Макнамара быстро взглянул на других наблюдателей и сразу же заметил те же самые безошибочные признаки готовности начать какое-то действие. Он тоже изменил позу и бесшумно перевел дух. В кровь поступил первый выброс адреналина; тело готовило себя к работе. Неприятное ощущение усталости исчезло. «Ну вот, – подумал он, – пора и нам браться за дело». Длительное ожидание в неподвижности на холоде и в темноте почти закончилось.

Все так же, через прибор ночного видения, он осмотрел фасад «Пласа-Меркадо». Из здания только что вышли мужчина и женщина. Они стояли рядом на тротуаре возле двери, продолжая о чем-то оживленно говорить. Макнамара сразу узнал стройную привлекательную женщину. Он постоянно видел ее в лагере Лазаря. Ее звали Хэтер Донован. Она была местной активисткой, на которую были возложены обязанности общения с прессой от имени Движения.

Но кто же был темноволосый мужчина, с которым она разговаривала? Судя по одежде, ботинкам и ковбойской шляпе, можно было предположить, что он местный, но почему-то Макнамара сомневался, что это действительно так. В манере движения и в осанке этого высокого широкоплечего парня было что-то странно знакомое.

Темноволосый обернулся, указывая на бетонное здание стоянки, расположенное немного западнее. В течение краткого мгновения его лицо было ясно видно. Затем он снова отвернулся.

Малахия Макнамара медленно опустил прибор ночного видения. Если бы на него сейчас кто-нибудь смотрел, то разглядел бы в бледно-голубых глазах выражение приятного удивления.

– Огненный ад, – беззвучно прошептал он. – Наш любезный полковник определенно обладает талантом появляться везде и всегда, когда его меньше всего ожидаешь встретить.

Пласа – прямоугольный сквер, являвшийся центром Санта-Фе, – была во всех направлениях пересечена вымощенными брусчаткой дорожками. Они соединяли между собой многочисленные монументы, змеясь в тени высоких деревьев: вязов, тополей, елей, кленов, медоносной акации и множества других пород. Вдоль дорожек через равные промежутки были расставлены выкрашенные в белый цвет железные скамейки, создатели которых искусно имитировали старинную ковку. На клочках зеленой травы и утоптанной до каменной твердости земле уже лежал тонкий слой опавших листьев.

Окруженный низенькой железной оградкой обелиск в память происшедших в Нью-Мексико сражений гражданской войны возвышался в самом центре сквера. Мало кто помнил о том, что кровавая война между Севером и Югом дотянулась даже сюда, так далеко на запад. Кое-где сквозь кроны деревьев пробивались тонкие лучи света уличных фонарей, стоявших вдоль границ Пласа; в остальном же это пространство, выгороженное уже несколько сот лет назад, было царством темноты и величественной тишины.

Джон Смит взглянул на стройную симпатичную женщину, шедшую рядом с ним. Хэтер Донован дрожала от холода и все пыталась покрепче запахнуться в черный матерчатый плащ. Всякий раз, когда они пересекали узкие полоски бледного света, пронизывавшего тьму, он успевал заметить парок от ее дыхания в холодном ночном воздухе. После захода солнца температура здесь быстро понижалась. В этом не было ничего странного, так как в Санта-Фе перепад температур между дневным максимумом и ночным минимумом мог достигать тридцати и даже сорока градусов.

Когда они допили чай в кафе «Долголетие», Смит предложил своей собеседнице проводить ее до автомобиля, который стоял в переулке недалеко от губернаторского дворца. Женщина, несомненно, была немало удивлена этим старомодным актом галантности, но приняла предложение со столь же явной благодарностью. Санта-Фе обычно был очень спокойным городом, объяснила она, но ее нервы все еще никак не отойдут после тех ужасов, которых она насмотрелась возле Теллеровского института.

Им оставалось пройти всего лишь несколько ярдов до обелиска гражданской войны, когда Смит резко остановился, осознав, что что-то неладно. Его чувства, даже без участия мысли, подали предупреждающий сигнал. А теперь, когда они приостановились, он расслышал шаги еще двух или трех человек – осторожные шаги – на дорожке за своей спиной. Он смог даже различить чуть слышное поскрипывание тяжелых ботинок по клинкерной мостовой. И почти одновременно он заметил две смутно угадываемые тени, которые скрывались под деревьями впереди и, совершенно определенно, подходили все ближе и ближе.

Представительница Движения Лазаря заметила приближавшиеся к ним фигуры почти одновременно со своим спутником.

– Кто эти люди? – спросила она, не скрывая испуга.

На секунду Смит заколебался. Возможно, это были те же агенты ФБР, которых приставила к нему Кит Пирсон? Он точно знал, что бо?льшую часть дня за ним следили. Но когда он проверялся перед тем, как отправиться в кафе «Долголетие», оказалось, что «хвоста» за ним не было. Неужели он умудрился их не заметить?

Именно в этот момент один из незнакомцев, передний, попал в очередную полоску света. У него была наголо выбритая голова; одет он был в армейскую куртку с множеством карманов. Смит прищурился, заметив в его руке пистолет с глушителем. «Для ФБР это, пожалуй, чересчур», – холодно подумал он.

Их окружали – окружали на открытом месте посреди Пласа. Его инстинкты сразу пробудились. Им следовало убираться из этой западни, пока еще не стало слишком поздно.

Молниеносно сориентировавшись, Смит схватил Хэтер Донован за руку и потащил направо, по дорожке, огибавшей обелиск. Одновременно он выхватил свой пистолет из наплечной кобуры, спрятанной под его вельветовой курткой.

– Сюда! – вполголоса бросил он. – Быстрее!

– Что вы делаете? – испуганно воскликнула женщина. Она была слишком поражена, чтобы вырываться. – Отпустите меня!

– Если хотите жить, идите за мной! – прикрикнул Смит, продолжая увлекать ее с открытой площадки перед памятником гражданской войне к обещавшей спасение темноте под ближайшими деревьями.

Один из двоих мужчин, догонявших их, остановился, быстро прицелился и открыл огонь. Пуф! Благодаря глушителю выстрел пистолета прозвучал не громче приглушенного кашля. Пуля просвистела рядом с головой Смита и вонзилась в ствол возвышавшегося поблизости высокого тополя. Пуф! Другая пуля задела опустившуюся вниз ветку. На Смита и Хэтер посыпались щепки и упавшие от сотрясения листья.

Смит подтолкнул активистку Движения:

– Ложитесь! Быстро!

Сам он опустился на одно колено, направил дуло своего «зиг-зауэра» в сторону стрелка и нажал на спусковой крючок. Оружие громко рявкнуло; звук выстрела отдался эхом от зданий, окружавших Пласа.

Он стрелял второпях, почти не целясь, и, конечно же, промазал. Но звук выстрела заставил троих из четырех нападавших вспомнить об осторожности. Они мгновенно растянулись на земле и принялись быстро обстреливать его.

Хэтер Донован старалась вжаться в твердую землю и пронзительно визжала.

Пистолетные пули или свистели над головой, или скулили рядом, или чавкали, вонзаясь в стволы стоявших поблизости деревьев, или звонко рикошетили от ближайшей парковой скамьи, выбивая снопы искр, крошки металла и взбивая фонтанчики белой краски. Смит заставил себя не обращать внимания на пролетавшие в опасной близости пули и сосредоточился на том бандите, который все еще продолжал наступать.

Это был тот самый бритоголовый, которого он разглядел первым. Бандит, низко пригнувшись, крался направо, пытаясь укрыться под деревьями и оттуда подобраться к нему с фланга.

Смит быстро сделал три выстрела подряд.

Бритоголовый споткнулся. Его пистолет с очень длинным благодаря глушителю стволом упал на землю. Бандит плавно, как в замедленном кино, опустился на четвереньки и растянулся ничком. Из его рта хлынула кровь. В почти полной темноте она казалась совершенно черной. На дорожке появилась быстро увеличивавшаяся лужица.

Вокруг Смита просвистело еще несколько пуль: товарищи раненного им человека продолжали стрелять. Одна пуля угодила в тулью новехонькой ковбойской шляпы Смита и сбила ее с головы. Шляпа отлетела в темноту. «Слишком уж близко они подобрались, – угрюмо подумал он. – Бьют совсем прицельно».