– А вот с этого момента вся эта странная история становится просто сверхъестественной. – Он нахмурился. – Я позвонил нескольким коронерам и в несколько больниц – просто ради собственного любопытства. И, насколько мне известно, никто не предпринимал вообще никаких попыток идентифицировать труп. У меня сложилось впечатление, что ФБР засунуло жмурика в санитарную машину и отвезло прямиком в Альбукерке для немедленной кремации. – Он вопросительно взглянул в глаза Смита. – И что же, черт возьми, вы скажете обо всем этом, полковник?
Джону потребовалось сделать над собой немалое усилие, чтобы не выдать свои эмоции. Но он все же совладал с собой и сидел с индифферентным, даже каменным выражением лица. «Чем же на самом деле Кит Пирсон занимается в Санта-Фе? – спрашивал он себя. – Кого она покрывает?»
Когда Смит покинул департамент полиции Санта-Фе и вышел на Камино-Энтрада, только-только перевалило за полдень. Он, не поворачивая головы, стрельнул взглядом направо и налево, проверяя улицу в обоих направлениях, но больше ничем не выдал своего интереса к окружающему. Очевидно, глубоко погруженный в раздумья, он уселся в арендованный темно-серый спортивный двухдверный «Мустанг» и укатил. Немного покрутившись по ближним улицам, он заехал на переполненную автомобильную стоянку, обслуживавшую посетителей Вилья-Линда-Молл – городского крытого торгового центра. Там он проехал вдоль нескольких рядов припаркованных автомобилей; со стороны его действия выглядели так, будто он просто искал свободное место. В конце концов он выехал с Молл, пересек огибавшую центр Вагон-роад и остановился, заехав в небольшую тенистую рощу на берегу небольшого оврага, по дну которого бежал ручей, носивший, судя по надписи на карте, гордое имя Арройо-де-лас-Чамисос.
Через две минуты сзади остановился второй автомобиль, белый седан «Бьюик». Из машины вышел Питер Хауэлл и сладко потянулся, одновременно зорко глядя по сторонам. Убедившись, что за ними никто не наблюдает, он не спеша прошел вперед, открыл пассажирскую дверь «Мустанга» и опустился на низкое сиденье рядом со Смитом.
За время, прошедшее после их встречи за завтраком, англичанин успел подстричься, и теперь на голове у него щетинился элегантный «ежик». Он также переоделся, расставшись со своими линялыми джинсами и пропотевшей толстой фланелевой рубашкой, которые так ему подходили, когда он выступал в обличье Малахии Макнамары. Теперь он был одет в слаксы цвета хаки, однотонную синюю рубашку на пуговицах и в элегантный твидовый пиджак спортивного стиля. Пламенный фанатик Движения Лазаря исчез; ему на смену явился сухопарый, загоревший от многолетнего пребывания на солнце экспатриант из Великобритании, очевидно, направившийся за покупками.
– Заметили что-нибудь? – спросил его Джон.
Питер покачал головой.
– Даже ни одного подозрительно внимательного взгляда. За вами нет никакого «хвоста».
Смит позволил себе немного расслабиться. Англичанин в качестве напарника обеспечивал ему прикрытие. Он наблюдал за улицей, пока Смит посещал полицейское управление, а затем ехал следом, чтобы определить наличие слежки, после того как тот вышел оттуда.
– Ну, а вам удалось хоть что-нибудь узнать? – поинтересовался Питер. – Или все ваши вопросы пропали втуне, аки зерна, упавшие на каменистую почву?
– О, я узнал очень даже немало, – мрачно отозвался Джон. – Пожалуй, даже больше, чем рассчитывал.
Питер вопросительно поднял бровь, но промолчал и молчал все время, пока Смит рассказывал о разговоре с лейтенантом местной полиции. Когда он услышал, что тело Долана кремировали, то покачал головой, явно неприятно удивленный этим известием.
– Ну, ну… «Ибо прах ты и в прах возвратишься…» [16] – Очевидно, образ Малахии Макнамары требовал от него частого употребления цитат из Книги книг. – И не осталось никаких отпечатков пальцев или зубных слепков, которые можно было бы связать с файлами данных по личному составу. Я полагаю, что даже после того, как базы данных ЦРУ и ФБР почистили, кто-нибудь, где-нибудь все же мог бы опознать этого парня.
– Ага. – Джон побарабанил пальцами по рулю автомобиля. – Ловко, не правда ли?
– Отсюда действительно возникает множество интригующих вопросов, – согласился Питер. Он поднял перед собой руку и принялся загибать пальцы. – На кого все-таки работают эти мастера темных дел, в число которых входил усопший недоброй памяти Майкл Долан? На Движение Лазаря, как это должно показаться на первый взгляд? Или на какую-нибудь другую организацию, sub rosa?[17] Может быть, даже на ваше родное ЦРУ? Вы не находите, что все это очень запутано?
– Одно не вызывает сомнений, – ответил Смит. – Кит Пирсон увязла в этом болоте по самую шею. Она, пожалуй, и впрямь обладает полномочиями для того, чтобы отобрать у местной полиции расследование перестрелки на Пласа. Но ей никоим образом не удастся оправдать кремирование тела Долана наперекор принятой в ФБР практике и процедуре.
– Может быть, она тайно работает на Лазаря? – спокойно спросил Питер. – И поэтому делает все, что в ее силах, чтобы развалить расследование ФБР изнутри?
– Кит Пирсон как «крот» Лазаря? – Джон уверенно покачал головой. – Я не могу представить себе такого. Особенно если учесть, что она из кожи лезет, чтобы свалить все, что случилось в институте, на Движение.
Питер кивнул.
– Похоже, что так. В таком случае если она не работает на Лазаря, то должна работать против него. А это значит, что она может обеспечивать прикрытие для некой нелегальной операции против Движения, проводимой ФБР, или ЦРУ, или ими обоими.
Смит пристально посмотрел на него.
– Вы считаете, что они и впрямь могут взяться за операцию такого масштаба и значения без санкции президента?
Питер пожал плечами.
– Такое бывает, Джон, вы сами это хорошо знаете. – Он сухо улыбнулся. – Вспомните хотя бы бедного старого короля Генриха II. Как-то ночью он немного перебрал по части выпивки и крикнул что-то вроде: «Неужели никто не избавит меня от этого наглого попа?» Он, в сущности, ни к кому не обращался, но, прежде чем он успел немного успокоиться, весь Кентерберийский собор оказался залитым кровью. Так Томас Бекет внезапно сделался святым мучеником. А опечаленный, исполненный раскаяния и страдавший с похмелья король посвятил чуть ли не весь остаток жизни умерщвлению плоти и публичным покаяниям.
Смит медленно кивнул.
– Да, я вас понимаю. Разведка порой суется туда, куда ей не положено. Но это же чертовски опасная игра.
– Конечно, – согласился Питер. – Может рухнуть не одна карьера. И даже очень высокопоставленные люди могут угодить в тюрьму. Вероятнее всего, что именно поэтому они и решили убрать вас.
Джон нахмурился еще сильнее.
– Я могу понять тайную операцию, которую ЦРУ и ФБР организовали для того, чтобы разрушить Движение Лазаря изнутри. Это было бы глупо и совершенно незаконно, но это я могу понять. И я могу понять, как и почему Движение могло стремиться разгромить лаборатории института. Но вот что не укладывается ни в один сценарий, так это изготовление нанофага, который погубил демонстрантов.
– Да, – медленно проговорил Питер. Его глаза погрустнели – он вспомнил о том кромешном аде, в средоточие которого попал несколько дней назад. – Этот кусок головоломки упорно не хочет никуда лезть. И чертовски большой кусок.
Смит несколько раз задумчиво кивнул, снял руки с баранки и вынул телефон.
– Может быть, пора уже перестать ходить вокруг да около? – Он набрал номер. Абонент ответил на первом же гудке. – Агент Латимер, это говорит полковник Джонатан Смит, – резко произнес он. – Я хочу поговорить с помощником заместителя директора ФБР Пирсон. Немедленно.
– Решили подразнить львицу прямо в ее логове? – пробормотал Питер. – Не слишком тонкий ход, даже для вас, вам так не кажется, Джон?
Смит усмехнулся и прикрыл ладонью телефонный аппарат.
