Берк подавил желание бросить трубку на рычаги.

– Кит, от конструктивных предложений было бы больше пользы, – сказал он, справившись с приступом ярости.

– Сверните «Набат», – предложила женщина. – Вся операция пошла неудачно с самого начала. А теперь, когда Смит ежеминутно наступает мне на пятки, у меня совершенно не осталось свободы маневра, чтобы перевести все стрелки на Лазаря.

Берк покачал головой, как будто она могла его видеть.

– Я не могу этого сделать. Наши люди уже получили приказы на дальнейшие действия. Если мы сейчас попытаемся остановиться, то подвергнемся куда большей опасности, чем если будем продолжать работу.

Последовала продолжительная пауза.

– Я хочу, чтобы вы, Хэл, запомнили одну вещь, – с нажимом произнесла наконец Пирсон. – Если «Набат» провалится, то пойду ко дну не я одна, понятно?

– Это угроза? – медленно спросил Берк.

– Считайте это констатацией факта, – ответила она. В трубке послышались гудки.

Хэл Берк нескольких минут сидел, уставившись на экран, рассчитывая свои дальнейшие шаги. Неужели Кит Пирсон оказалась слабой в коленках? Он очень надеялся, что это не так. Он никогда не испытывал особой симпатии к этой темноволосой красотке, но всегда уважал ее за храбрость и стремление победить любой ценой. Без этих качеств она была бы всего лишь еще одним препятствием – препятствием, которое «Набат» не мог бы оставить без внимания.

Он принял решение и стал быстро барабанить по клавишам, составляя новые инструкции для остатков группы из Нью-Мексико.

В разных концах мира тайно собрались немногочисленные группы мужчин и женщин всех цветов кожи и расовой принадлежности. Они сидели перед мониторами и видеокамерами, имевшими прямой выход на спутники связи. Они являлись элитой Движения Лазаря, лидерами его самых важных ударных ячеек. Все они, казалось, горели от нетерпеливого желания начать действия, которые готовили на протяжении многих месяцев.

Мужчина по имени Лазарь стоял в непринужденной позе перед огромным экраном, на котором были одновременно видны все его собеседники. Он знал, что ни один из них не сможет увидеть его реальное лицо или услышать его реальный голос. Как всегда, были включены его продвинутые компьютерные системы, работали хитрые программы, создававшие различные идеализированные изображения, которые видели различные ячейки Движения. Столь же сложные программы обеспечили перевод его слов на разные языки.

– Время пришло, – сказал Лазарь и чуть заметно улыбнулся, увидев, как взволнованно зашевелились все его отдаленные слушатели. – Под знамена нашего дела стекаются миллионы людей в Европе, Азии, Африке и обеих Америках. Стремительно нарастает политическая и финансовая мощь нашего Движения. Очень скоро правительства и корпорации содрогнутся, узнав о нашем возросшем могуществе.

Ответом на его уверенное заявление явились одобрительные кивки и взволнованный гул лидеров Движения.

Лазарь поднял руку, призывая к вниманию.

– Но не забывайте, что наши враги тоже не сидят сложа руки. Тайная война, которую они вели против нас, потерпела неудачу. И потому они развязали открытую войну, о неизбежности которой я предупреждал. Бойня в Санта-Фе и в Чикаго, конечно, лишь первые из многих злодеяний, которые они готовят.

Он смотрел в камеру, зная, что каждому представителю разбросанных по всему земному шару ячеек будет казаться, что он обращается непосредственно к нему.

– Война началась, – повторил он. – У нас не осталось никакого выбора. Мы должны нанести ответный удар – стремительно, твердо и без раскаяния. Везде, где возможно, мы должны стараться действовать так, чтобы не страдали ни в чем не повинные люди, но мы должны уничтожить нанотехнологические лаборатории – адские котлы, в которых варится смерть, прежде чем наши враги смогут обрушить новые ужасы на нас и на весь мир.

– А как насчет предприятий «Номура фарматех»? – спросил руководитель токийской ячейки. – Как-никак эта корпорация, единственная из всех, уже согласилась на наши требования. Они объявили о завершении своих исследований.

– Вы предлагаете не трогать «Номура фарматех»? – холодно уточнил Лазарь. – Я думаю – нет. Хидео Номура хитрый парень – слишком хитрый. Когда ветер чересчур силен, он гнется, но не ломается. Если он улыбается, это улыбка акулы. Не позволяйте Номуре обмануть себя. Я очень хорошо его знаю.

Лидер ячейки Токио склонил голову, принимая выговор.

– Все будет, как вы скажете, Лазарь.

Когда экраны наконец потемнели, мужчина по имени Лазарь некоторое время стоял в одиночестве, смакуя мгновение триумфа. Годы планирования и подготовки подошли к концу. Скоро начнется трудная и опасная работа по исправлению мира. Скоро тяжкие, но необходимые жертвы, которые он принес, получат искупление.

Его глаза на мгновение затуманились, заполнились застарелой болью.

Он вполголоса произнес стихи – хокку, которое часто всплывало в его постоянно работавшем мозгу:

@STIH = Печаль, как туман,

Ложится на плечи отца,

Покинутого сыном-предателем.

Утреннее солнце, поднимавшееся все выше и выше в кое-где испятнанное облачками голубое небо, казалось, подожгло большой холм с плоской вершиной, возвышавшийся над Ранчо-де-Чимайо. Раскидистые пинии и стройные можжевельники, росшие наверху, резко выделялись в ярко-золотом свете. Солнечные лучи протянулись вниз по склону, и длинные тени пролегли через яблоневый сад возле старой гасиенды и по уступам патио.[13]

Джон Смит, одетый в те же джинсы, ботинки и вельветовую куртку, прошел через заполненные завтракавшими людьми столовые старинного саманного дома и вышел в вымощенное камнем патио. Ресторан «Ранчо-де-Чимайо», расположенный в предгорьях милях в двадцати пяти к северу от Санта-Фе, был одним из старейших в Нью-Мексико. Его владельцы происходили из рода тех испанских колонистов, которые первыми осваивали юго-запад материка. Они появились в Чимайо в 1680 году, во время продолжительного и кровопролитного восстания индейцев-пуэбло против испанского владычества.

Питер Хауэлл уже сидел за одним из столиков, выставленных в патио. Он помахал старому другу и указал на пустой стул, стоявший напротив.

– Присаживайтесь, Джон, – любезно предложил он. – Проклятье, у вас чертовски усталый вид.

Смит пожал плечами, сдерживая зевок.

– У меня была очень долгая ночь.

– Какие-нибудь серьезные неприятности?

Джон покачал головой. Забрать ноутбук и прочее имущество из «Форт-Марси» оказалось неожиданно легко. Опасаясь слежки со стороны ФБР или террористов, он использовал все приемы, которые знал, для того, чтобы выявить слежку за собой, и не нашел никаких ее признаков. Но на это потребовалось время – немало времени. В результате он вселился в новую гостиницу – вернее, дешевую ночлежку для проезжающих автомобилистов, расположенную в предместье Санта-Фе, – уже незадолго до рассвета. Оттуда он позвонил Фреду Клейну и рассказал ему о неудачном покушении на свою жизнь. А потом, едва он сомкнул глаза, позвонил Питер и пригласил его на эту конспиративную встречу.

– И никто за вами не следовал? Ни тогда, ни теперь? – спросил англичанин, внимательно выслушав подробный отчет Смита о его действиях.

– Ни одной живой души.

– Чрезвычайно любопытно, – протянул Питер, приподняв кустистую седую бровь и нахмурившись. – И вызывает некоторое беспокойство.

Смит кивнул. Он и сам никак не мог понять, почему ФБР так старательно отслеживало все его передвижения вчера днем, затем, судя по всему, отозвало свою слежку за пару часов до того, как четыре бандита попытались его убить. Возможно, агенты Кит Пирсон просто предположили, что он остался в гостинице на всю ночь, и решили не возиться с ним в это время, но профессионалы не могли так поступить.