Совершенно очевидно, что эта почти навязчивая приверженность научному реализму была частным проявлением менталитета американцев, потребности в удовлетворении жизненно важного для них требования определенности. Они не искали сакральной власти, как это делали их предки, для подтверждения всего того, что они пытались продемонстрировать; они искали мирской власти. Хотя они и выступали как наследники своих предков, а в их манере «подводить итоги», «обобщать и выставлять напоказ», а также в их верности научному духу повсюду находили выражение ценности янки и пуритан, большее значение имели эмоционально действовавшие символические факторы.
Из ученого эссе профессора Харта, а также изысканий и усилий тех, кто взялся за дело после него, вытекали престиж высокой учености и ее способность завоевать среди современников массовую веру в науку. Из авторитета, которым окружены знаки и факты современной науки, проистекала способность верить в то, что комиссия и входящие в нее эксперты по местной истории могут воссоздать прошлое и выразить его в знаках, которые демонстрировались в процессии и украшали собой высокоценимые объекты сообщества. Физическое присутствие среди жителей города самого «высшего жреца», «в полной мере отдавшего заслуженную дань характеру и ментальности массачусетсцев» и поведавшего, что они должны сделать, дабы воздать себе хвалу ничем иным, кроме истины, усилило в них желание и волю верить. Конечным и абсолютным источником веры были факты истории, символически воссоздаваемые при помощи научного знания и художественного мастерства. Те, кто их знал, обладали достаточным авторитетом для того, чтобы сделать свои символы истории легитимными и достойными веры. И для них самих, и для других людей поиски и акцентировка научного факта и его воспроизведение в аутентичных репрезентациях были в итоге, как мы уже говорили, современным научным ритуалом освящения.
Чтобы этот ритуал эффективно легитимировал предпринимаемые усилия и тем самым установил веру в них, заключенная здесь система действия должна была соответствовать стандартам объективности, надежности, достоверности и другим подобным критериям и оценкам, создающим в сознании тех, кого это затрагивало, ощущение, будто они находятся в присутствии фактов. Авторитет «фактов» нельзя было обойти стороной; необходимо было найти и понять их значения. Будучи понятыми, они тут же обретают окончательную весомость. Таким образом, эмпирические символы (в данном случае символы истории), обозначающие объективные факты и служащие их заместителями, пользуются в нашем обществе огромным уважением. Методы, используемые для нахождения и установления фактов, и внешние знаки, необходимые для создания и надежной передачи их значений, аккумулируют в себе собственную социальную власть. Те, кто может манипулировать этими умениями и чьи дельфийские голоса говорят от имени фактов и их значений, в которые их аудитория однажды поверила, обладают секулярной формой абсолютной власти. Поскольку в этот момент в Янки-Сити аудитория верила в научный факт, научное мастерство и авторитет тех, кто ими пользовался, то ее члены могли идентифицироваться с образами того, что преподносилось им как их индивидуальное и коллективное прошлое, и еще раз подтвердить свои чувства и представления в отношении того, какими, как им верилось, они были в отобранных фактах истории. Таким образом, весь период подготовки был светским ритуалом научного освящения. Подобно священникам, стоящим у алтаря, члены комиссии брали обычные вещи и властью, им дарованной, преобразовывали их в символы, обладающие высочайшей значимостью. Различия между священнической и «научной» властью в данном случае весьма примечательны, поскольку они проливают свет на проблему того, каким образом символы трехсотлетия были легитимированы и сделаны достойными доверия. Например, христианский священник совершает сакральный ритуал благодаря мистической власти Бога и, будучи его представителем, преобразует обыденные вещи в ритуально значимые элементы, которые, наряду с другими вещами, становятся символами исторического сакрального события. Совершая этот акт, он представляет церковь и именно от нее получает свои полномочия. В конечном счете, он представляет сообщество верующих в Христа. Функция ритуала священника по своему намерению и официальному замыслу состоит в том, чтобы сделать возможной эту трансформацию.
Светские обряды освящения, хотя и функционируют привычным образом в нашем обществе, публично не признаны и не санкционированы как таковые. Если бы жители Янки-Сити, участвовавшие в подготовительной деятельности, сознавали, что их целью является прежде всего установление веры в собственные символы — или, говоря более отвлеченно, если бы их аудитория считала, что таковой была их первоочередная задача, — то им бы не удалось этого достичь. Им нужно было верить в непреложную власть исторического факта и свою способность его представить. Их аудитории же нужно было верить в то, что символы процессии наделены этим конечным авторитетом факта. Тогда создание ее символов не распознавалось бы как форма светского освящения, и только в таком случае ритуальная драма процессии могла быть принята.
Чтобы ясно увидеть, что символическая функция этого периода приготовлений состояла не столько в исторической реконструкции, сколько в ритуальном освящении, призванном утвердить веру в ценности отобранных символов, достаточно представить себе, что могло бы случиться, если бы в город не был приглашен профессор Харт — из Гарвардского университета в Кембридже, штат Массачусетс — с тем, чтобы сформулировать идеологию празднования трехсотлетия и определить его ценности и представления. Допустим, основополагающий документ для процессии попросили бы написать профессора Чарлза Бирда[66] из Колумбийского университета в Нью-Йорке, автора книги «К экономическому объяснению конституции». Представим, что для инициирования торжеств он произнес бы свою собственную речь, нагруженную характерными для него ценностями и представлениями. Кажется невероятным, чтобы исторические факты, какими бы он их увидел, могли стать действенными символами процессии. Подготовительный ритуал освящения не достиг бы своей цели, ибо сообщество не смогло бы себя с ним идентифицировать; или, даже если бы оно признало его факты истинными, оно вряд ли смогло бы инкорпорировать их в свою систему представлений и ценностей в качестве символов своей веры. Более того, само то, что Бирд и Харт представляли собой как персоны, и само место их рождения снабдили бы последнего меткой одобрения и приятия, а первого, вероятно, — клеймом сомнения и неодобрения.
Или, скажем, если бы комиссия состояла сплошь из ирландских католиков в третьем поколении — жителей Янки-Сити, вполне уважаемых профессиональных историков, самозабвенно преданных своему родному городу, — то и такая комиссия не могла бы питать никаких надежд на утверждение веры, необходимой для того, чтобы наделить авторитетом символы процессии. Короче говоря, хотя научные процессы были частью (причем необходимой частью) приготовлений к празднику и хотя исторические факты действительно собирались и переводились в символическую форму, они представляли собой не самую важную часть всего предприятия и были необходимы, возможно, всего лишь в силу того, что успешно скрывали его реальную природу.
Пока мы уделили внимание только знакам процессии; также нам нужно рассмотреть проблему ритуализации объектов сообщества. Позднее мы приведем полный обзор объектов, помеченных в городе мемориальными табличками, их хронологического распределения и их фактического и символического значения. Здесь же мы должны обратиться к проблеме их ритуального освящения и различий между их легитимацией и легитимацией знаков процессии.
Для уточнения датировки и истории помеченных объектов использовалась такая же тщательная процедура: были определены даты постройки домов, периоды времени, в течение которых их занимали выдающиеся семьи, прослежена их связь с важными историческими событиями. Дома и другие исторические объекты были сохранившимися фактами живого прошлого; люди, их действия и исторические события канули в прошлое и могли быть представлены лишь дескриптивными знаками процессии, но жилые дома и общественные места, где жили исторические лица или семьи и происходили крупные события, были частью современного Янки-Сити. Задача заключалась в том, чтобы превратить их в объекты особого почтения и ритуальной значимости.
