Он плавал, как выдра, и ей стоило большого труда угнаться за ним.

Вечером, когда они остались в ее хижине вдвоем, она торжественно вручила ему подарки. Разумеется, из того, что было в коробке, ему больше всего понравился футбольный мяч, но книги и одежда также не остались без внимания. В частности, она привезла набор разноцветных мешковатых костюмов для серфинга и кучу теннисок, доставивших ему особое удовольствие. Среди подарков был и кассетный магнитофон «Сони» со множеством записей. Наибольшее впечатление на него произвели «Криденс Клируотер Ривайвал» и «Битлз».

– А ты умеешь танцевать рок-н-ролл? – спросила она. – Хочешь, научу? – И она поставила кассету с записью Джонни Холлидея.

Они, заливаясь смехом, кружили по комнате в одних купальниках, пока Адра не позвала их обедать. Она была еще более молчалива и замкнута, чем обычно, поэтому Изабелла сосредоточилась на Николасе. Она припасла для него массу «слоновых» анекдотов.

– Как узнать, что слон побывал в холодильнике? По отпечаткам его ног в сливочном масле. – Эта шутка ему особенно понравилась. Взамен он рассказал ей анекдот, услышанный от десантника Хосе. Она едва не поперхнулась соком.

– Ты знаешь, что это означает? – осведомилась она с нервной дрожью в голосе.

– Само собой, – гордо заявил он. – Мне показала одна большая девочка в школе. – Изабелла благоразумно решила не развивать далее эту тему.

Уложив его в постель, они с Адрой прошлись до ее хижины; улучив момент, Изабелла прошептала ей на ухо:

– Где Рамой? Маркиз уже здесь?

Адра осторожно огляделась по сторонам, прежде чем ответить.

– Нет. Но он скоро будет. Думаю, завтра или послезавтра. Он сказал, что обязательно придет. Он просил передать, что очень вас любит.

Оставшись одна, Изабелла обнаружила, что вся дрожит от одной мысли о новой встрече с Рамоном, теперь, когда она знала его подлинное лицо. Она сомневалась, что сможет вести себя с ним естественно, не возбуждая подозрений. А если ей придется с ним спать? Эта перспектива приводила ее в ужас. Он без сомнения почувствует перемену в отношении к нему. И тогда он может увезти отсюда Николаса или посадить ее под замок.

«Боже, сделай так, чтобы Шон добрался до меня раньше, чем Рамон. Не дай ему прийти до Шона». Всю эту ночь она пролежала без сна, в холодном поту; каждую секунду ей мерещилось, что Рамон вот-вот появится перед ней из темноты, и ей придется лечь с ним в постель.

Как прежде, они с Николасом следующие два дня провели вместе, купаясь, ловя рыбу и играя на пляже с Двадцать Шесть. За это время щенок вырос в долговязого, длиннохвостого и косоглазого пса с висячими ушами, которого Николас просто обожал. Он даже спал с ним на одной кровати; Изабелле так и не удалось отучить его от этой привычки, хотя длинные ноги Николаса были постоянно искусаны блохами, обитавшими в собачьей шерсти.

Поздно вечером в понедельник, когда Николас уже укладывался спать, а Изабелла наблюдала за его приготовлениями, она как бы невзначай протянула руку и достала с полки над его кроватью, где самое почетное место занимал новый футбольный мяч, велосипедный насос. Она повернула рукоятку и услышала легкий щелчок внутри; импульсный повторитель заработал. Она вернула насос на полку как раз в тот момент, когда Николас появился из ванной, благоухая зубной пастой «Пепперминт», которую она также привезла ему из Кейптауна.

Когда она склонилась над его кроватью, чтобы поправить противомоскитную сетку, он неожиданно потянулся к ней и обеими руками обнял ее за шею.

– Я люблю тебя, мама, – застенчиво прошептал он, и она поцеловала его в губы.

Они были мягкими, влажными, теплыми, на них все еще ощущался вкус зубной пасты, и сердце ее запылало от нестерпимой и сладкой боли, ей казалось, что оно не выдержит такой силы любви к сыну. Но тут Николас, явно смутившись своего порыва, быстро перевернулся на бок, натянул простыню до подбородка, крепко зажмурился и нарочито громко захрапел.

– Спи спокойно, Никки. Я тоже тебя люблю – всем сердцем, – прошептала она.

Когда она возвращалась в свою хижину, внезапно прогремели раскаты грома, и ночное небо прорезала ослепительная молния. Она посмотрела вверх, и первая тяжелая капля теплого ливня ударилась о ее лоб.

В кабине «Лира» стояла мертвая тишина. Они были на высоте сорока тысяч футов, почти предельной для самолетов этого класса; они забрались как можно выше, чтобы иметь максимальный запас времени и скорости.

– Прямо по курсу вражеский берег, – тихо произнес Шаса, и Гарри непочтительно фыркнул.

– Да будет тебе, отец. Такие фразы выдают разве что в фильмах о второй мировой войне.

Они находились намного выше облаков, в волшебном мире серебристого лунного сияния. Облака под ними напоминали альпийские снега, сверкающие так, что глазам больно.

– До устья реки Конго осталось сто морских миль.

– Шаса проверил их местонахождение на экране спутниковой навигационной системы. – Судя по всему, мы должны быть прямо над «Лансером».

– Попробую-ка связаться с ними, – предложил Гарри, и Шаса настроил рацию на нужную частоту.

– Дональд Дак, я Сказочный Дракон. Вы меня слышите?

– Дракон, я Дак. Слышу вас на все сто, – ответ был молниеносным, и Шаса облегченно улыбнулся, узнав голос своего старшего сына. «Шон, наверное, все время держал палец на кнопке», – пробормотал он себе под нос и включил свой микрофон. – Дак, оставайтесь на связи. Мы направляемся в Диснейленд.

– Удачного путешествия. Дак остается на связи. Шаса развернул вращающееся кресло второго пилота, в котором сидел, и заглянул вглубь пассажирского отсека «Лира». Два техника из «Кортни Коммюникейшнз» склонились над своим оборудованием. Им понадобилось целых десять дней на то, чтобы установить на борту всю эту хитрую электронику. Большую ее часть составляли уникальные приборы, которые только проходили испытания в «Армскоре» и еще не были приняты на вооружение южноафриканскими ВВС. Соответственно, они не были встроены в корпус «Лира», а просто закреплены и привинчены к полу. Напряженные лица техников были освещены колдовским зеленоватым мерцанием дисплеев, а их головы казались огромными и бесформенными из-за чудовищных размеров наушников, надетых на них.

Шаса нажал кнопку внутренней связи.

– Как дела, Лен?

Старший техник поднял голову.

– Никаких радарных лучей. Слышны обычные радиопереговоры из Луаны, Киншасы и Браззавиля. Никаких сигналов от цели.

– Продолжайте слежение. – Шаса отвернулся. Он знал, что новейшее оборудование радиочастотного поиска непрерывно отслеживает весь частотный диапазон. Оно моментально засечет любые военные самолеты, поднятые в воздух с авиабаз в Луанде или Сауримо. Специальная антенна, смонтированная под брюхом «Лира», предупредит, если их обнаружит луч неприятельского радара. Радиотехник Лен был выбран для этого полета благодаря знанию испанского языка. Он сможет разобрать любые радио-переговоры кубинцев и вовремя принять необходимые контрмеры.

– Порядок, Гарри. – Шаса дотронулся до его руки. – Мы над устьем Конго. Новый курс сто семьдесят пять.

– Понял, новый курс сто семьдесят пять. – Гарри поставил «Лир» на крыло и круто изменил направление полета с восточного на южное, чтобы двигаться параллельно линии побережья.

В эту минуту, по какой-то причудливой прихоти погоды и ветра, в плотной массе облаков под ними образовалась сквозная дыра. До полнолуния оставалось всего два дня, и большой лунный диск висел прямо над их головами. Его свет струился в эту бездонную пропасть, и с высоты сорока тысяч футов они разглядели платиновый отблеск водной равнины и темные контуры африканского берега.

– Через четыре минуты устье реки Амбриз, – предупредил Шаса.

– Приступаем к поиску сигнала цели, – подтвердил через свои наушники Лен.

– Амбриз под нами, – объявил Шаса.

– Сигнал от цели не обнаружен.

– Через шесть минут устье реки Катакана, – сказал Шаса.