— Там могут быть пострадавшие люди! — воскликнул я. — А если пламя магическое… Даже представить сложно, каков может быть масштаб бедствия.

— Пятьдесят процентов, — пропустив мимо ушей, мои слова, произнёс Александр Анатольевич.

— Нет, — помотал головой я.

— Тридцать процентов мне — и я помогу вам разобраться с пожаром, — задрав нос, заявил Щеблетов. — Это моё последнее предложение!

Я уже был готов сторговаться на тридцати процентах. Изначально меня взбесил тот факт, что Александр потребовал от меня целых семьдесят. Теперь условия сделки меня устраивали. Но…

— Как вы можете помочь нам справиться с пожаром? Двух лекарей в маленьком селе уж точно хватит, — произнёс я.

— А кто сказал вам, что я, как и вы, являюсь лекарем? — усмехнулся Александр, убрав снежинки со своих волос. — Я работаю в ордене лекарей, но лекарскую деятельность не веду. Только бумагами занимаюсь — и всё. Но магия у меня совсем другая.

— Какая же? — поинтересовался я, поскольку решил выудить перед предстоящей спасательной операцией максимум знаний из своего потенциального союзника.

— Магия льда, — коротко ответил он. — Вы не задались вопросов, как я попал сюда один, господин Мечников? Сама зима подчиняется мне.

— В таком случае, Александр Анатольевич, мы договорились. Семьдесят процентов мои. А теперь следуйте за мной, оба! — воскликнул я. — Нужно это остановить. Однако… Если мы столкнёмся с пиромантом — не спешите действовать. Я не хочу рисковать жизнями своих коллег.

На деле же я опасался, что источником проблем может быть Игорь. Если это он каким-то образом восстановил память в моё отсутствие, а затем смог добраться до Малиновки… Значит, все жертвы — это моя вина. И разбираться с ним должен не ледяной маг, а я. Хотя победить огненного колдуна определённо будет проще Александру Щеблетову.

Без лишних раздумий я рванул через лес. Судя по хрусту замёрзшего хвороста за моей спиной, Синицын и Щеблетов побежали следом.

А огонь тем временем распространялся. Даже отсюда я чувствовал едкий запах дыма. В Малиновке произошло что-то серьёзное. Причиной этого пожара явно послужила не перегревшаяся печь. Здесь что-то другое…

Когда я выбежал на перекрёсток двух сельских улиц, выскочивший из-за угла испуганный местный житель чуть не врезался в меня на полной скорости.

— К-кто вы⁈ — испугался крестьянин.

— Спокойно, дядь, — произнёс я. — Мы — лекари. Пришли на помощь. Что у вас случилось?

— Беда, господин, беда! — воскликнул он, упав на колени. — Гость из города самовоспламенился! Загорелся, как костёр! Целый дом сгорел. Марфа, Аким и Валерка обгорели. А сам городской… Я уже и не знаю, что с ним. Подох, наверное!

Вряд ли. Если речь идёт о пироманте, скорее всего, он выжил, просто испугал деревенщин своим пламенем. У таких магов, насколько мне известно, имеется иммунитет к своей стихии. В подтверждение этому можно привести одёжку Александра Щеблетова. На дворе жуткий мороз, а он бегает в лёгком костюмчике, который едва ли можно назвать зимним.

— Поспешите, господа лекари, поспешите! — воскликнул крестьянин. — Огонь уже перекинулся на церковь!

Мы пробежались по длинной улице, в самом конце которой пылало пламя. Мужик не солгал — источником пожара служил один-единственный дом, но искры уже успели переметнуться на стоящую рядом церковь Грифона.

— Значит так, — скомандовал я. — Александр, бегите тушить церковь. Думаю, с этим вы точно справитесь. Не дайте огню распространиться на всё село. Иначе втроём мы уже точно не справимся.

— Без проблем, — коротко ответил он и, не дожидаясь дальнейших указаний, рванул к зданию, на крыше которого красовался золотой лик бога Грифона.

— Илья, около дома уже лежат пострадавшие, видишь? — произнёс я. — Займись ими. Я вижу там только три человека. Воспламенившегося там нет.

— Очевидно, он уже в пепел превратился! — воскликнул Синицын.

— Не факт, дружище, не факт. Я пойду в горящий дом. Осмотрю его. Не беспокойся — сгорать я сегодня не собираюсь. Если Щеблетов освободится, скажи ему, чтобы тушил и этот дом. Я постараюсь вытащить других пострадавших, если они там остались.

Не дожидаясь ответа Синицына, я помчался к дому, у которого уже даже маленький, едва заметный забор успел отдаться пламени.

Пригнув голову, чтобы не удариться о низкий дверной проём, я ворвался внутрь. Но не увидел в нём никого.

— Есть тут кто живой? — прокричал я.

Но в ответ я услышал лишь грохот рухнувших с потолка балок. Похоже, этот дом спасти уже невозможно. Вряд ли здесь живёт такой же домовой, как мой Доброхот, который будет восстанавливать здание, а потом снова его ломать, пока хозяин дома не уйдёт на тот свет.

— Помогите… — прокричал хриплым болезненным голосом кто-то, кого я пока что так и не смог найти.

Игорь? Нет… Голос совсем не похож. Но почему-то он кажется мне жутко знакомым. Где же я уже его слышал?

А главное — откуда он крикнул? Похоже, сил у пострадавшего больше не было. Он не смог выдавить из себя ни слова, а потому я присмотрелся к горящей комнате и обнаружил самую главную деталь.

Стол был перевёрнут, а окно, что находилось за ним, было разбито. Видимо, кто-то попытался выбраться из дома прямо через оконную раму после того, как ему удалось разбить стекло.

Я понял, что горящая балка рухнула прямо за моей спиной. Отрезала мне путь к отступлению. Значит, выход остался только один. Туда же, куда выскочил пострадавший — в окно.

Я разогнался и, оттолкнувшись ногами от хлипкого пола, выпрыгнул наружу. Моё пальто объяло пламя. Пришлось его скинуть, чтобы не получить ожогов.

— Прошу, на помощь… — вновь услышал я чью-то мольбу.

Задерживаться было нельзя. Я поднялся на ноги, провалился по колено в снег, но обнаружил чьи-то следы. Они вели к колодцу. Да что б меня… Неужели кто-то умудрился прыгнуть прямо туда⁈

Я дополз до каменного колодца и заглянул в самую глубь. Удивительно, но в самом низу было невероятно светло. Я понимаю, что зимой по ночам обычно намного светлее, чем днём. Это явление связано с отражающей способностью снега.

Но сияние колодца явно не было связано с зимними физическими законами. Кто-то лежал на самом дне. И от него исходил пламенный свет.

— Кто здесь⁈ — крикнул я, превратив свой голос в гулкое эхо, которое разлетелось по всему колодцу.

— Г-господин Мечников? — превозмогая боль, прокряхтел человек, что лежал в воде на дне колодца. — Прошу, умоляю вас! Ради Грифона… Помогите мне! Я умру, с минуты на минуту умру!

— Я сейчас же найду способ поднять вас, подождите! — крикнул я.

— НЕТ! — заорал он. — Нельзя… Если поднимете — умру. Тогда сгорю заживо.

Сгорит? После того как окунулся в колодец? Странно. Хотя мне нет смысла не верить этому человеку. Ведь от него до сих пор исходит пламенное сияние.

Голос явно принадлежит не Игорю. Но кому-то, кого я знаю. Да кто же, чёрт подери, лежит там — на дне колодца⁈

И я принял решение.

— Хорошо, я сейчас к вам спущусь! Держитесь! — велел я.

А затем схватился за ведёрко, которое держалось на старой, но довольно крепкой верёвке. Не знаю, выдержит ли оно мой вес, но мне должно хватить сил подняться назад, если верёвка оборвётся. В крайнем случае сюда придёт Синицын или Щеблетов. Бояться мне точно нечего.

И я начал свой спуск. Нечто подобное мне уже приходилось делать в прошлой жизни. Занимался скалолазанием, но как новичок. Друг мне показывал, как нужно правильно спускаться с отвесного склона, когда в твоих руках только закреплённая сверху верёвка.

Приземлился я без проблем. Единственная проблема — кажется, я ударил пострадавшего ведром по голове. Но для него это малозначительная травма в сравнении с тем, что мог «подарить» ему огонь.

— Алексей Александрович… — прошептал пострадавший. — Слава Грифону — это вы! Пожалуйста, сделайте что-нибудь. Иначе мне конец…

Я вгляделся в лицо седовласого мужчины и лишь через полминуты понял, что передо мной Хопёрский судья. Константин Викторович Устинов. Именно он рассматривал моё дело, когда вину некроманта Антона Сухорукова перевалили на мои плечи. Однако судья в итоге показался мне довольно справедливым человеком. Он не пытался отправить меня на смертную казнь из принципа. Как только я доказал своей магической клятвой, что некротический хаос устраивал Сухоруков, с меня тут же сняли все обвинения.