Потому что теперь она лежала уже не в гробу.

Началось с того, что она услышала чьи-то шаги. Джулия – если эту женщину действительно звали Джулией – принялась шикать на нее и говорить, чтобы она умолкла. Но Сюзанна продолжала говорить – ей хотелось узнать, что происходит. Однако когда она не получила ответа и поняла, что разговаривает сама с собой, когда услышала эти шаги, то все-таки сделала то, что ей сказали.

– Закрой глаза.

Голос был приглушен и искажен, словно пробивался через что-то толстое и плотное.

Сюзанна выполнила это.

– Не открывай их. Ни на секунду. Откроешь – умрешь. Понятно?

Она кивнула.

– Понятно?

– Да… да…

Она крепко зажмурилась.

Послышался какой-то скрежет, как будто отодвигали что-то тяжелое, потом раздался громкий скрипучий звук. Сюзанна почувствовала в ногах движение воздуха. Ящик был открыт.

Ей очень хотелось увидеть, что там, хотя бы на миг. Взглянуть хотя бы краешком глаза. Искушение было громадным, оно буквально захлестывало ее.

– Не смотреть! – снова прозвучал все тот же приглушенный голос, в котором слышалась угроза.

Она продолжала лежать с закрытыми глазами.

Что-то опустилось ей на грудь. Она дернулась.

– Надень это.

Она взяла лежавший на ней предмет. Это было что-то мягкое и шершавое. Ощупав его с закрытыми глазами, она поняла, что сделан он из мешковины или дерюги, что-то в этом роде. Капюшон или мешок на голову. Она натянула его и открыла глаза. Мысли крутились с бешеной скоростью. Она ожидала увидеть хоть что-то, хотя бы слабый проблеск света, пробивавшегося через отверстия между нитками ткани, но перед глазами была сплошная тьма. Материя была толстой, плотной и тяжелой. И еще она ужасно пахла. Ей не хотелось думать о том, что в ней лежало до этого.

– Вставай.

Сюзанна продолжала лежать.

– Вставай!

Голос снова звучал угрожающе.

Наконец Сюзанна поняла, что от нее хотят, чтобы она выбралась наружу. Она не могла в это поверить, сердце ее внезапно взмыло в облака. Ну вот, подумала она, я ухожу отсюда, меня освободят.

Она еще смела надеяться на это.

Извиваясь всем телом, она продвинулась вниз. Ноги ее ни во что не уперлись, путь был свободен. Ободренная, она торопливо продолжала вылезать. Опустила ноги вниз, ожидая, что упрется в твердую опору, плоский пол. От неожиданности у нее перехватило дыхание. Пола не было, она опустила ноги прямо в ледяную воду. И задохнулась от внезапного холода.

Невидимая рука схватила ее и вытащила из ящика. Для устойчивости она расставила ноги пошире и обнаружила, что вода доходит ей только до щиколоток. То, в чем она сейчас стояла, напоминало неглубокое корыто. Ее поставили вертикально.

У Сюзанны не было времени на то, чтобы сориентироваться, потому что та же рука снова схватила ее и подтолкнула вперед. Она пошлепала по воде, пока не подошла к небольшой ступеньке и не поднялась на нее. Пол здесь был сухим, плоским и холодным. Бетон, подумала она.

Сюзанна глубоко дышала, пытаясь распознать какие-нибудь запахи, исходившие от ее похитителя или окружающей обстановки. Но это было бессмысленно. Вонь от мешка у нее на голове забивала все.

Зато она кое-что слышала. Какой-то грохочущий ритмичный звук, словно рядом работает машина. Генератор?

Подталкиваемая в спину, она двигалась вперед, держа руки в одноразовых пластиковых наручниках сложенными перед собой, как для молитвы. Она шла со скоростью, которую регулировала ведущая ее невидимая рука.

– Кто… кто вы? Зачем вы все это делаете?

Молчание.

– Вы тот мужчина, которого я видела в своей квартире? В моей спальне?

Ответа опять не последовало.

– Ну пожалуйста… скажите что-нибудь, объясните мне, что происходит… прошу вас…

Тишина.

Сюзанна продолжала идти. Наконец рука сжалась сильнее и заставила ее остановиться.

– Здесь, – сказал голос. – Туалет.

Ее толкнули вперед. Чтобы не налететь на то, что находится перед ней, Сюзанна выставила вперед руки, но сначала на преграду натолкнулись ее ноги. Она больно ударилась о твердый край унитаза.

– И поторопись, – сказал голос.

Она сделала, как ей сказали. Сюзанна считала, что уже приобрела печальный опыт использования ужасных туалетов, когда еще студенткой путешествовала по греческим островам с рюкзаком за плечами. Но здесь было намного хуже.

Ей все-таки удалось сделать то, что она хотела. И даже найти туалетную бумагу. Она нажала смыв. Но бачок не издал ни звука.

– Ты закончила?

И снова рука схватила ее, вытащила из туалета и повела той же дорогой обратно.

Когда она поняла, что происходит, сердце ее оборвалось. Ее опять ведут к гробу, ее заставят лечь туда и запрут там. Она предприняла еще одну попытку завести разговор.

– Зачем вы все это делаете? Почему?

Она даже попыталась вырваться.

– Отпустите меня. Немедленно отпустите меня! – Она протянула руки к мешку на голове. – Я сейчас сниму это. Сниму и увижу, кто вы такой. Вот сейчас…

Она так и не поняла, с какой стороны ее ударили. Она только почувствовала, что удар пришелся по уху и сбил ее с ног. Она упала на бетонный пол, и у нее перехватило дыхание. Резкая боль горячим током обожгла левое колено.

– Встать!

Сильная рука снова подняла ее.

Вскоре ноги ее оказались в корыте с водой, а потом ее опять затолкали в гроб. Раздался тот же скрипучий протяжный звук, и ящик плотно закрылся.

Она подняла руки к голове и стянула мешок, обрадовавшись возможности дышать свободно. Она прислушалась. Снаружи ящика стояла полная тишина.

К Сюзанне снова вернулся голос.

– И это все? А как же еда? Когда мы сможем поесть?

Молчание.

– Эй… эй…

Тишина.

Она вздохнула. И тут почувствовала что-то у себя под боком. Что-то круглое и твердое. Консервная банка. Она повернулась и взяла ее обеими руками. На крышке было кольцо. Она открыла ее. Понюхала. Что-то мясное, не жидкое. Но неаппетитное. Она понятия не имела, что это может быть, но выбора не было. Она запустила пальцы в банку, зачерпнула содержимое и положила в рот. На вкус это было ужасно. И тут она поняла, что это.

Собачья еда.

Ее первой реакцией было выплюнуть все, но она понимала, что ничего другого не будет. И ей останется только голодать. Поэтому она проглотила. И продолжала есть дальше.

Она не осознавала, что по щекам ее текут слезы, а тело содрогается в рыданиях.

Она ела так, будто это была самая вкусная еда в ее жизни.

Фил внимательно рассматривал человека за зеркальным стеклом. В комнате для допросов за столом сидел Энтони Хау, нервный и возбужденный. Он постоянно оглядывался по сторонам, время от времени предпринимая безуспешные попытки заговорить со стоявшим у двери полицейским, и на лице его страх боролся с недоверием.

– Вы уверены, что действительно хотите сделать это сами?

Рядом с Филом стоял Бен Фенвик и тоже внимательно смотрел через стекло.

– Почему бы и нет?

– Ну, час поздний, вы сегодня много работали, к тому же вы – новоиспеченный отец… Не хотите пойти домой?

Фил продолжал смотреть прямо перед собой. Голос его, как и взгляд, был совершенно бесстрастным.

– Сделать это необходимо.

Фил чувствовал, что Фенвик отвел глаза от стекла и в упор смотрит на него. Тон его стал более мягким, а в манере поведения исчезли надменность и конфронтация.

– У вас все в порядке?

– Все нормально.

– Послушайте, Фил, я знаю, что мы с вами далеко не всегда сходимся во взглядах, но если что-то…

– Все в порядке.

Фенвик отвернулся и снова посмотрел на Энтони Хау.

– Ну, как знаете.

Дверь открылась, и в комнату вошла Фиона Уэлч с кипой бумаг и папок. После того, что Анни сказала на совещании, были предприняты попытки найти Энтони Хау. Анни вместе с Микки разыскала его в пабе в Вивенхое неподалеку от университета, где он сидел вместе со своими студентами. Вернувшись, Анни доложила Филу о задержании, особо отметив одного молодого брюнета, находившегося там. Тот выделывал всякие фокусы, глубоко подавался вперед, делая вид, что вслушивается в каждое ее слово, и при этом его рука даже «случайно» соскользнула ей на бедро.