Изабелла дико вскрикнула и попыталась вскочить со своего места. Обе женщины разом схватили ее сзади и затолкали обратно в кресло.
На экране Никки корчился в руке демонстратора. Его личико под водой исказилось, из ноздрей вырывались серебряные пузырьки. Казалось, что оно на глазах разбухает и темнеет.
Изабелла все еще кричала и вырывалась, когда на экране врач в маске быстро поднял глаза от прибора, фиксировавшего сердцебиение, и резко произнес по-испански:
– Хватит! Достаточно, товарищ!
Его партнер моментально вытащил ребенка из аквариума. Из ноздрей и открытого рта Никки ручьями бежала вода, и он долгие секунды не мог издать ни звука, помимо еле слышного прерывистого дыхания.
Демонстратор положил его на стол, врач прижал кислородную маску к его распухшему лицу и надавил ладонью на грудь, стремясь восстановить нормальное дыхание. Через минуту пляшущие цифры на экране прибора успокоились, движения Никки стали более энергичными. Из-под кислородной маски доносились его крики, крики ужаса и возмущения, и каждый новый был громче и сильнее предыдущего.
Врач отнял маску от его лица и отошел от стола. Кивнул демонстратору. Тот опять схватил Никки за щиколотки и поднял его над аквариумом. Казалось, Никки понял, что ему предстоит испытать. Его протестующие крики перешли в отчаянный визг, он брыкался и извивался, пытаясь вырваться из цепких пальцев своего мучителя.
– Это мой сын! – кричала Изабелла. – Вы не можете, вы не смеете мучить моего ребенка!
Демонстратор вновь погрузил Никки в воду головой вниз, и ребенок боролся изо всех своих детских сил. Его крохотное тельце содрогалось от отчаянных усилий, вода выплескивалась через край; личико вновь стало быстро менять цвет.
Изабелла все кричала и кричала.
– Перестаньте! Я сделаю все, что вы хотите, только перестаньте мучить моего ребенка! Пожалуйста! Прошу вас!
И вновь врач издал резкий предостерегающий возглас; но на этот раз, когда Никки вытащили из воды, его движения были заметно слабее. Он издавал какие-то давящиеся каркающие звуки, вода вперемежку со рвотой потоком извергалась из открытого перекошенного рта, серебристые ниточки слизи тянулись из расширенных ноздрей.
Врач, заметно обеспокоенный, незамедлительно принялся за работу, при этом что-то сказав своему напарнику. Тот посмотрел в камеру; казалось, его взгляд уперся прямо в лицо Изабеллы.
– На этот раз мы чуть было не просчитались. Мы превысили безопасную дозу. – Он наклонился к врачу, и они стали о чем-то шептаться; затем демонстратор снова обратился к ней. – На первый раз этого, пожалуй, будет достаточно. Я искренне надеюсь, что вам не придется увидеть продолжение. Полагаю, для вас было бы крайне мучительно наблюдать за тем, как ребенку ампутируют конечности без анестезии, или стать свидетельницей его удушения прямо перед камерой. Разумеется, все будет зависеть от вас, от того, насколько добросовестно вы будете с нами сотрудничать.
Изображение исчезло, и экран погас. В затемненном зале стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь рыданиями Изабеллы. Это продолжалась довольно долго. Когда они, наконец, прекратились, зал медленно осветился, и Джозеф Сисеро подошел к Изабелле.
– Уверяю вас, что никто из нас не испытывает особого удовольствия от подобного рода вещей. Мы постараемся избежать повторения этой неприятной процедуры.
– Как он мог! – потрясенно пробормотала Изабелла. Она сидела, съежившись, в своем кресле. – Как вообще нормальный человек может так обращаться с ребенком?
– Еще раз повторяю, это было вынужденной необходимостью. Вам следует винить только самое себя, Красная Роза. Именно ваше неповиновение стало причиной тех неприятностей, что произошли с вашим сыном.
– Неприятностей! Так вы называете пытку, которой подвергли невинного?..
– Думайте о том, что говорите, – резко оборвал ее Сисеро. – Держите себя в руках, это прежде всего в интересах вашего ребенка.
– Извините, – прошептала Изабелла. – Больше этого не повторится. Только, пожалуйста, не трогайте больше Никки.
– Если вы станете с нами сотрудничать, вашему сыну ничто не будет угрожать. Он находится под присмотром высококвалифицированного педиатра. Будет воспитываться в таких условиях, которые даже вы не смогли бы ему обеспечить. А впоследствии получит лучшее образование, о котором любой мальчик или юноша может только мечтать.
Изабелла смотрела на него с искаженным от горя лицом.
– Вы говорите так, будто навсегда забираете его у меня и я никогда больше не увижу своего ребенка.
Сисеро закашлялся, покачал головой, с трудом восстановил дыхание, затем хрипло прошептал:
– Это не так, Красная Роза. Вам будет предоставлена возможность заслужить право на общение с вашим сыном. Первым делом вы будете получать регулярные отчеты о том, как у него идут дела. Вы увидите видеопленки, на которых будут запечатлены все этапы его развития, момент, когда он впервые начнет самостоятельно садиться, когда начнет ползать, ходить.
– О нет! – прошептала она. – Вы не можете разлучить нас так надолго. На целые месяцы.
Сисеро продолжал, словно не слыша ее:
– В дальнейшем вам позволят видеться с ним каждый год. Возможно, в будущем, если ваше поведение будет нас удовлетворять, вам разрешат более длительные встречи – вы сможете проводить в обществе вашего сына целые дни и даже недели.
– Нет, – жалобно всхлипывала она. – Вы не сможете быть так жестоки, вы не можете нас разлучить.
– А там, кто знает, нет ничего невозможного в том, что однажды мы снимем все ограничения и разрешим вам свободно общаться с ним. Но для этого вы должны будете заслужить нашу благодарность и полное доверие.
– Кто вы? – тихо, подавленно спросила Изабелла. – Кто такой Рамон Мачадо? Мне казалось, что я так хорошо его знаю, а выясняется, что я его совсем не знала. Где Рамон? Он что, тоже участвует во всем этом чудовищном?.. – Голос ее осекся, она не смогла закончить фразу.
– Вы должны отбросить все мысли подобного рода. Вы не должны пытаться найти ответ на вопрос, кто мы такие, – предостерег ее Сисеро. – Рамон Мачадо находится под нашим контролем. Не ждите от него помощи. Не забывайте, что это и его ребенок. Он поставлен в те же условия, что и вы.
– Что я должна делать? Что вы хотите от меня? – спросила Изабелла. И Сисеро удовлетворенно кивнул головой. С самого начала существовала незначительная вероятность того, что эта женщина может оказаться упрямой и неконтролируемой. Этот вариант упоминался в отчете психиатра как в принципе возможный, но Сисеро никогда не брал его в расчет. Ибо крючок, на который они ее поймали, был острым, а, главное, донельзя зазубренным. Даже если ребенок умрет, они найдут ему замену, чтобы продолжать эти видеоигры и таким образом держать ее на крючке. Нет, он всегда рассчитывал на покорность, и теперь его ожидания полностью оправдались.
– Во-первых, я должен поздравить вас, Красная Роза, с присвоением вам докторской степени. Это во многом облегчит вашу задачу.
Изабелла молча уставилась на него. Пропасть, разделявшая этот кошмарный мир пыток и шпионажа и ту, прежнюю, будничную жизнь, где существовала ее учеба, ее академические успехи, была столь велика, что смысл его слов не сразу дошел до нее. Ей пришлось сосредоточиться, чтобы понять, о чем он говорит.
– Вы как можно скорее вернетесь в Кейптаун к вашей семье, предварительно договорившись в университете о том, чтобы степень вам присвоили заочно. Вы меня поняли?
Изабеллы кивнула, все еще не решаясь заговорить.
– По возвращении домой вы станете проявлять больший интерес ко всем семейным делам. В первую очередь вы постараетесь стать незаменимой для вашего отца. Вы должны стать его ближайшим помощником и доверенным лицом, особенно во всем, что касается новой работы на посту главы военно-промышленной корпорации. Более того, вы начнете активно участвовать в политической жизни Южной Африки.
– Мой отец очень скрытный и самостоятельный человек. Он не нуждается в моих услугах.
