День маков наступил на следующий день после этого обращения, в субботу, предшествующую воскресенью Дня памяти павших. В это время члены Американского легиона продают горожанам красные маки. Как всем известно, символ красного мака взят из стихотворения Джона Маккра «Красные маки Фландрии». В этом стихотворении автор, канадский солдат, отдавший свою жизнь на Западном фронте, впервые сделал красный мак символом «кровавой жертвы», принесенной солдатами союзников во Франции. Стихотворение, впервые опубликованное в журнале «Панч», моментально приобрело популярность. Теперь в Янки-Сити его знает каждый мальчишка, и многие помнят его наизусть. Оно звучит во время большинства патриотических занятий в школах.
Патриотические общества переняли символ мака и нашли ему собственное применение, однако его значимость до сих пор зависит от этого стихотворения. Здесь обнаруживается комплекс современных значений, глубоко укорененных в жизни нашего общества.
Многие члены легиона, одетые в униформу, продавали на улицах и в деловых учреждениях города искусственные маки, а бойскауты и женщины из корпуса содействия им помогали. У некоторых легионеров во время интервьюирования выражались интенсивное чувство самопожертвования и не покидавшее их ощущение того, что они обязаны помочь своим менее счастливым товарищам; у некоторых пробуждались воспоминания об ушедших днях; третьи сетовали на то, что люди очень быстро забывают о своем долге перед солдатами. Бессознательно все они жаловались на то, что жители Янки-Сити уже не оказывают им как солдатам того уважения, какое они им оказывали во время войны.
Приведем несколько важных выдержек из интервью. «Поверьте, эти маки продаются с благородной целью, — говорил один из опрошенных. — Вы ведь знаете, все деньги пойдут на помощь ветеранам-инвалидам. Потому-то я и стою здесь с половины шестого утра. В прошлом году дела шли не так хорошо, как годом раньше. Люди начинают забывать, у общества вообще память очень короткая. Им бы следовало сходить в один из госпиталей, где лежат ветераны, тогда бы они уже не смогли забыть обо всем так быстро».
В следующем интервью мы видим тот же самый акцент на принесении жертвы, но выраженный несколько иначе. «Видите вон того большого человека на той стороне улицы, надевшего все свои медали? — говорил другой респондент. — Так вот, он на войне был ранен и чувствует себя сейчас на самом деле очень плохо; ему бы самому следовало лечь в больницу. В прошлом году во время парада он отказался остаться дома и настоял на том, чтобы ему позволили выйти на улицу и нести знамя. Посреди парада он просто-напросто упал навзничь от слабости. К счастью, кто-то вовремя подскочил и подхватил знамя, когда оно уже почти упало на землю, но этого человека вам не удастся удержать дома».
Около половины людей покупали маки, и почти все купившие прикрепляли их к своей одежде. Тем самым каждый символически напоминал всем проходившим мимо него о приближающейся церемонии Дня памяти павших и о ее связи с погибшими в последней войне и в предыдущих войнах.
Церковь и жертвенный алтарь войны
Темой воскресных утренних богослужений было значение Дня памяти павших для жителей Янки-Сити как граждан и христиан. Чтобы показать основные темы этих богослужений, мы можем привести выдержки из проповедей, относящихся только к одному Дню памяти павших, поскольку задокументированные наблюдения проповедей и других форм поведения граждан в День памяти павших, сделанные нами как до, так и после второй мировой войны, не выявляют в выражаемых ими основных темах никаких различий. И в самом деле, хотя минуло уже двадцать лет с тех пор, как были прочитаны эти проповеди, некоторые из них вполне могли бы быть произнесены и сегодня. Преподобный Хью Маккеллар выбрал в качестве темы своей проповеди слова «Будь верен до смерти»[159].
Он сказал:
«День памяти павших — это день чувства, и если он теряет его, то утрачивает и всякий свой смысл. Все мы сознаем опасность утраты этого чувства. Именно дух направил по пути страданий отцов-пилигримов, дабы смогла родиться нация, и именно он направил по пути страданий солдат Севера и Юга, дабы нация смогла сберечь свое единство.
В чем мы нуждаемся сегодня, так это в большей жертвенности, ибо не может быть без жертвы ни прогресса, ни достижений. Слишком много сегодня людей, проповедующих эгоизм. У мальчишек 61-го и 65-го был дух самопожертвования; не может быть достойной жизни без жертвы. Ведь сказал наш Господь: «Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее»[160]. Только те, кто жертвует своей личной пользой, волей к власти и личными амбициями, только те и совершают что-то на благо своего народа. Те, кто страждут спасения нации, не будут стяжать себе богатство и власть.
День памяти павших — религиозный день, день сладчайших воспоминаний. Это день, когда мы благоговейно лицезреем нерушимое братство и единство духа, которое существует, все еще существует вне зависимости от расы, вероисповедания или цвета кожи в стране, где все люди имеют равные права.
Лучше уж обойти солдатские могилы нашим вниманием, нежели забросать их цветами лицемерия, ибо единственный способ почтить павших солдат — брать с них пример. [Здесь он процитировал конец Геттисбергского обращения[161].] Мы тоже должны посвятить себя тем высоким идеалам, за которые они отдали свои жизни; таково духовное испытание, стоящее перед нами сегодня. День памяти павших — это, прежде всего, духовный день. И мы должны обрести ту самозабвенную жертвенность, какой обладали солдаты Севера и солдаты Юга»[162].
Среди прихожан присутствовал полевой исследователь. Он вышел из церкви вместе с остальными. Один старый джентльмен рассказал ему, что посещаемость этой церкви снизилась. «Да, — сказал он, — не так уж и много осталось здесь старых новоангличан. Эти новые чужеземцы, понаехавшие сюда, все испортили. Это из-за них иссякает наш церковный приход. Однако есть среди них и хорошие люди. Полезно иной раз получить небольшую примесь старой благородной крови, особенно из Северной Европы и особенно из Шотландии. Знаете ведь, Джон Нокс[163], основатель пресвитерианства, был родом из Шотландии».
Священник конгрегационалистской церкви, дабы придать больший вес своему сообщению о жертвенности, выступил от имени Неизвестного солдата. После того, как прихожане пропели «Еще живет вера наших отцов», этот священник прочел проповедь, озаглавленную «Голос Неизвестного солдата».
«Слезы наворачиваются на глаза, когда мы видим, как группы ветеранов Великой армии республики украшают могилы своих павших товарищей, ибо это напоминает нам о тех, кто пожертвовал собственной жизнью ради сохранения Союза. Все, кто погиб за свободу и демократию в 1861 и 1917 годах, разговаривают с нами в этот день памяти, и ничто не звучит сегодня так громко, как голос Неизвестного солдата.
Если бы дух Неизвестного солдата заговорил, о чем он поведал бы нам? О чем поведал бы нам юноша, которого я лично знал и который вполне мог бы оказаться среди этих неизвестных погибших? Он не хотел умирать. У него были дом и семья, хорошее положение, светлые перспективы, возлюбленная. Я обвенчал их в тот день, когда он уходил на войну. Вскоре его отправили во Францию. Долгие месяцы от него не было никаких вестей, а потом вернувшийся с фронта офицер рассказал о том, как юноша только что написал письмо под артиллерийским огнем и, не успев даже передохнуть, был сражен разрывом снаряда. Если бы он и был тем самым Неизвестным солдатом, что покоится на Арлингтонском кладбище[164], интересно, что бы он сказал. Я думаю, он сказал бы следующее: «Неплохо бы вспомнить о нас сегодня, о тех, кто отдал жизнь за то, чтобы жила демократия. Мы кое-что знаем о том, что такое жертва». Если бы только мы, живущие, знали смысл этого омытого кровью слова «жертва», мы бы не пользовались им направо и налево».
