— Константин Викторович, что вы здесь делаете? — спросил я. — Боже… Ваши ноги…

Похоже, прыгнув в колодец, судья сломал обе бедренные кости. Переломы были открытые. Приземлился он явно прямо на ноги. В каком-то смысле оно и к лучшему. Иначе он бы переломил позвоночник.

Но на этом травмы судьи не заканчивались. Ведь его рука до сих пор пылала. Я внимательно всмотрелся и понял, что погруженная в воду левая рука Устинова горит.

И от неё остались только обуглившиеся кости.

Вода в колодце не замёрзла из-за того, что здесь она постоянно течёт в определённом направлении. Видимо, тут проходит источник, и это играет нам на руку. Устинов смог замедлить распространение пламени и при этом не сломал себе шею при падении в колодец.

Но почему рука до сих пор горит? От неё ведь явно исходит магическая аура!

Да что б меня…

Вот теперь мне понятно всё. Зря я винил пироманта Игоря в произошедшем. Его здесь не было. Мой помощник не восстанавливал память и никак не бедокурил в Хопёрском районе.

Под водой среди чёрных костей левой руки Устинова сияла огненная печать. Та самая, которую оставил на нём Кособоков. Отказ от подчинения приводил людей с этой печатью к мгновенной смерти. Однако вскоре кольцо перешло к Рокотову, а значит, теперь всё работает чуть-чуть иначе.

Кто предаст Леонида — сгорит.

Но Устинов не сгорел. А всё почему? Он успел вовремя забросить руку в воду. Остановил пламя. Видимо, магический огонь появлялся только в области печати, а уже дальше распространялось обыкновенное — привычное немагическому миру пламя.

Поэтому рука Устинова истлела до костей, а сам он не получил никаких ожогов.

— Константин Викторович, как вы до сих пор держитесь? — удивился я. — Вы свою руку видели?

— Я стараюсь на неё не смотреть, — сквозь боль улыбнулся он. — К счастью, я уже не чувствую тех мучений, что были прежде. Подозреваю, что… Руки у меня больше нет.

Спорное заявление. Скелет пока что сохранился. Но я не имею право его оставлять. А всё потому, что из колодца идёт пар. Сначала я не понял, в чём причина этого явления. Но оказавшись на дне, мне всё стало ясно.

Постепенно вода, которой заполнено дно колодца, исчезает. Испаряется из-за чудовищной температуры, которую развивает печать. А новая поступает медленно, поскольку большинство слабых подземных источников перемёрзло. Да чего уж мелочиться! Я в чёртовом кипятке сижу! Ещё немного — и испарится вся вода. Тогда огонь переключится на судью и прикончит «предателя». Не знаю, как конкретно он пошёл против Рокотова, но я должен его спасти.

— Константин Сергеевич, не могу сказать, будет ли вам больно, — начал я. — Но в любом случае потерпеть точно придётся. То, что я сейчас сделаю, будет, как минимум, крайне неприятно.

— Сделайте, что должны, господин Мечников. Я вашей доброты никогда не забуду. Обязательно вам отплачу — только сохраните мне жизнь! Прошу!

Я собрался с силами, положил левую руку на обнажённую плечевую кость судьи и заставил её распасться. Устинов не почувствовал, что случилось. Видимо, все нервные волокна уже давно сгорели. Я вырвал остатки костей, а затем извлёк из воды культю руки Устинова.

Повезло… Огонь прижёг сосуды. Кровотечения нет. Но печать ушла вместе с левой рукой. Мы только что использовали ту же хитрость, что и покойный Сухоруков.

— Не смотрите! — приказал я. — Константин Викторович, не рекомендую вам смотреть на руку!

— Да… Я и так прекрасно понимаю, что там, — болезненно усмехнулся он. — Нет больше руки. Но зато я жив. Жив, господин Мечников…

Лицо судьи неожиданно изменилось. Он жутко ухмыльнулся, после чего произнёс:

— Зато Рокотов обманут. Теперь он думает, что я мёртв. Проклятый идиот… Мерзкое подобие дворянина! Пусть думает, что…

И Устинов, так и не договорив до конца, потерял сознание. Не сложно догадаться, почему это произошло. До этого момента боль он испытывал невероятную. Сильный мужчина. Не каждый сможет выдержать, когда его рука сгорает вплоть до почернения костей.

— Алексей! Живой? — послышался крик Синицына снаружи.

Я поднял голову и увидел физиономию Ильи.

— Да! Нашёл источник возгорания! — крикнул я. — Со мной тут один пострадавший. Как обстоят дела с церковью? Щеблетов её…

— Щеблетов свою часть сделки выполнил, — хмыкнул Александр, заглянув в колодец. — Ну что, господин Мечников, теперь-то вы готовы сойтись на процентах «пятьдесят на пятьдесят»?

— Да пошёл ты! — рявкнул я. — Илья, врежь этому ублюдку! Пусть валит отсюда назад — в Саратов.

— Стойте! Ладно-ладно! — сдался Александр, когда услышал звон металла.

Видимо, Синицын, ко всеобщему изумлению, всё же достал из ножен саблю. Не ожидал от него такого. Мне казалось, что он готов пойти на что угодно ради денег, но с высокопоставленными людьми спорить не станет. Тем более, Щеблетов зарекомендовал себя его приятелем ещё несколько лет назад.

Что ж, это очень приятно. Значит, Синицын действительно предан мне и нашему делу. А я долгое время сомневался, стоит ли доверять ему. Однако пока что он не нарушил своих обещаний ни разу.

— Вы с Мечниковым — непроходимые идиоты! — проорал Щеблетов. — Любой бы согласился на вашем месте. Но — нет! Вам же нужно свои условия протолкнуть. Хорошо, вы перебороли мою гордость. Так уж и быть — помогу вам.

И я почувствовал движение. Вода подо мной и судьёй Устиновым превратилась в лёд. А затем нас резко подняло вверх, будто на лифте. Похоже, магия Щеблетова, могла превращать в лёд даже воздух.

Оказавшись снаружи, я выкинул Устинова в снег, а затем выбрался наружу сам.

Передо мной сразу же появился лик Александра Анатольевича Щеблетова. Он напряжённо смотрел на меня своими голубыми глазами.

И тогда я протянул хитрому мерзавцу правую ладонь, после чего мы обменялись крепким рукопожатием.

— Вы спасли нас сегодня. Потушили пожар в Малиновке, — произнёс я. — Это заставляет меня думать, что вы — хороший человек. Однако доход от патента мы всё равно поделим, как договорились ранее. Но я могу поклясться, что лекарских зелий с моей стороны будет очень много. А денег мы заработаем… Миллионы. На троих.

— Да-да… — пробухтел Синицын. — Щеблетов получил тридцать, Мечников процентов семьдесят, а я… Сколько? Десять? И с чьей стороны?

Мы с Александром одновременно взглянули на Илью и хором произнесли:

— Не нужно рушить и без того шаткий союз!

От такой синхронности Синицын даже вздрогнул и решил больше не влезать со своими ремарками.

— Значит, договорились, господа, — произнёс я. — Однако сейчас не время обсуждать детали. Вскоре составим договор и всё обговорим через магическую почту. А меня ждут пациенты.

Я сел на корточки, подхватил судью и потащил его к остальным пострадавшим, которые почему-то всё ещё лежали на снегу.

— Илья! Что с больными⁈ — крикнул я.

— Н-не могу знать! — испугавшись моего тона, ответил он.

— Я же просил тебя разобраться, разве нет?

— Одного я излечил, а двое других в себя не приходят. Я не знаю, что с ними делать, — признался коллега.

— Ясно… — вздохнул я. — Магии у меня осталось немного. Вряд ли хватит на двух-трёх людей. Придётся везти их в госпиталь. Нам нужно найти повозку.

— Спокойствие, господа, — перебил нас Щеблетов. — Вы… Можете воспользоваться моей повозкой. Однако за это придётся…

— Да плевать, заплатим мы тебе! — рявкнул я.

Какая же жадная сволочь! А я ещё думал, что Синицын падок на деньги.

— Нет, меня интересуют не рубли, — ответил Александр Щеблетов. — Мне хочется посмотреть ваши зелья и… Взять парочку на личную пробу. Если я, конечно, найду среди них то, что меня интересует.

А мои зелья даже дороже денег. Но жизнь людей ещё дороже. Думать о цене его помощи придётся позже.

— Договорились, — кивнул я. — Илья, тащи людей к перекрёсту. А ты, Александр, подгони сюда карету. И лучше надень свою дурацкую накладную бороду. А то мало ли? Узнает тебя ещё кто-то из крестьян. Потом проблем в Саратове не оберёшься.