— Алёша, а ты думаешь, что я этого хочу? Нет же! Если всё разом разрушится — мне будет скучно! Как только я узнал, что у твоего дяди заведётся малыш, я принялся укреплять этот дом всеми силами. Но иногда… Сам понимаешь! Проклятье оказывается сильнее. Я ломаю быстрее, чем строю.

Я решил промолчать. Возможно, Доброхот просто оправдывался, однако его слова звучали очень воодушевляющими. Если этот дух действительно желает приносить пользу нашей семье, значит, мне точно стоит уговорить проклинателя сохранить ему жизнь. Но удастся ли это сделать — я быть уверен не могу.

На следующее утро я проснулся с жуткой болью в шее. А чему тут удивляться? Спать на жёстком полезно, но только в том случае, если твоя голова не лежит на возвышенности. Видимо, за ночь мне пережало все шейные сосуды и нервы.

Я не стал расходовать на себя драгоценную магию. Да, витков теперь целых четыре штуки, но никто не знает, какими окажутся мои сегодняшние пациенты.

На часах шесть утра… Что ж, значит, у меня есть много времени, чтобы поговорить с судьёй. Я поднялся в спальню и растолкал мужчину, хоть тот и не собирался просыпаться.

— Константин Викторович, нужно поговорить, — произнёс я. — Как ваше плечо?

— Паршиво, Алексей Александрович, — тяжело вздохнул он. — Всю ночь мучили боли… Кошмары, будто я могу двигать своей левой рукой. Представляете? И самое ужасное… Думал, что мне это снилось. Но я на самом деле чувствую в ней боль. Боль есть, а руки — нет. Как думаете, это тоже плод магии Рокотова?

— Нет, — помотал головой я. — Вынужден вас расстроить, но это фантомные боли. И продлиться они могут не один год. Может даже так случиться, что вы продолжите чувствовать руку вплоть до своей смерти.

— Что за глупости? — испугался он. — Откуда взяться боли, если я уже потерял свою чёртову руку⁈ Хотите сказать, что я схожу с ума?

— Нет, господин Устинов, — ответил я. — Дело в том, что у каждого человека в организме существует система борьбы с болью.

Антиноцицептивная система.

— Вспомните, как вы ударялись обо что-то, или резались ножом, — произнёс я. — А потом на какое-то время забывали о том, что у вас имеются раны. Ведь человек не может постоянно испытывать боль. Это его сведёт с ума.

— Допустим, — ненадолго задумавшись, ответил Устинов. — Но это совсем никак не вяжется с тем, что я чувствую!

— Проблема в психике, господин Устинов, — ответил я. — Вы ещё не смирились с отсутствием руки. И вы, и ваш организм пока что не понимают, куда она делась. Потому вы и чувствуете боль в органе, которого уже давно нет.

Я встречал огромное количество пациентов, которые жаловались на такой дискомфорт. Пальцы, руки, ноги… Госпитализированные в хирургию или травматологию чувствовали утерянные конечности не один день и не один год.

И чтобы помочь им, мы применяли противовоспалительные препараты, анастетики и даже успокоительные.

И чёрт подери, как же мне повезло, что теперь у меня всё это есть! Всё, кроме успокоительного вкупе со снотворным. Это лекарство я отдал ученику кузнеца. Зато два других препарата запросто могу предоставить Устинову.

— Константин Викторович, так как вы дали мне магическую клятву, я позволю вам выпить лекарские зелья, — произнёс я.

— Зелья⁈ — удивился он. — Но вы же… Это же прямое нарушение…

— Мне плевать, — перебил его я. — Хотите мучиться — это ваше право. Ни один лекарь не сможет своей магией заглушить такую боль. Если желаете получить помощь — я вам её предоставлю. Однако попрошу, чтобы вы рассказали мне кое-что взамен.

Устинов скривился. Его идеалы боролись с жаждой получить долгожданное облегчение.

— Я всю ночь не спал из-за этой боли, господин Мечников, — прошептал он. — Плевать, чем вы хотите меня накачать, но… Вы правы. Клятву я дал. Задавайте свой вопрос, я готов на всё, чтобы избавиться от мучений!

— Чем вы спровоцировали гнев Леонида Рокотова? — спросил я. — Почему ваше тело воспламенилось? Вы ведь нарушили клятву верности, не так ли? Предположу, что произошло что-то, из-за чего вам пришлось попросить помощи помощи у князя.

— Разумеется, — хмыкнул Устинов. — Я устал терпеть Арсения Кособокова. Ждал, когда эта сволочь, наконец, сдохнет! А в итоге что? Кольцо перешло Рокотову. И тот сразу же попытался меня убедить… Чтобы я…

Судья замолк. Ему было трудно говорить о произошедшем. Однако, он всё же собрался с силами.

— Он велел мне оправдать насильника, господин Мечников, — прошептал он. — Требовал, чтобы я избавил его от срока, представляете? И я… Самое худшее — я ведь пошёл у него на поводу. Я сделал это. Но Рокотов почувствовал, что я сделал это в последний раз. Поэтому я сразу же отправил письмо князю Игнатову. Попросил о помощи. А затем поехал к своей двоюродной сестёр Марфе и её мужу — в Малиновку. Надеялся, что там меня магия кольца не настигнет. Но, как вы уже поняли, оно действует на любом расстоянии.

— Жаль, что вам пришлось оправдать преступника, — честно поделился своим мнением я. — Однако выбора у вас не было, Константин Викторович. Не каждый может рискнуть жизнью так, как в итоге это сделали вы. Не беспокойтесь, Рокотов обязательно поплатится за свои грехи. Но вам пока что придётся пожить в этой комнате. Даже не думайте выходить за её пределы — всё необходимое я вам сюда перенёс.

Судья лишь молча кивнул.

Теперь для всех жителей Хопёрска Устинов — мертвец. И помог мне в этом хитром плане сам некромант Сухоруков. Именно ему впервые пришло в голову отрубить себе конечность, чтобы избавиться от огненной печати.

Судье же повезло ещё больше. Он смог затушить пламя ледяной водой.

Выходит, у магии кольца всё же есть слабости…

С первого этажа донёсся звон механических часов. Значит, время уже подошло к восьми утра. Пора спешить в амбулаторию. Я поспешно передал Устинову два бокала с кипячёной водой, в которой были растворены порошки недавно приготовленных мной лекарств.

И лишь после этого, оставив небольшую записку Игорю, отправился на работу. Я предупредил пироманта, чтобы тот не приближался к новому жильцу моего дома. Лучше пусть они пока что не станут знакомиться друг с другом.

Если мне когда-нибудь потребуется собрать отряд для свержения Леонида Рокотова, я сам сведу этих людей меж собой.

— Ну что! Что⁈ — прокричал Эдуард Родников, когда я подошёл к дверям амбулатория. — Я прощён?

Коллега дожидался меня, судя по всему, с раннего утра. Всю его меховую шапку успел покрыть толстый слой снега.

— Ты вчера принял всех оставшихся пациентов? — спросил я.

— Да, всех до единого, клянусь! — воскликнул Эдуард. — И твоих, и Синицына. Даже Василия Ионовича Решетова уговорил уйти пораньше. Принял его больных тоже.

— Ну уж из-за Василия Ионовича я точно больше на тебя зла держать не буду, — улыбнулся я. — Всё, Эдуард. Забыли! Как и договаривались, начнём с нуля. А теперь заходи в здание, пока сам не простудился.

— Я не уточнил кое-что… — замялся он. — Одному твоему пациенту, Алексей, я почему-то очень уж не понравился. Он отказался от консультации и сказал, что придёт к тебе снова.

— Что ж, бывает такое, — кивнул я. — Пусть приходит, я с ним сюсюкаться не стану.

— Так… Он уже пришёл. Сидит внутри — на лавочке около твоего кабинета. На мой взгляд, абсолютно здоровый мужик. Но ты с ним поаккуратнее, Алексей. Кажется, он лично знаком с бароном Елиным. Мало ли, каких жалоб на нас накидает! Кораблёв потом замучается отписываться да штрафы платить.

— Не переживай, общий язык с людьми я находить умею, — сказал я и прошёл в фойе амбулатории.

— Ну наконец-то! — прокричал седовласый мужчина и скинул с себя козырёк. — Сколько я должен вас ждать, господин Мечников? Сутки! Уже почти сутки прошли, а вы меня так и не приняли!

Мужчина лет пятидесяти был готов порвать меня, если бы его не останавливали законы и правила приличия. Судя по поведению, он не был крестьянином. То ли мелкий аристократ, то ли обычный гражданин, обладающий рядом связей.