонки шли к нам. Метеорка косилась назад, чтобы не споткнуться. До забора оставалось всего пара метров, и столько же до нас.

В этот момент раздался скрежет под потолком. Резкий металлический звук, будто консервную банку ножом вскрывают. На пол и на стеллажи со звоном упало несколько профилированных листов.

– Воздух! – завопил Саня, первый поднявший ствол с фонарем вверх, – Циркули! Трех вижу, нет четверых.

– Какие нахер циркули? Это же пауки! – Мирный тоже задрал пулемет и открыл огонь, чиркая и рикошетя по металлу.

Почему «волки» звали циркулей пауками, я понял сразу. Может, встреться я с ними первый раз в таком положении, также бы назвал. Худое черное тело с еще более тощими конечностями прилипло к потолку. Суставы вывернуты за спину и воткнуты в крышу, позволяя им, как настоящим паукам, держаться на потолке. Еще профили перекрытия добавляли эффекта паутины.

Они прыгнули одновременно. Я только и успел подставить «шмайсер» под летящую тварь. Длинной очередью сбил ей полет, отбросив на стеллаж, и кувырком ушел в сторону. И только тут до меня допер смысл Саниных слов, что их четверо.

Я обернулся на склад с контейнерами и словил такую волну зова, будто меня током ударило. Четвертый циркуль был за сеткой. Цокал острыми лапами, разбрызгивая кровь и топча обезглавленное тело Метеорки, а передними пытался достать Фламинго. Раскрывшийся контейнер валялся на полу между ними. Фламинго отступила к стене и довольно шустро, как профессиональный фехтовальщик, отбивала грубые выпады «циркуля».

Забывшись в волне злобы и жажды мести за амазонку, я разбежался и прыгнул на мутанта. Над ухом, чуть опережая пулеметную очередь, пронесся разъяренный голос Мирного: «Завалю, урода!»

Мутанта снесло к контейнерам, а я рухнул на тело Метеорки. Прости, девочка, мы отомстим…