Чего бы тебе ни хотелось на данный момент, это в любом случае не повод, чтобы плохо выглядеть. Когда отказываешься от своих привычек – это первый признак разрухи в твоем королевстве. Или глобальных изменений.

Красивое платье лучший способ доказать обратное.

Красивое платье самая надежная защита.

Высокие каблуки отличный метод стать выше в собственных глазах. Не верьте тому, кто утверждает, что это не так. Лишние сантиметры никому никогда не мешали.

Использование тонального крема позволяет выровнять цвет кожи. Убрать темные круги под глазами, избавиться от красных пятен на щеках. Которые никогда не будут гармонировать с алой помадой. Черная тушь придаст выразительность взгляду, а серые дымчатые тени наполнят его глубиной. Золотой браслет подчеркнет изящность запястий, а цепочка длину шеи.

Если не хочешь чтобы тебе смотрели в душу, сделай так, чтобы смотрели на тело.

Не надо драм – выращивайте розы.

Через полчаса я спускаюсь на парковку. Сразу замечаю его машину и уверенно направляюсь в ее сторону. По ходу движения натягиваю вполне миролюбивое выражение лица. Чуть приподнимаю уголки губ и расслабляю все лицевые мышцы.

А-ля «Все хорошо».

А-ля «Прекрасная погода».

Я почти насильно заталкиваю в мысли нечто оптимистичное. Чтобы не хмурить брови и устало не прикрывать глаза. Чтобы болезненно не морщиться и не вдыхать воздух как через соломинку.

В первые две минуты это помогает. В первые две минуты у меня получается. Но когда я оказываюсь в салоне автомобиля, на мягком кожаном сиденье за закрытой дверью. Когда столь ограниченного пространства становится явно не достаточно для нас двоих, когда только от его взгляда хочется плотнее сомкнуть колени и отвернуться. Всем моим «а-ля» приходит конец. Мгновенно. Вот они были, и вот их нет.

Романов заводит машину и говорит:

– Пристегнись.

Делает музыку громче, и мы трогаемся. Сначала медленно и неторопливо, но с каждым новым поворотом скорость увеличивается. Для города – непозволительно быстро.

– Куда на этот раз?

Я спрашиваю, не особо надеясь получить ответ. У него есть прекрасная привычка не слышать мои вопросы. Или просто не считать нужным на них отвечать. У него есть великолепная способность делать из человека пустое место. Даже не особо при этом утруждаясь. Ему достаточно красноречиво промолчать, не повернув головы. И, например, увеличить громкость музыки.

– Я испортил рубашку. Переодеться.

– А от меня чего ждешь? Аплодисментов?

– Я жду, что ты помолчишь.

Мы приезжаем в магазин мужской одежды. Дорогой, элитный и пустой. Как только он перешагивает через порог, то попадает под пристальное внимание двух пар восхитительных женских глаз. Одинаково-голубых, одинаково-невинных, одинаково-заинтересованных.

Девушка-продавец тут же выпрямляется, поправляет узкую юбку, разглаживает белоснежную блузку и с очаровательной улыбкой на лице идет к нему навстречу. Вторая проделывает почти тоже самое. Может быть, немного в другой последовательности. Результат один: уже через долю секунды Романов оказывается в очень надежных, в очень холеных и очень нежных руках.

Слаженными и ладными жестами они показывают ему рубашки. Они помогают застегнуть пуговицы на вороте и поправляют манжеты. Они окружают его почти материнской заботой. С ласковым придыханием аккуратно подведенных губ. Их пальчики то и дело касаются его обнаженной кожи. Вроде бы случайно. Вроде бы ненароком. Но так трепетно и нежно, что впору начинать завидовать. Ему.

Он улыбается в ответ. Ведет себя безукоризненно вежливо. Что-то отвечает. Что-то спрашивает. Естественно и непринужденно. Так, что никогда не подумаешь, будто этот человек может лишь презрительно кривить губы в твою сторону. Так, что можно начинать завидовать. Мне.

Опускаюсь на край стола и молча наблюдаю за происходящим. Достаю из сумки сигареты. Прикуриваю. И когда обладательница тоненьких и умелых пальчиков тянется, чтобы профессионально расправить узел на его галстуке, приблизившись гибким телом к нему почти вплотную, интересуюсь:

– Вас не смущает, что он садист? – со словами в воздух срывается голубая струйка дыма.

В меня тут же упирается взгляд двух пар восхитительных женских глаз. Пронзительного небесно-голубого цвета. Прозрачных и чистых как слеза младенца. В обрамлении длинных пушистых ресниц. Одна из двоих возмущенно вздыхает, ее пальчики все еще на вороте его рубашки. Замерли.

Она говорит:

– Простите, здесь не курят.

Закатываю глаза и закидываю ногу на ногу. Уточняю:

– Неуравновешенный садист.

– Если вы немедленно не прекратите, сработает пожарная сигнализация.

Нет. Никого не интересуют такие подробности. Аккуратно тушу сигарету о лист бумаги и выбрасываю ее в мусорное ведро.

У меня нет причин им не доверять.

У них есть причины не доверять мне.

Романов терпеливо ждет, пока мы выясним между собой все нюансы. До моих слов ему нет дела. Он стоит в пол оборота ко мне и, убрав руки в карманы, смотрит прямо перед собой. Выпрямив спину и чуть опустив голову. Не оборачивается на звук моего голоса и уж тем более, никак не комментирует мое замечание.

– Тогда отвлекитесь и принесите мне, пожалуйста, черного кофе, – поднимаюсь со своего места и направляюсь к дивану. Замечаю на его губах ленивую усмешку. Мимолетную и довольную. Оборачиваюсь на девушек и добавляю. – Быстро.

– А ты умеешь язвить, – сообщает он, когда мы садимся в машину.

– Да, я умею язвить, – соглашаюсь и сразу же пристегиваюсь. Бросаю взгляд на его наручные часы, отмечая про себя, который час. Два дня. У меня нет желания и дальше кататься с ним по магазинам. Ни желания, ни времени.

Мой взгляд не остается незамеченным Романовым.

– У тебя на сегодня что-то запланировано?

– А что запланировано у тебя?

– Не отвечай вопросом на вопрос. У меня сегодня ты.

Не заставляй меня спотыкаться. На твоих словах. От которых перехватывает дыхание. И сводит скулы. Так некстати. Которые попадают в цель. Случайно, но больно. Они у тебя маленькие твари с острыми зубами. И укусы у них до крови. До глубоких ран.

Пальцы в замок. И взгляд в пространство. За лобовое стекло. Туда, где на горизонте портится погода, и небо заволакивает серой мутью. Чуть приоткрываю окно, и в салон врывается свежий ветер, пропитанный запахом дождя. Или снега.

– Это прием такой, да? Сначала чуть не лишить человека жизни, а потом с чистой совестью провести с ним выходные?

Он долго молчит. И все, что есть между нами – это шум мощного двигателя. И первые капли на стекле, когда мы выезжаем на загородную трассу. Скорость. И ветер с запахом то ли дождя, то ли снега.

– Я не могу провести с тобой выходные. И мои планы с утра ничем не отличаются от планов после обеда.

Из чего я делаю вывод, что сегодняшний день мог бы быть другим.

Просто другим.

Дом, к которому мы подъезжаем, стоит на берегу озера. Одинокий и неприкаянный. Будто его специально разместили так, чтобы в огромные окна всегда стучался ветер. В любую погоду. Чтобы в любую погоду с просторной террасы открывался вид на бесконечную водную гладь. Вокруг на много километров – пустынный берег. Такой же угрюмый и печальный. Неприветливый.

Когда я выхожу из машины, ветер сбивает с ног. Мне остается только беспомощно придерживать край платья. Убираю волосы с лица, прикрыв глаза ладонью. Чтобы в них не попал песок. И холодные колючие брызги воды.

Романов подхватывает меня за плечи и провожает к двери. И только когда я оказываюсь в помещении, перевожу дыхание и устало прислоняюсь к стене.

И, да, мне не надо рассказывать, что такое камеры наружного наблюдения. И для чего они служат. Что такое сложная охранная система с кодированными замками. И для чего в гараже стоят две новенькие «БМВ». Уверенна, с «чистыми» номерными знаками, пуленепробиваемыми стеклами и спутниковой навигацией.

Ничего, бл?дь, из этого мне не надо объяснять. Как и то, для чего вообще такие дома нужны.