– Сначала привел нас в нужное место, а теперь еще и определяет точное время. За пятнадцать минут он сэкономил нам восемь часов. Как он это делает, Шон?
– Понятия не имею, – признался Шон. – Это просто какое-то чудо природы в шоколадной глазури.
– Ну что, будем опять скакать? – спросил Роланд. Он не говорил на суахили, Шону пришлось перевести его слова.
– Играем в «скачущего зайца», Матату?
– Ндио, бвана, – со счастливой улыбкой кивнул Матату, прямо-таки расцветая под восхищенным взглядом полковника.
– Пошли четырех человек по земле, – посоветовал ему Шон. – Пусть придерживаются русла реки; возможно, наверху им удастся обнаружить след.
Роланд отдал соответствующие распоряжения, и четверо скаутов, выстроившись в небольшую колонну, стали подниматься к краю воронки. Тем временем Шон вызвал вертолет, и все остальные взобрались на борт.
Они продолжали полет на север. Но не успели пробыть в воздухе и десяти минут, как Матату забился в руках Шона и завизжал:
– Назад! Поверни назад!
По команде Шона вертолет сделал широкий круг, и Матату наполовину высунулся из люка. Он быстро вертел головой, всматриваясь в землю, и впервые за все время погони казался не очень уверенным в себе.
– Вниз, – внезапно прокричал он, указывая на длинную полоску темно-зеленой растительности, которая тянулась вдоль неглубокой продолговатой впадины прямо по их курсу.
«Алуэт» стал медленно и осторожно снижаться. Матату присмотрел посадочную площадку на дальнем конце впадины.
Теперь под ними простирались заросли густого колючего кустарника; повсюду из них торчали огромные муравьиные кучи. Это были настоящие башни из гладкой красной глины, твердой, как бетон, высотой по плечо взрослого мужчины, чем-то похожие на надгробные камни на кладбище; они усеивали всю землю, делая высадку весьма трудной и опасной.
Этот маленький засранец выбрал самую скверную зону высадки из всех возможных, разочарованно подумал Шон. Какого черта его потянуло именно в это место?
Вертолет завис в воздухе; Шон повернулся к Роланду и крикнул:
– Оружие к бою, старина! – после чего последовал за Матату. Они спрыгнули на землю, отбежав в сторону, залегли за одним из муравейников.
Он даже не повернул голову, чтобы посмотреть, как остальные скауты выбираются из люка. Он не отрывал глаз от стены колючего кустарника, обступившего их со всех сторон; держа винтовку наперевес, с большим пальцем на предохранителе, пытался пронзить взглядом эту зеленую завесу. Хотя вероятность того, что какой-нибудь террорист находится в радиусе пяти миль от зоны высадки, была совершенно ничтожна, все же меры предосторожности в таких ситуациях принимались автоматически, они вошли в привычку.
«Этих ублюдков здесь нет», – заверил себя Шон. И в этот момент каким-то невероятным, сверхъестественным образом они очутились под ураганным огнем.
Шквал автоматного огня обрушился на них с левого фланга, из гущи кустарника. Воздух вокруг наполнился оглушительным треском очередей. В считанных дюймах от его лица пули выбивали пыль и мелкие кусочки красной глины из сверхпрочной стены муравейника. Реакция Шона была мгновенной. Он перекатился по земле, занял удобную позицию и, вскидывая винтовку к плечу, краешком глаза увидел жуткую сцену, маленькое пиршество смерти.
Один из скаутов, последним покидавший вертолет, не успел укрыться от огня. В то самое мгновение, когда его ноги коснулись земли, автоматная очередь угодила ему в живот, согнув его пополам и отшвырнув назад шага на три. Пули, вылетая из его спины, превратили тело в бесформенный мешок. Они вытянули за собой его кишки и развеяли их по ветру тонкими розоватыми полосами, замутняя чистый, пронизанный солнечным светом воздух. Затем он рухнул в кустарник и скрылся из виду.
Открыв ответный огонь, Шон сообразил, что произошло: Матату приземлил их прямо на поле боя. Мысли прыгали у него в голове в такт коротким, выверенным очередям его винтовки. Да, маленький засранец на сей раз превзошел самого себя. Он посадил их прямо на головы террористов.
Одновременно он пытался поточнее оценить обстановку. Очевидно, банда была застигнута врасплох их внезапным появлением так же, как и они сами. Они не успели подготовиться к обороне, не говоря уж о том, чтобы устроить засаду. Скорее всего, они только-только расслышали шум приближающегося вертолета, а скауты через считанные секунды уже сыпались на них сверху.
Неприятный сюрприз, подумал Шон, целясь по вспышкам от «АК», которые разрывали листву колючего кустарника всего в тридцати шагах от него.
По опыту он знал, что партизаны из племени шона, с которыми они имели дело, были первоклассными бойцами, отважными, упорными и преданными своей борьбе. Однако у них все же были две очевидные слабости. Во-первых, они плохо стреляли; им почему-то казалось, что количество выпущенных зарядов компенсирует неточность стрельбы. Другим их недостатком было неумение быстро реагировать на неожиданную ситуацию. Шон был уверен, что в ближайшую минуту-другую террористы, засевшие в кустарнике, будут пребывать в весьма растерянном и дезорганизованном состоянии.
Значит, нужно немедленно атаковать, подумал он и выхватил из-за пояса фосфорную гранату. Выдергивая чеку, он уже открыл было рот, чтобы крикнуть Роланду Баллантайну: «Давай, Роланд. Поднимай ребят! Бейте этих ублюдков, пока они не оправились».
Однако Роланд опередил его. Очевидно, ему в голову пришла та же самая мысль.
– Вперед, ребята! В атаку!
Шон вскочил на ноги и одним сильным движением запустил гранату по высокой траектории. Описав в воздухе крутую дугу, она упала в тридцати ярдах от него; прогремел взрыв, и кустарник окутался слепящим белым облаком фосфорного дыма. Кругом градом посыпались горящие ослепительным белым пламенем обломки.
Шон мчался вперед, затылком чувствуя маленькую черную тень, которая не отставала от него ни на шаг. В сущности, Матату и был его тенью. Перед ними с грохотом взрывались другие гранаты; кусты разлетались фонтанами щепок под взрывами и шквалом автоматного огня, расчищавшим дорогу атакующим скаутам.
Под этим стремительным натиском банда дрогнула и распалась. Один из них выскочил из кустов шагах в десяти впереди Шона; это был молодой парень, еще подросток, в драных синих джинсах и мягкой военной фуражке защитного цвета. Горящие частицы фосфора прилипли к его обнаженному торсу. Они с шипением гасли, оставляя на коже дымящиеся черные пятна. От него исходил вкусный запах, как от мяса, поджариваемого на костре.
Шон выстрелил в него, но очередь прошла чуть ниже. Она прошила левое бедро парня, и тот рухнул на землю. Автомат вылетел у него из рук, он перекатился на спину и закрыл лицо руками.
– Не надо, мамбо! – завопил он по-английски. – Не убивай меня! Я христианин – ради Господа нашего, пощади!
– Матату, – рявкнул Шон; он даже не оглянулся, зная, что тот рядом. – Куфа!
Он перепрыгнул через покалеченного террориста. Магазин его автоматической винтовки был уже наполовину пуст. Он не мог позволить себе впустую потратить хотя бы один патрон, а у Матату был с собой нож, которым он сдирал шкуры с убитых животных. Он ежедневно часами оттачивал его, и тот был острым, как бритва. Если бы перед ним был командир отряда, Кортни, возможно, и сохранил бы ему жизнь, чтобы потом допросить; но этому никчемному сопляку Шон велел Матату со спокойной душой перерезать горло. Пушечное мясо вроде него не представляло для них никакого интереса, а лечить его было бы чересчур накладно.
Скауты, как тайфун, пронеслись через кустарник, и менее чем через две минуты все было кончено. Это даже нельзя было назвать схваткой. Это все равно, что выставить щенков китайского мопса против стаи диких собак. Скауты шеренгой прошли сквозь заросли, затем развернулись и направились обратно.
– Обыщите этот район, – распорядился Роланд Баллантайн. Он стоял примерно в двадцати ярдах от Шона. Ствол его винтовки был обращен к небу, и нагретый металл заставлял воздух вокруг себя колыхаться, как при мираже в пустыне.
