— Линзы… — задумался я. — Но их ты вряд ли здесь сможешь найти.

С линзами имеет смысл обратиться к местному кузнецу. Он — ещё и стеклодув. Правда, помогать мне с изготовлением оборудования для лаборатории он отказался, но с линзами вряд ли возникнут проблемы. Я слышал, что он обучен даже линзы для очков производить. Это изобретение не ново. А вот микроскоп из всех этих запчастей так никто ни разу и не собрал.

В этом мире магия замедляла развитие технологий, и так было во всех отраслях: медицина тоже не стала исключением.

Вскоре мы нашли довольно много подходящих металлических деталей, из которых можно было бы изготовить основу, штатив, предметный столик и фокусировочный механизм. Первые три компонента будут выполнять опорную функцию, а последний — изменять расстояние между линзами, чтобы настраивать чёткость картинки и степень увеличения.

Я привык пользоваться стандартным микроскопом с револьверной головкой, которая позволяла движением руки менять три объектива с разным уровнем увеличения.

Сейчас мне это не нужно. Достаточно сделать всего один объектив, но с мощной разрешающей способностью. Нужно добиться увеличения в восемьдесят или сто раз, чтобы я мог разглядеть клетки.

— Всё дядь, этого достаточно, — сказал Олегу я, когда мы свалили на стол нескольких килограммов металлического барахла. — Основу из этого я возьму. Остальные компоненты добуду в городе. Но остаётся нерешённым ещё один вопрос…

— Ты про эту свою… биопсию? — напрягся он. — Ты так и не объяснил, что это такое.

— Смотри, чтобы разобраться в сути твоего заболевания, мы делаем микроскоп. Через него можно будет осмотреть мельчайшие структуры твоей ноги. Вот только перед этим придётся изготовить препарат — то, что мы и будем изучать — тонкий слой кожи, — объяснил я. — Понимаешь?

— О-о-о… — протянул он. — Я-то уж думал, что ты хочешь мне половину ноги отпилить. Если только кожу — тогда это мелочи.

— Вот только проблема в том, что нога у тебя каменная. Как снять с неё образец я пока себе даже представить не могу. Эта задача явно не из лёгких, — произнёс я.

— Так, может, отложим это на завтра? — пожал плечами Олег. — Утро вечера мудренее. Выспимся, а там — и идея хорошая придёт!

— Нельзя нам медлить, дядь, — помотал головой я. — Никодим лишь примерно сказал, что у нас осталось тридцать дней. Их может оказаться, как больше, так и меньше. Кто знает, какая погрешность у его чутья? Возможно, он ошибается на две-три недели!

— Твоя правда, но что ты предлагаешь?

— Предлагаю попытаться взять образец прямо сейчас, — сказал я. — Микроскоп я подготовлю завтра. Думаю, у меня получится подобрать оставшиеся компоненты в городе.

— Погоди, а зачем тебе моя кожа тогда сейчас нужна? — не понял дядя. — Если ещё даже микроскоп не готов.

— Потому что, во-первых, мне ещё из неё готовить специальный срез. Долго рассказывать, просто поверь на слово. С этим ещё предстоит повозиться, поскольку у меня может не получиться с первого раза, — объяснил я. — А, во-вторых, нужно понять, можем ли мы вообще отнять у тебя кусок кожи или она намертво окаменела!

— Слушай, а помнишь, как меня куснул этот чёртов упырь в Красногривовском лесу? — задумался дядя. — Он ведь зубы себе все переломал! А на ноге осталось лишь несколько вмятин. И они, кстати, потом полностью исчезли!

— Ого… — улыбнулся я. — А это очень хорошо! Прекрасно, что ты это заметил. Это мне тоже поможет.

Если бы вмятины на ноге остались, то всю микроскопию в целом можно было бы отменять. Это бы означало, что поверхностные ткани ноги мертвы и действительно теперь неотличимы от камня.

А раз ранки от укуса зажили, то в твёрдой коже дяди всё ещё идут жизненные процессы. А значит, я точно смогу найти там клетки и разобраться, что за чертовщина в них происходит.

И когда мы с Олегом приступили к делу, до нас дошло, что ранее мы даже не догадывались, насколько предстоящая задача окажется трудновыполнимой.

— Да выкинь ты этот наждак, бесполезно! — воскликнул дядя. — Ножом давай!

— Уверен? Ты боль вообще чувствуешь? — уточнил я.

— Не чувствую я этой ногой ни черта. Иногда кости ломит, но по коже хоть молотком бей. Я даже не замечу!

Когда два ножа оказались сломаны, мы взяли за последний и попробовали протолкать его лезвие в ткань ударом молотка. Но молоток отскочил, а нож сломался аж в трёх местах.

— Давай саблю тогда! Раз уж начали — дело нужно довести до конца! — заявил Олег.

— Нет уж, саблю я уродовать не буду. Она точно сломается. Дай мне пару минут, я подумаю, что ещё можно предпринять.

Вот этого я и боялся. Микроскоп соберём, а препарат тканей ноги сделать не выйдет. В целом можно было бы отщепить часть кожи обратным витком, но тогда все клетки могут умереть, и в микроскоп я увижу кашу вместо хоть какого-то подобия тканей.

Можно было бы попросить Игоря… Раскалённым ножом каменная кожа расступилась бы более охотно. Вот ведь зараза! Что ж я сразу об этом не подумал! Мне ведь потом в любом случае придётся нарезать образец на тончайшие «ломтики», чтобы они могли пропускать через себя свет в объектив.

— Всё, Алёшка, — тяжело вздохнув, произнёс дядя. — Последний вариант у нас остался. Держи!

И он протянул мне стальной топор. Я провёл пальцем по лезвию и почувствовал, как кожа на моей руке расступилась.

— Очень острый! — кивнул я.

— Совсем недавно наточил, когда собирался к зиме дрова заготавливать. А ты что, не этим рубил?

— Нет, я огненный кристалл приобрёл, обошёлся вообще без дров, — объяснил я.

— Ну-ну, ещё не отвык от дворянских повадок? — хохотнул дядя. — Ладно. Давай, Алексей, — он вытянул ногу. — Руби!

— В смысле «руби»? — удивился я. — Мы сильно рискуем. Ударю слабо — ничего не случится. А если переборщу, и кожа треснет — есть риск, что я тебе ногу отрублю. Так не пойдёт.

— А какие у нас ещё остались варианты? — пожал плечами он. — В крайнем случае… Я уже думал об этом. Можно и на самом деле отрубить её к чёртовой матери и сделать деревянный протез. Всё равно толку от этой ноги — никакого!

— Стой, не спеши, — попросил дядю я. — Я знаю, как мы с тобой поступим. Согни ногу в бедре, я не хочу бить поперёк. Рубану по касательной. Даже если нанесу рану, ноги ты не лишишься. А мы получим кусок каменной плоти.

— Ладно, — мужаясь, кивнул он. — Давай, я готов.

Я достал из сумки болеутоляющее и протянул дяде.

— Вот, выпей. На всякий случай, — предложил я.

— Ты ведь знаешь, что мне все эти травяные штуки нельзя. Сам же убеждал меня слезть…

— Это — лекарство. В малых дозах оно безопасно. Пей, — настоял я.

Как только дядя принял болеутоляющее, я поднял над головой топор, прицелился, несколько раз замахнулся, рассчитывая траекторию.

А потом рубанул.

— РАЗОРВИСЬ МОЁ СЕРДЦЕ! — заорал дядя. — ГРИФОН, ВЫКЛЮЙ МНЕ ГЛАЗА!

От его ноги отлетел длинный, тонкий слой кожи, обнажив красноватый камень, который находился прямо под чёрным.

— Тише-тише, — схватил его за плечо я. — Сейчас препарат подействует. Сильно болит?

— Да вообще не болит! — утирая пот со лба, заявил дядя. — Я просто испугался.

— Пугаешься ты, мягко говоря, громко, — усмехнулся я, затем подобрал щипцами образец кожи и поместил его в заранее заготовленный раствор. — Посиди здесь немного, я отнесу его в холодильный ящик.

Поместив раствор с образцом кожи прямо под морозный кристалл, я вернулся к дяде и обработал его ногу антисептической магией обратного витка, после чего наложил бинт.

— Видимо, в твоей ноге вообще нервных окончаний почти не осталось, — заключил я. — Судя по тому, что в глубине конечности находился красный камень, могу предположить, что он выполняет функцию кровообращения. И нам с тобой повезло, я отщипнул немного красной ткани вместе с кожей. Так что буду делать сразу два препарата.

Я помог дяде добраться до квартиры, после чего вернулся домой. И только сейчас осознал, каков масштаб катастрофы. Проклятья в самом особняке больше нет, но расколотило все этажи внушительно. Пожалуй, сегодня имеет смысл переночевать в подвале. Печально получится, если после всего, что я уже успел пройти, мне придётся погибнуть под очередным завалом.