НАСА дало своему опытному самолету имя «Гелиос» в честь древнегреческого бога солнца. Это было прекрасное название для летательного аппарата, способного достигать верхних границ атмосферы, используя солнечную энергию. Дзиндзиро нахмурился. Танатосом звали древнегреческого бога смерти, и это имя как нельзя лучше подходило для тех страшных дел, которые продстояло выполнить этому «летающему крылу».

– Красиво, не правда ли? – спокойно произнес знакомый – увы, слишком хорошо знакомый! – голос прямо у него над ухом. – Такой большой. И при этом такой тонкий… такой изящный… легкий как перышко. Разве не кажется, что «Танатос» – это скорее облачко пара от дыхания богов, нежели создание жестокого человека?

Дзиндзиро грустно кивнул.

– Это так. Само по себе это устройство красиво. – Его лицо сделалось совсем мрачным, и он повернулся к человеку, стоявшему позади него. – Однако ваша злая воля извращает эту красоту, как и все, к чему вы прикасаетесь… Лазарь. – Он говорил по-японски, употребляя обороты, принятые в официальных беседах с посторонними людьми.

– Вы оказываете мне честь, употребляя это имя… отец, – ответил, выдавив улыбку, Хидео Номура. – Все, что сделано мною, было направлено на достижение наших общих целей, наших с вами общих мечтаний.

Старик резко качнул головой.

– Наши цели вовсе не одни и те же. Мои товарищи и я – мы хотели спасти и восстановить Землю – спасти этот изуродованный мир от опасностей, которыми угрожает ему неконтролируемое развитие науки. Находясь под нашим руководством, Движение посвящало себя жизни, а не смерти.

– Но вы с вашими товарищами сделали одну принципиальную ошибку, отец, – невозмутимо произнес Хидео. – Вы неправильно истолковали суть кризиса, с которым столкнулся наш мир. Наука и техника не угрожают существованию жизни на Земле. Они всего лишь инструменты, средства для достижения необходимой цели. Инструменты для тех, кто, подобно мне, наделен смелостью и ясностью видения, позволяющими полностью их использовать.

– В качестве оружия массового уничтожения! – повысил голос Дзиндзиро. – Несмотря на все ваши высокие слова, вы всего-навсего убийца!

– Я сделаю то, что необходимо сделать, отец, – холодно ответил Хидео. – В своем нынешнем состоянии сама человеческая раса и есть враг, истинная угроза тому миру, который мы любим. – Он пожал плечами. – В глубине души вы сами отлично понимаете, что я прав. Представьте себе семь миллиардов жадных, сильных и цепких животных, топчущих эту маленькую хрупкую планету. Они так же опасны для Земли, как беспрепятственно развивающаяся раковая опухоль – для организма. Мир не может выдержать столь тяжкого бремени. Именно поэтому худшая часть человечества должна быть устранена, подобно раковым метастазам, независимо от того, насколько болезненной и неприятной будет эта операция.

– При помощи вашего дьявольского оружия, этих нанофагов, – презрительно бросил его отец.

Младший Номура кивнул.

– Представьте себе множество таких вот «Танатосов». Представьте себе, как скользят они высоко-высоко над землей, невидимые для глаз и радаров. И из них идет нежный дождь, земли достигают капли, настолько маленькие, что их тоже никто не заметит… по крайней мере до тех пор, пока не окажется слишком поздно.

– Где? – резко спросил Дзиндзиро. Его лицо сделалось пепельно-серым.

Хидео оскалил зубы в усмешке.

– Сначала? Сначала «Танатосы» направятся в сторону Америки, этой бездушной, мощной и донельзя развращенной страны. Для того чтобы мог установиться новый мировой порядок, ее необходимо уничтожить. Затем последует Европа – другой источник материалистической заразы. Потом мои нанофаги вычистят Африку и Ближний Восток, эти выгребные ямы террора, болезней, голода, жестокости и религиозного фанатизма. Китай, чрезмерно раздувшийся и слишком часто вспоминающий о своем древнем могуществе, также следует уничтожить.

– И сколько же людей умрут, прежде чем вы остановитесь? – прошептал его отец.

Хидео пожал плечами.

– Пять миллиардов? Шесть миллиардов? Разве можно сейчас сказать точно? Но те, кто будет оставлен в живых, скоро поймут ценность врученного им подарка: мир с вновь восстановленным равновесием. Мир, ресурсы и инфраструктура которого останутся в целости и сохранности, не поврежденные безумием войны или всепоглощающей жадности.

На протяжении долгого-долгого мгновения старик, утративший дар речи, лишь в ужасе смотрел на своего сына, который теперь превратился в Лазаря.

– Ты опозорил меня, – сказал он наконец, используя теперь традиционную форму обращения старшего к младшему. – Ты опозорил своих предков. – Он повернулся к своим охранникам. – Отведите меня обратно в тюрьму, – негромко сказал он. – Меня тошнит от одного лишь присутствия этого чудовища в человеческом облике.

Хидео Номура резко кивнул двоим мужчинам, стоявшим в нескольких шагах с совершенно бесстрастными лицами.

– Сделайте то, что просит старый дурак, – громко, ледяным тоном приказал он. И тут же отступил в сторону и некоторое время стоял молча, провожая взглядом отца, которого снова уводили в заточение.

Его глаза были полуприкрыты. Сейчас, как это очень часто бывало и прежде, Дзиндзиро разочаровал его – даже предал! – полным отсутствием глубины мышления и смелости. Даже теперь его отец оставался настолько слепым, что не желал восхищаться достижениями своего единственного сына. «Или, возможно, – думал Хидео, смакуя старое и до сих пор горькое чувство обиды, оставшееся со времени его давно минувшего детства, – отец просто слишком ревнив или холоден для того, чтобы высказать похвалу, которой достоин его сын».

А он достоин похвалы – в этом Хидео никогда не сомневался.

На протяжении многих лет наследник главы корпорации «Номура фарматех» работал почти круглосуточно, чтобы воплотить в реальность свое представление о чистом, не столь перенаселенном и более мирном мире. Первым осторожным шагом явилась тайная постройка, набор штата и финансирование секретной нанотехнологической лаборатории. Это удалось сделать, не привлекая нежелательного внимания акционеров или кого-либо еще. Ни один из многочисленных конкурентов так и не заподозрил, что Номура, по его словам, откровенно отстававший в гонке практических приложений научных разработок, на самом деле опережал всех на месяцы и годы.

Затем наступил черед непростой задачи переориентирования Движения Лазаря. Эта организация была без излишней спешки, но неуклонно подчинена его незримой воле. Те лидеры Движения, которые выступали против него, были отстранены или убиты; как правило, это делал кто-то из Горациев, троих убийц, создание – а для этого потребовались сложнейшие хирургические операции – и обучение которых он финансировал. И, что было лучше всего, каждая оставшаяся без объяснения смерть все дальше подталкивала в сторону радикализма тех, кто был оставлен в живых.

Организация таинственного исчезновения его собственного отца, последнего из девяти первоначальных основателей Движения Лазаря, была просто детской игрой. После этого Хидео получил возможность тайно собрать в свои руки все незримые приводные ремни ужаснувшегося Движения. Настоящей удачей оказалось то, что во время поиска Дзиндзиро он тесно сошелся с Хэлом Берком. Благодаря их «сотрудничеству» план Хидео обрел полностью законченный вид.

Хидео холодно рассмеялся – про себя, – вспомнив о том, с какой легкостью он смог заразить агента ЦРУ и через него многих других сотрудников американских и британских разведывательных служб поистине параноидальной боязнью терроризма. Скармливая им все более и более пугающую информацию о Движении, он подтолкнул Берка и его партнеров к развязыванию их дурацкой автономной и совершенно незаконной войны. С того дня все события происходили только и исключительно по его сценарию.

Результаты говорили сами за себя: население всего мира обезумело от страха и кинулось на поиски козлов отпущения. Его конкуренты, такие как «Харкорт – биологические науки», были выброшены из игры, связаны по рукам и ногам и захоронены под лавиной все новых и новых правительственных ограничений на проведение исследований. А Движение Лазаря становилось все сильнее и сильнее. Теперь же американские и британские шпионские ведомства оказались парализованы скандалом и всеобщими подозрениями. Никто не сможет раскрыть ужасную правду до того времени, когда первый смертоносный дождь нанофагов упадет на Вашингтон, Нью-Йорк, Чикаго и Лос-Анджелес.