– Я очень рада, что ты пришел.

Микки проследил за ее взглядом и понял, на что она смотрит.

– О боже…

– Согласна. Я думаю, что мы попали на след. А Фиона Уэлч с ее психологическим портретом убийцы…

Она сокрушенно покачала головой.

– Именно об этом я и хотел поговорить с тобой, – сказал он. – Вчера вечером.

В ожидании продолжения Анни удивленно приподняла бровь.

Он снова осмотрелся по сторонам, глядя на все эти картинки и фотографии, которые явно выбивали его из колеи.

– Мы можем наконец выйти отсюда? По-моему, я этого всего уже достаточно насмотрелся.

Они вернулись на набережную. Анни была поражена тем, что здесь по-прежнему продолжает светить солнце. После пребывания в мрачном трюме этой яхты ей уже казалось, что она больше никогда не увидит солнечных лучей.

Похоже, Микки ощущал нечто подобное.

– Хочешь мороженое?

– Я хочу стакан джина с тоником. Причем чем больше, тем лучше.

Он расхохотался.

– И я не осуждаю тебя за это.

Улыбка ее растаяла.

– Итак, насчет вчерашнего вечера…

Она попыталась улыбнуться, но, после всего того, что они только что видели, это оказалось не так просто.

– Фиона Уэлч, – сказал Микки. – Что ты о ней думаешь?

Анни пожала плечами.

– Я с ней не особенно-то и пересекалась. Не могу сказать, что она лучший профайлер, с которым доводилось сотрудничать.

– Я ее что-то никак понять не могу. То она не хочет со мной говорить, а в следующую минуту от нее уже не отцепишься.

– Должно быть, все дело в твоем лосьоне после бритья. Знаешь, эффект «Линкс», как в рекламе?

– Я серьезно. Она уже начинает меня доставать. Я думал об этом вчера вечером. А сегодня утром, когда Энтони Хау пытался покончить с собой, я тоже наблюдал за ней.

– И что?

Он огляделся по сторонам, словно стесняясь высказать свои мысли.

– Я, конечно, не знаю, но мне кажется, что она просто балдела от этого зрелища. Как будто для нее это был какой-то грандиозный триумф. – Он опустил глаза. – Как будто… все идет по ее плану.

Анни уставилась на него.

– Что ты имеешь в виду?

Руки Микки беспокойно задвигались.

– Я… Вот послушай. Я проверил по записям в журнале. Вчера вечером она ходила разговаривать с ним, с Энтони Хау. Спускалась к нему в камеру, после того как Фил закончил допрос. – Он вздохнул. – И еще… Я иногда смотрю на нее в офисе, когда она думает, что ее никто не видит, и она так странно улыбается.

– Очень редкая картина. Особенно в нашем офисе.

– Я не только это хотел сказать. Это выглядит так, будто… ну, не знаю… будто она смеется над нами. Над всеми нами. Как будто это один большой тайный розыгрыш. – Он вздохнул. – Ох, я правда не знаю. Наверное, очень глупо произносить все это вслух. Возможно, я на ровном месте просто раздуваю из мухи слона. Но… В общем, она мне не нравится.

Анни внимательно смотрела на него. Неловкость Микки казалась ей вполне искренней. И он не был похож на человека, который станет бросать ложные обвинения просто так, ради самого процесса.

– Ну и как ты считаешь, что она сделала?

– Не знаю.

– И что ты собираешься предпринять по этому поводу?

– Этого я тоже не знаю. Я просто хотел… не знаю… Рассказать кому-нибудь. – Он отвел глаза и посмотрел вдоль набережной. – Кому-то, кому я мог бы доверять.

Анни улыбнулась.

– Спасибо. Возможно, будет нелишне заглянуть в ее прошлое.

Он кивнул.

– Спасибо тебе.

У Анни зазвонил телефон, и оба вздрогнули. Она ответила на вызов.

– Это Фил Бреннан. Слушай, у нас тут ситуация…

– Джулия? Джулия…

Ответа не последовало. Напарница Сюзанны по заключению снова ускользнула от нее.

Сюзанна уже не знала, день сейчас или ночь, не понимала, как долго она здесь находится. Она попыталась считать, вести отсчет от того момента, когда ее выводили и дали банку с едой, пыталась придать времени какую-то структуру, но это не срабатывало. Ее счет то замедлялся, то ускорялся. Она несколько раз сбивалась, называя одни и те же цифры по два, а то и по три раза. Иногда она забывала считать, и ее мысли уплывали. Случалось, что она засыпала, как это бывает, когда бессонной ночью начинаешь считать овечек. Чувство времени полностью пропало.

И даже ее паника и злость как-то ослабели. На их месте возникло унылое признание своего положения. Тело перешло в какое-то бессознательное состояние, отключив все, за исключением основных систем поддержания жизни. Даже ее способность что-то представлять себе и мечтать исчезла. Она просто лежала здесь, погруженная в безразличное небытие.

– Джулия… Джулия…

Сюзанна все еще надеялась, что та ответит ей. У нее был к ней вопрос. Но она уже сомневалась, что получит на него ответ. Она просто повторяла это имя, как бы по привычке, в соответствии с быстро установившимся ритуалом. А может, если бы она смогла выработать такой же режим сна, как у Джулии, это могло бы помочь им как-то синхронизироваться.

– Да…

Она ответила. Сердце Сюзанны забилось чаще.

– Что ты хочешь?

Голос Джулии звучал вяло, словно она только что очнулась от глубокого сна.

– Я тут думала, – сказала Сюзанна. – Ты ведь Джулия, верно?

– Да.

– Случайно, не Джулия Миллер?

Наступила тишина. Наконец она ответила:

– Откуда… откуда ты узнала, как меня зовут?

– Ты пропала. Это было во всех новостях. Полиция несколько дней допрашивала всех в нашем крыле.

– В крыле?

– В крыле Гейнсборо.

– Но… – Голос Джулии звучал уже оживленно и настойчиво. – Откуда ты это знаешь?

– Мне кажется, что мы с тобой знакомы. Я Сюзанна. Я работаю там логопедом.

– С Зоей?

– Ну да, это я.

Наступило молчание, во время которого обе обдумывали новую информацию.

– Господи… – наконец произнесла Джулия. – Что, правда?

– Да.

– Но… кто же это сделал? Мы знаем его?

– Должны знать. Нам обеим нужно подумать.

Послышался какой-то шорох. Должно быть, Джулия от возбуждения заворочалась в своем ящике.

Но вслед за этим шумом раздался другой звук. Совсем другой, но тоже очень знакомый. Скрипучий, режущий ухо звук, который Сюзанна слышала, когда открывался ее ящик. Негромкий, мимолетный, словно эхо предыдущего, но который все равно ни с чем нельзя было спутать.

– Что это было? Джулия? Что это было?

Звук повторился снова. На этот раз немного дольше и громче.

– Джулия? Ты здесь? Что случилось? Что происходит?

Тишина. Сюзанна уже подумала, что Джулия снова пропала, но тут наконец прозвучал ее голос:

– Сюзанна?

– Что?

– Я думаю… – Ее голос уже не был сонным, он был бодрым. И полным энергии. – Я еще не уверена, но мне кажется, что я только что нашла выход отсюда…

– Сюда, – сказала Роза Мартин, подталкивая Бена Фенвика в его собственный кабинет и закрывая дверь.

Он нервно огляделся по сторонам. Он не хотел, чтобы кто-то увидел, как он нарушает годами выработанную процедуру. Каким бы он ни был, но он оставался копом, который все делает правильно. Следует установленным правилам. Заставляет их работать на себя. И сейчас он чувствовал себя полностью на чужой территории.

По выражению его лица Роза догадывалась о том, что происходит в его голове. Она улыбнулась, не в силах удержаться от жгучего желания поиграть с ним. Когда он обошел свой стол и сел в кресло, она опустила на пол ноутбук, который держала в руках, и встала спиной к двери. Руки ее медленно поднялись к груди и начали расстегивать пуговицы блузки. Она томно откинула голову назад, словно прикосновение собственных пальцев приводило ее в состояние экстаза.

– Я хочу тебя, Бен. Прямо здесь. И сейчас. В твоем кабинете. В твоем очаровательном, солнечном кабинете старшего инспектора.

Он сейчас выглядит очень забавно, подумала она. Он тоже хочет ее, в этом можно не сомневаться. Здесь. И сейчас. Но это шло вразрез со всем, что он делал всегда, со всем, во что продолжал верить.