Я чувствую новый приступ тошноты, не в воспоминаниях, а вполне реальный. По желудку проскакивает спазм, будто проглотил пульт от телевизора, который хаотично щелкает каналы перед лицом: Билли, Фламинго, Лу, опять Фламинго. А где‑то на заднем фоне какая‑то тварь в образе мерзкой старухи, беззубо жамкающей и гудящей: «Убеееей…»

– Космос, не отключайся, – в ярком свете, льющимся из бойницы, появилось озабоченное лицо Дедушки Лу.

– Я не хочу включаться… – я отмахнулся от деда, но все‑таки попытался подняться и сесть повыше.

Футболки на мне не было, а ниже все закрывала обычная, к счастью, довольно чистая полосатая простыня, пахнущая стиральным порошком.

– Что со мной было?

– Ты сопротивлялся зову, – Дедушка Лу протянул мне бутылку минералки, – Попей, полегче станет.

– А что с Фламинго?

– С кем? – Дедушка Лу протянул шершавую руку и потрогал меня за лоб, – А‑аа! Понял. Ты про Эфуа?

– Не знаю, как зовут, мы не успели познакомиться, – я вздохнул, ага, не повод для знакомства, – Про девушку с татуировкой на шее.

– Понял. Не обращай внимания, у Макуто свои представления, как нужно злых духов выгонять, – усмехнулся Дедушка Лу, – я же говорил, странненькие они. Но дело молодое…

– Изыди, старче, – я со вздохом опустился на матрас. – Жениться, я надеюсь, не надо?

– Нет. Они и так тебе обязаны, ты же им жизнь спас, когда из плена вытащил. Они теперь с тобой надолго, – вполне серьезно ответил Дедушка Лу. – Поднимайся, тебе поесть нужно.

Он бросил в меня охапку одежды. Все мое, родное – трусы, футболка, штаны, слегка протертые на пятках носки – свежевыстиранное, еще влажное и пахнет, как простыня. Ботинки вместе с «ремингтоном», «кольтом» и карманной мелочевкой нашлись в углу, а вот щит со штыком отсутствовали.

Прикрываясь простыней от изучающего взгляда Дедушки Лу, оделся. Кряхтел, тянул мышцы, чтобы хоть чуть‑чуть размять колени, спину, шею. Тяжко. Когда надел первый носок, подвис и повалился набок обратно на матрас. Силы закончились, пришлось сначала отдышаться, потом задуматься.

– Лу, а Фламинго… ну, то есть Эфуа что‑нибудь говорила? – отношения я развивать не собирался, но было бы неплохо понять, а то вдруг там в глаза должно быть стыдно смотреть.

– Сказала, что сильное зло в тебе сидело, долго изгнать не могла, – дедушка Лу нахмурился и почесал бороду, делая вид, что усердно вспоминает, а не сдерживает улыбку, – Еще обещала зубы тебе выбить, чтобы не кусался, если еще раз тебя спасать придется.

– Ясно, что ничего не ясно, – я вернулся в сидячее положение и рывком надел второй носок, и уже шепотом пробурчал себе под нос, – фиг с ними, с зубами, зато не скорострел…

Обуться я не смог. Никак не мог впихнуть ногу в жесткий задник, а от мысли, что еще шнурки придется завязывать, пальцы только сильнее дрожать начали. Плюнул, снял носки и пошлепал босиком.

Пока я был в отключке, ребята неплохо обустроились – разгребли часть мебели в общем зале, сформировав нечто похожее на привычную им лесную поляну. В центре бочки‑очаги, по кругу матрасы.

Под потолком сушилась одежда после стирки. Рядом два стола, на которых разложили наше пополнившееся снаряжение. Явно вскрыли склад с оставленными припасами. Я заметил еще два «ремингтона», большую медицинскую сумку и несколько коробок с консервными банками. На краю стояла потертая мобильная радиостанция с отдельной тангентой на проводе‑пружинке, как у старых домашних телефонов. Экран светился какими‑то цифрами, которые скакали в режиме поиска сигнала.

Нас встретила Метеорка с половником в руках. Стояла между кастрюлей на очаге и веревками с постиранной одеждой. Может, у меня воображение разыгралось, но смотрела строго. Руки в боки и как в анекдоте: «пофиг с какой стороны у тебя тюбетейка». От тяжелого взгляда ощущение свинца в ногах сменилось на тазик с бетоном.

– Псс, Лу! А с этой у меня ничего не было?

– Кроме того, что уже остыло рагу из маниоки, и не прийти вовремя к столу у Макуто считается почти смертельным оскорблением? Нет, ничего, – дед прыснул в бороду от смеха.

– Ффуух, ну ты объясни, что я не специально, что злой дух меня не отпускал. А остальные где?

– Эфуа на крыше. Сторожит и медитирует. А Али шарится по деревне, запчасти ищет – думаем, машину укрепить.

Я виновато улыбнулся Метеорке, сомкнул ладони перед грудью и покивал на манер китайского болванчика. А в обмен получил миску, доверху наполненную зеленой кашей, и банку армейской тушенки. Уселся на краешек матраса и уже через две минуты попросил добавки. Вкуса даже не почувствовал. Да и какой там вкус у угля, который летит в топку? А именно так я и ел, проглатывая почти не жуя.

– А хлеб есть?

– Слушай, ты всего два дня проспал, так что урожай не успели еще собрать, муку не помололи, тесто не замесили…дальше продолжать?

– Злой ты, дедушка, – тоже мне хипстер‑юморист нашелся. – Я же не пасту с митболами прошу и не смузи.

Я получил еще одну банку тушенки и когда понял, что уже не лезет, а разговор не клеится, заскучал. Дедушка Лу поднадоел, а Метеорке мне, к счастью, сказать было нечего. Я подошел к рации, покрутил настройки, но, кроме шипения, ничего не услышал. За передатчиком валялось три смартфона, у которых зарядки оставалось на донышке, но еще живые. Вот только значок связи был с крестиком поверх пустых палочек.

– Сети нет, а рация молчит уже несколько часов, – глядя на мои манипуляции, откликнулся Дедушка Лу. – На помойке нашли, а там всего‑то ничего нужно было починить. Я еще в школе в кружок радиолюбителей ходил…

– В смысле молчит? – как только до меня дошел смысл сказанного, я сразу же перебил Лу. – А до этого что было?

– Колонна мимо прошла, – дед повертелся и пальцем провел по воздуху, показывая через стену в сторону дороги, – В сторону Фритауна машин десять проскочили. Наемники какие‑то с красным логотипом в виде волчьей головы на бортах и корпоративные фургоны «глобалов». Но мы не полезли, с крыши только наблюдали, да рацию слушали. Часть переговоров, кстати, на русском была. Там какой‑то Платон спорил с парнем по кличке Бамос. Космос, ты чего застыл?

– Космос, ты чего? Будто призрака увидел? – Дедушка Лу заозирался по сторонам, а Метеорка как бы невзначай вместо половника взяла в руку кухонный тесак.

– Как давно они проехали? – стараясь держать себя в руках, я аккуратно схватил Лу и развернул его, ну, может, совсем чуть‑чуть встряхнул.

– Часов пять уже прошло… вау, вау, полегче давай, – Дедушка Лу высвободился и отошел на два шага. – Рассвело только. Но они ходко шли, палили по зомбакам, даже не тормознув ни разу. А что случилось‑то?

– Наши там, надо их догнать, – я посмотрел на дверь, – Так. Собирай наших и погнали.

Понял, что сказал и задумался. А какие они теперь у меня – наши? Посмотрел на чернокожих Лу и Метеорку, почувствовавших мое нетерпение и участливо на меня смотрящих.

Скажи мне кто пару месяцев назад, что банду чернокожих туземцев я буду считать своими, я бы не поверил. Нет, расистом я никогда не был, но и нормой своих новых знакомых я назвать не мог. И самого себя уже не мог считать нормальным – укушен, заражен, какой‑то дурью да колдунским духом вылечен. Я вспомнил Билли – ладно, пусть не вылечен, но ремиссия какая‑никакая есть. Уж точно я уже не тот, что был раньше.

А там Мирный, там Бамос, где‑то Ксюха, про которую вообще ничего не известно, а еще Платон и остальные парни.