Но волки на севере начинали поднимать свои головы, нельзя было допустить возрождения их силы. Они могли стать большой помехой для Аиды и для её незримых повелителей.
Она накинула прозрачно-красный халат на обнажённое тело и встала с шелковых измятых простыней. Аида взглянула на свои руки, по которым черными тенями пролегли вены. С каждым днём эта тень как будто всё ближе и ближе пыталась подобраться к сердцу жрицы и опутать его своим черным коконом. Резкими движениями, надев на руки длинные тонкие перчатки до локтей, она оглянулась на кровать, где безжизненное бледно-синее тело одного из жрецов уже начало окоченевать. Аида слизнула с губы алую солёную каплю крови, испитую до дна этой ночью, нервно взмахнула смоляными волосами и вышла из комнаты. «Надо сдерживать себя» – подумала она, ведь портала еще нет. Но жажда одолевала её с каждым днём всё сильнее и сильнее.
. . .
Холодный и суровый мир волков казался таким лишь при поверхностном рассмотрении. Внутри бурлила жизнь. Несмотря на то, что волки вырождались, оставшиеся из них боролись за место в этом мире как могли, хоть энергия их обители, дающая им силы и жизнь, угасала. Они создавали семьи, строили быт, и внешне были бы неотличимы от просто горцев, живущих в замке. Они охраняли близлежащие поселения людей от набегов диких варгов и других злобных созданий, вели с людьми торговлю, к ним приходили караваны из дальних мест. Зачастую эти караваны сопровождал Проводник. Хоть жизнь и неумолимо угасала, мир начал меняться. В замок вернулся истинный наследник крови волков, прямой потомок великого волка – Аргота.
Гор во многом пока полагался на старших сестёр, ведь как бы то оно ни было, но пока он был здесь пришельцем, он не знал, как была построена здесь жизнь. Но он учился и привносил сюда своё. Он воссоздал вновь совет из волков-берсерков, как ему посоветовала старшая сестра, чтобы окончательно обеспечить безопасность замка и близлежащих поселений. Остальные проблемы замка Лита взяла на себя.
Гор вместе со своими новыми собратьями восстановил кузницу замка, в которой проводил день и ночь, чтобы вооружить всё боеспособное население. Только там он мог обособиться от всех, но не от своих мыслей, которые раздирали ему сердце как дикие горные коты. Рано или поздно, но стая будет ждать от него выбора пары для продолжения рода. Многие волчицы и так пожирают его плотоядными взглядами, думая, что он не замечает этого. Но более всего ему в пару предрекали черную волчицу Верту. Сестры прямо ему намекнули на то, что волчью кровь не стоит мешать, а Верта является потомком волков, ведущих свое начало от сестры древнего Аргота.
Гор поморщился при одной мысли об этой волчице. Она была внешне привлекательна, зеленоглазая и опасная, одновременно дерзкая как пламя и холодная как сталь. В ней чувствовалась благородная кровь, но что-то заставляло его настораживаться. И уж точно он не чувствовал к ней того влечения, который мужчина чувствует к своей женщине. Впервые он увидел её еще в тот день, когда в первый раз зашел в стены замка. Она стояла за балюстрадой второго этажа, во время того, как он общался с сестрами. Гор мгновенно почувствовал чей-то взгляд, буквально сверлящий ему затылок. В тени балкона стояла она. Её темно-оливковая гладкая кожа отражала поблескивающие языки пламени факелов зала так, что, казалось, внутри неё горит темное пламя. Не сводив взгляда, она следила за каждым движение берсерка, впитывала каждое его слово. Уголком глаз Гор успел на неё бросить мимолётный взгляд, прежде чем она, заметив это, поспешно полностью скрылась в тени балкона.
Впоследствии ему часто приходилось встречаться с ней на ежедневных семейных ужинах, которые происходили в отдельном большом зале. Ему были непривычны эти обычаи, но волчья семья трапезничала всегда вместе. Рано утром он уже был в кузнице, но вечером, когда солнце пряталось за горизонт, одна из сестер находила волка, где бы он ни был. Они объясняли это законами энергий, питающих этот замок. Чтобы возрождение рода не нарушалось, и не искажалось, волки должны быть вместе на таких мероприятиях.
Скрепя зубы, Гор постепенно обучился правилам этикета за столом. Верта всегда сидела напротив него, а с обеих сторон от волка сидели сестры. Его порой раздражала её холодная манерность и излишне подчеркнутое поведение, будто то, что она станет волчицей вождя, было неоспоримым и бесповоротным фактом.
С сёстрами отношения складывались тоже неоднозначно. Старшая Лита, была по-деловому серьезна во всех вещах, она во многом помогала Гору, но Лита всё же закрылась от окружающего мира навсегда, будто её душа была выжженной сухой пустыней без эмоций и покрытой пеплом, как и её поседевшие волосы. Ардея изначально имела претензии к будущему вождю, так как таила обиду до сих пор, что отец пожертвовал собой, а не сыном, и, возможно, если бы не Гор, то и мать, и отец были бы живы, и им бы не приходилось нести всё это время бремя угасающего рода. Лишь его младшая сестра-двойняшка Виттория была всегда предельно откровенна и открыта с ним. С ней он не чувствовал гнетущего груза ответственности за события прошлого. Виттория была душой этой обители, и глядя на неё, Гор зачастую не понимал, как такое создание могло появиться в условиях сурового Севера в семье волков.
Виттория показала ему окрестности замка. Оборотни не использовали лошадей, а передвигались на дальние расстояния, принимая истинный облик волков. Рысь была единственной лошадью в замке, с которой Гор так и не смог расстаться.
Однажды сестра показала ему горное озеро, достаточно удаленное от замка и обособленное. Его называли Волчье Око из-за неизвестного лилового свечения его вод. Впоследствии Гор проводил здесь практически каждый день своё свободное время, особенно перед закатом. Его будто что-то тянуло сюда, и он не сопротивлялся этому влечению, питаясь энергией у этих мест.
В один из вечеров он в очередной раз посетил это место. В полном одиночестве Гор вдыхал в себя холодный горный воздух и тишину. Где-то вдалеке он слышал протяжный шипящий звук токующих тетеревов. Его обостренное чутье даже чувствовало небольших грызунов, шуршащих в земле под тающим снегом. Оттепель наступала тихо и почти незаметно. Совсем не так, как в тех местах, где он раньше обитал, без бурной зелени и цветущих лугов. Она бесшумно ступала по этой суровой земле, лишь давая миру немного отдохнуть от холодов, но волкам был не страшен холод, даже в человеческом обличье.
Гор снял с себя одежду и погрузился в воды озера, буквально горящего первобытной энергией древних времен. Он черпал из Волчьего Ока эту силу, насыщаясь ей до кончиков своих волос. Вдруг сзади он услышал шорох и, втянув воздух носом, узнал волчьим нюхом этот запах. Холодная, пахнущая горькой полынью Верта.
– Никто вообще-то не купается в древних водах Волчьего Ока, оно практически священно для нас, – прищурившись, певучим низким тембром сказала волчица, сверкая яркой зеленью глаз, и мягко переступая лапами по сухой траве, из которой тонкими былинками пробивались зеленые слишком ранние ростки.
Гор равнодушно пожал плечами и погрузился в воду с головой. Когда он вынырнул и обернулся, Верта уже стояла в девичьем обличье, прислонившись к сосне и накручивая себе на палец черные густые кудри у самого лица. Он стоял по пояс в воде, надеясь, чтоб она побыстрее ушла. Но у волчицы, похоже, были свои планы. Неспешно и грациозно Верта подошла к берегу и скинула свой коричневый кожаный плащ, под которым была лишь черная непрозрачная, но тонкая туника, едва прикрывающая её округлые бёдра. Гор напрягся от осознания того, чтобы ему некуда сейчас отступать, да и он не привык вступать в подобные противостояния с женским полом. В той прошлой жизни он сам приходил к женщинам и брал их, если хотел. Сейчас, когда впервые применили эту тактику к нему, он был не в восторге от такого напора.
– Верта, я не думаю, что это была хорошая идея… – нахмурив брови, проговорил Гор, отчеканивая каждое слово.
– Я всего лишь впервые хотела ощутить на себе воды Волчьего Ока, – не обращая внимания на его слова, томно сказала Верта, плавно заходя в воду к нему, – Сначала они мне показались ледяными, но теперь я чувствую, как внутри кипит жар, – девушка прикоснулась к твердому рельефному торсу волка скользящим движением руки. Застывший статуей Гор, возможно, излишне жёстко перехватил её запястье, остановив её прикосновения.
