Снова наступила тишина.

Сюзанна не могла этого вынести. Она больше не могла лежать в темноте и не разговаривать. Она должна была говорить и должна была заставить говорить ту женщину. Хочет она этого или нет.

– Послушайте, – сказала она, – пожалуйста, поговорите со мной. Я не могу… Если мы уже все равно здесь, мы могли бы разговаривать. Прошу вас.

Последние слова эхом отдались в ящике.

Тишина.

– Пожалуйста, не оставляйте меня в одиночестве. Пожалуйста…

Вздох.

– Откуда мне знать, что вы не подсадная утка?

Сюзанна чуть не рассмеялась.

– Я кто?

– Подсадная утка. И они посадили вас сюда, чтобы узнать, что я буду говорить. И вы одна из них.

На этот раз она уже не смеялась. В этом не было ничего забавного.

– Я могла бы то же самое сказать о вас.

Снова наступила тишина.

– Послушайте, – сказала Сюзанна, – мы с вами застряли здесь. Давайте просто поговорим. Пожалуйста.

Молчание.

– Ладно, – наконец ответил голос. – Но если они будут что-то говорить, я скажу, что это была ваша идея.

– О’кей. – Сюзанна даже улыбнулась. Эта маленькая победа почти заставила ее забыть о голоде и переполненном мочевом пузыре. – Ладно. Итак, меня зовут Сюзанна. А как зовут вас?

Молчание.

Сюзанну начала охватывать тоска. Она была еще чернее и тяжелее, чем мрак в ящике.

– Ох, ну что же вы? Пожалуйста. Вы же сказали, что поговорите со мной…

Вздох.

– Я рискую. Рискую по-настоящему.

– Я знаю. Просто скажите мне ваше имя. Я хотя бы буду знать, с кем разговариваю.

Еще один вздох.

– Джулия. Меня зовут Джулия…

– Что вы делаете?

Фиона Уэлч обернулась и застыла. Она стояла на коленях на стойке в кухне Паулы Харрисон, подняв руки к навесному шкафу. Банка с растворимым кофе лежала на боку, продолжая перекатываться и рассыпая коричневые гранулы.

– Я… просто достаю тут кое-что… для чая…

Фил прикрыл за собой дверь кухни, чтобы Паула не увидела всего этого. Он прошел через комнату и остановился перед Фионой. По-прежнему стоя на коленях на кухонной стойке, она обернулась и сейчас смотрела на него сверху вниз.

Глядя на нее, Фил нервно сжимал и разжимал кулаки.

– Слазьте отсюда.

– Спасибо, но, думаю, мне лучше пока остаться тут. Вам будет сложнее злиться на меня, если я физически занимаю доминирующую позицию.

– Спускайтесь.

На лице ее снова появилась улыбка распущенной библиотекарши.

– Вам не нравятся доминирующие женщины? – Она насмешливо свела брови. – А может, все дело в том, что вы полицейский? И это просто реакция мужчины, привыкшего доминировать в социальном плане?

Фила уже трясло от злости. Но ему все-таки удалось говорить спокойно.

– Если, чтобы снять вас, мне придется залезть туда, вам это не понравится.

Он замолчал. Она смотрела ему прямо в глаза.

Потом отвела взгляд в сторону. И спустилась на пол.

Фил даже не попытался ей помочь.

Когда она снова оказалась на ногах, он схватил ее за плечи.

– Что вы себе, черт побери, вообразили? Что вы творите? Это чужой дом. Дом человека, у которого пропала дочь.

– Да, я знаю, – ответила Фиона, подхватывая его разъяренный тон. Голос ее превратился в злобное шипение. – Я ищу зацепки, вещественные доказательства. Что-нибудь, что могло бы помочь составить более полную картину в отношении Адель Харрисон. То есть то, что я и должна делать, разве не так? Составлять психологический портрет.

– Портрет того, кто ее похитил. Того, кто убил Джулию Миллер. А не… – Он широким жестом обвел кухню. Банка с кофе наконец перестала кататься и сейчас лежала неподвижно. – …А не все это.

Фиона Уэлч выглядела непоколебимой.

– А вы видели эту гостиную? Ни одной книги, ни одной книжной полки. DVD – да, но книг нет вообще.

– Ну и что? Здесь живут реальные люди. У которых своя реальная жизнь. И далеко не все черпают мысли из книг.

По лицу ее блуждала странная улыбка, словно она запоминала его слова, мысленно сохраняла их, чтобы использовать в каких-то своих будущих тезисах. И это злило его еще больше.

– Думаю, будет лучше, если вы уйдете. Прямо сейчас.

Она быстро моргнула. Дважды.

– Почему?

– Потому что я не хочу больше с вами работать.

– Но Бен сказал…

– Мне до лампочки, что сказал Бен! Это расследование веду я, и я не хочу, чтобы вы в этом участвовали. Ясно? – Он указал в сторону двери. – А теперь давайте. Вперед!

Она бросила на него полный негодования взгляд и открыла было рот, чтобы возразить, но передумала. Просто развернулась и вышла.

– Извините нас, – сказал Фил, ставя перед Паулой чашку с чаем.

Чашка была большая и явно часто использовалась. Сбоку на ней была картинка, изображавшая улыбающуюся женщину с ребенком в одной руке и пылесосом – в другой; внизу стояла надпись: ЛУЧШАЯ В МИРЕ МАМА.

– Это ваша чашка? – спросил Фил.

– Адель, – ответила Паула, прихлебывая из нее. – Я купила ее на первый день рождения Надин. И сказала Адель, что это ей от дочки.

Она сдавленно всхлипнула.

– О’кей, – сказал Фил, поставил свою чашку и наклонился вперед, пытаясь удержать внимание Паулы достаточно долго, чтобы с ней можно было поговорить. – Вернемся к нашим вопросам.

Она глубоко вздохнула и приготовилась.

– Расскажите мне об Адель.

– Что именно?

– Какая она… какой она была, прежде чем исчезла. Что-то в этом роде.

Паула снова вздохнула.

– Она была… Перед своим исчезновением она была очаровательна. Она уже много лет так хорошо не выглядела.

Фил нахмурился.

– Почему так? А что было до этого?

– Ну, она была… дикой. Знаете, какими бывают дети. Ее отец бросил нас и сбежал. Мы жили втроем: я, она и ее брат.

Фил взглянул на фотографию молодого солдата на стене.

– Это он? Брат Адель?

Паула кивнула, понурив голову.

– Был.

– Что вы имеете в виду?

– Он погиб. Уже больше года назад. Провинция Хелманд. Афганистан.

– Простите.

Паула еще раз кивнула, не поднимая головы.

– Фугас на обочине дороги. Самодельное взрывное устройство, теперь это так называется. – Она вздохнула. – Я получила письмо от самого премьер-министра. Это было что-то особенное.

Но по ее тону он понял, что ничего особенного в этом на самом деле не было.

– Как его звали?

– Уейн.

Ее взгляд по-прежнему упирался в колени.

– Как Адель восприняла это?

Паула подняла глаза и, прежде чем ответить, ненадолго задумалась.

– Это был удар для нее. Тяжелый удар. До этого она постоянно где-то шаталась… – Она вздохнула. – С тех пор как ее отец бросил нас, она пропадала с мальчишками, иногда днями напролет. А потом она забеременела, и это стало для нее как предупреждение, понимаете? Как… как вмешательство свыше.

Очень смахивает на шоу Джереми Кайл, подумал Фил и кивнул.

– Она остепенилась. Нашла работу. – Паула посмотрела ему в глаза. – Я знаю, что вы сейчас подумали. И что сказал сержант Фаррел.

– Что?

– Что Адель была проституткой. Шлюхой. Но это не так. Возможно, ей нравилось получать от парней небольшие подарки или что-то такое, но шлюхой она не была. Совершенно точно.

Фил кивнул.

– Она ведь работала за стойкой в баре, верно?

Паула кивнула.

– А где именно?

– «Фримейзонс армс» на Милитари-роуд.

– Я знаю это место.

Паула слегка улыбнулась.

– Не сомневаюсь. Впрочем, там не так плохо, как многие думают. И к тому же для Адель это было временно. Она откладывала деньги, чтобы вернуться в колледж. Сначала сдать экзамен на аттестат об общем образовании, а потом… – Она пожала плечами. – Не знаю. Потом что-нибудь еще.

– И не было никаких намеков на то, что она может снова убежать из дому?

Паула подалась вперед.

– Ни малейших. Вообще. Совсем ничего такого.

Фил говорил с ней еще некоторое время, задавая вопросы. После смены в «Фримейзонс армс» Адель вышла из бара и должна была пройти пару кварталов, чтобы добраться домой. Но так туда и не дошла. За время между заявлением Паулы об исчезновении дочери и моментом, когда сержант Фаррел открыл дело, все возможные вещественные доказательства были уже утеряны.