Она пронзительно закричала.

Он попытался успокоить ее:

– Эй, эй, все в порядке. Все о’кей. Вы в безопасности. Я с вами. Не волнуйтесь. Я просто собираюсь вытащить вас отсюда, о’кей?

Он ждал. Молчание.

– О’кей?

Вздох, потом тихое всхлипывание.

– О’кей.

– Вот и хорошо.

Он медленно отодвинул бетонный блок. Тот был тяжелым. Затем, когда места перед камнем было уже достаточно, Фил открыл упаковочный ящик.

– Выбирайтесь, Сюзанна, давайте.

– Там вода…

– Не волнуйтесь об этом. Я обо всем позаботился. Просто выбирайтесь.

Он услышал движение внутри и посветил фонарем. Сюзанна медленно двинулась в сторону света.

Он улыбнулся, чтобы подбодрить ее.

Она вылезла наружу. Дрожащая, часто мигающая. Он протянул руку, помогая ей перелезть на край выемки, чтобы она не намокла.

– Давайте же…

Она замерла. Он нахмурился.

– Все в порядке, Сюзанна, давайте. Все будет хорошо, вы в безопасности…

– Нет, – сказала она, пятясь обратно в ящик, – нет…

– Сюзанна? – Фил удивленно посмотрел на нее. – Давайте, Сюзанна, все нормально, я же с вами…

– И я тоже.

Теперь замер Фил. И обернулся.

Он успел заметить, как к нему что-то приближается. Очень быстро.

А потом мир взорвался.

И наступила кромешная темнота.

– Как вы познакомились с Фионой Уэлч?

Тернер сидел, глядя прямо перед собой. От него, словно докучливый запах дешевого лосьона после бритья, волнами расходился дух высокомерия и надменности.

– В университете. Она была психологом, училась в аспирантуре, а я писал диплом магистра по биологии. Мы были друзьями. Тусовались в одних и тех же компаниях.

– Так что же заставило вас бросить Сюзанну Перри ради нее?

Он улыбнулся. Исходившие от него волны высокомерия усилились.

– Да ничего. Она просто рассказала мне, насколько лучше я мог бы быть.

– В каком смысле?

Тернер хохотнул, видимо, полагая, что этот смех должен идти к его надменной улыбке, но у Микки это вызвало лишь ассоциацию с жеманными злодеями из старых фильмов о Джеймсе Бонде. Он промолчал.

– Вы знаете, что такое трансгрессия, что такое совершить правонарушение? – спросил Тернер и, не ожидая ответа, продолжил: – Это значит переступить через собственные ограничения. Нарушить свои законы и правила. Стать плохим в своем собственном понимании. Именно это и предложила мне Фиона Уэлч. Она лишь раз взглянула на мою жизнь, – на мою скучную, мелкую, обыденную жизнь, – и в корне изменила ее. Она позвала за собой и показала, что жизнь может быть гораздо более интересной. И я пошел за ней. Вот и все.

Он откинулся назад и сложил руки на груди, словно в ожидании аплодисментов.

– Ну и что же входило в ваши правонарушения? Каким образом вы достигали этого?

– Делая то, что мы хотим. Ничто не является бесспорным. Все разрешено. – Он снова засмеялся. – Именно это мы и делали. – Он наклонился вперед, глаза его горели. – То есть все.

– Понятно. А конкретно?

Он откинулся назад и расхохотался. Тернер старался выглядеть презрительно-насмешливым, но, прежде чем он успел надеть эту маску, Микки поймал взгляд его глаз. В них была неуверенность. И страх. Это напускное высокомерие выглядело не слишком убедительно.

– Пришлось бы слишком долго перечислять.

– Хотя бы один пример. Вашего превосходства над остальными. Вашей трансгрессии. Давайте, Марк. Всего один пример.

Тернер подался вперед. И снова в глазах его мелькнул страх.

– Достаточно уже того, что вы теперь знаете, кто мы такие.

Микки вздохнул.

– Что ж, логично, Марк, может и так, если вы говорите.

Тернер чувствовал, что Микки не верит ему, и испытывал необходимость уточнить.

– Мы разрабатывали схемы – вот что мы делали. Планировали. Искали пути, как совершить свое преступление, как убедить остальных, что мы серьезная сила. Показать всем, чего мы стоим.

– Ну и что дальше? Вы похитили Адель Харрисон? Зачем? Каким образом это могло продемонстрировать ваше превосходство или показать, что вы попираете закон?

Голос Тернера взвился. Он с размаху ударил ладонями по столу.

– Как вы не можете понять? В этом-то все и дело! Забрать жизнь, любую жизнь, какого-нибудь никудышного человека, который ничего из себя не представляет, и сделать с ней все, что мы захотим.

И он с довольным видом откинулся на спинку стула.

– Все, что вы захотите.

Тернер кивнул.

– И что же сюда входило? Что вы делали?

– Что угодно.

– А все-таки? Убивали? Пытали? Калечили? Что?

– Все.

– И вы на самом деле делали это? То, что хотели? Все, что хотели?

Тот улыбнулся.

– Вроде того.

– Что значит «вроде того»? Что вы имеете в виду?

– Я хочу сказать, что на этом этапе наш эксперимент переходил в свою следующую фазу. Потому что мы не делали это сами. Это было бы слишком просто. Нет.

– Ну и что же вы тогда предпринимали?

– Это же очевидно. Мы подключали того, кто сделает это вместо нас.

Фил открыл глаза. И почувствовал, как голову пронзила острая боль. Он застонал и зажмурился.

– Ага. Очнулся.

Фил попробовал снова открыть глаза. Было больно, но ему все же удалось это сделать. Он попытался пошевелиться. Ничего не выходит. Руки его были связаны за спиной, ноги согнуты. Он поморгал, чтобы глаза побыстрее привыкли к темноте.

Включился свет. Он быстро закрыл глаза, внезапная вспышка обожгла их.

Он снова медленно открыл их. Посмотрел вниз. И у него перехватило дыхание. Он находился высоко над землей все в том же заброшенном здании компании по транзиту грузов. На металлических мостках, подвешенных под самой крышей.

Свет шел от наспех установленной рядом с ним дуговой лампы. Он увидел свисающие с потолка цепи. С громадными крюками на концах. И вспомнил тело Адель Харрисон. Его передернуло, и он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Голова болела, картинка перед глазами была размытой. Наверное, последствия удара, который сбил его с ног. Он пошевелился, подвигал руками и ногами. Вроде бы все цело. Хорошо. Это уже кое-что.

За спиной у Фила раздался стон.

Он попытался повернуться на звук, изгибаясь, как только мог. Рядом с ним на мостках, свернувшись клубочком, лежала Сюзанна Перри. Она не была связана. Но, судя по ее виду, этого и не требовалось.

– Сюзанна! – позвал он.

Она ничего не ответила, просто молча смотрела на него. По ее глазам было видно, что она совсем без сил, совершенно разбита.

Он покачал головой.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Я должен был быть более осмотрительным. Но не волнуйтесь, я вытяну вас отсюда.

– Да что вы говорите? Правда?

Голос был знакомым. Фил оглянулся. Здесь, перед ним, на краю идущего от лампы света стояла Фиона Уэлч. Она улыбалась ему. Но улыбка эта была зловещей.

– Привет, Фил. Как приятно встретить вас здесь! – Она протянула ему лист бумаги. – Я принесла счет. Мне отдать его вам или отослать в бухгалтерию?

Он не ответил. Просто молча смотрел на нее.

Она засмеялась, скомкала бумагу и бросила ее вниз. Пока комок долетел до земли, прошло немало времени.

– Ого, – сказала она. – Вниз лететь далеко.

Она подошла и присела перед Филом. Протянула руку, коснулась его щеки.

– Мы же не хотим, чтобы с вами случилось что-нибудь нехорошее, правда?

Фил постарался никак не отреагировать на ее прикосновение. И это ему почти удалось. Но она не убирала руку, продолжая гладить его лицо.

– Остановитесь, Фиона. – Он говорил спокойным и уравновешенным голосом, хотя это и далось ему нелегко. – Остановитесь, пока вы не попали в еще большую беду.

Она только улыбнулась. Это была улыбка безумного человека.

– И отпустите Сюзанну, она ведь ничего плохого вам не сделала.

Ответа не последовало.

– Прошу вас, Фиона. Отпустите ее.