– Через три оборота Луны я уже не смогу пройти через врата сюда, не пройду по этим душистым травам, не услышу горной реки, не увижу Леса, – тихо зашептала она, глядя невидящим взглядом в сторону далеких гор. – Наместник узрел меня в Лунном Камне, поэтому через три дня моим пожизненным предназначением станет служить ему и при свете дневного солнца, и при свете ночного, – на последних словах она брезгливо поморщилась, вздрогнула и прикрыла веки.

Желваки заиграли на беспристрастном лице кузнеца. Он отставил в сторону молот, отложил тяжелые щипцы, будто игрушечные, и застыл на месте. Через несколько мгновений она услышала хруст разодранного напополам дубового перила в его руках. Эльза всё еще смотрела в пол, боясь взглянуть на Гора. Вдруг она вздрогнула, от ощущения, что он близко, слишком близко к ней, ведь всегда их разделяли молот, наковальня и что-то еще, незримо стоявшее стеной перед ним. Гор был не намного выше девушки, но от него веяло такой силой и волей, что казалось, он возвышался до Верхнего Яруса Башни. Ей на миг показалось, что он действительно больше, чем просто смертный.

– Ты умеешь держаться на лошади? – хмуро буркнул Гор сквозь зубы.

– Я не очень люблю лошадей, но во дворце с детства нас обучают многим вещам из мира смертных, в том числе и верховой езде, – Эльза меньше всего ожидала такого вопроса.

Он, молча, ушел куда-то за свою хижину и через некоторое время привел вороного коня с пепельными, будто седыми, прядями в иссиня-черной гриве. Сам кузнец был в темно-серых штанах из прекрасно выделанной кожи дикого вепря и мощных плотно зашнурованных высоких ботинках. Из той же кожи была и плотная обтягивающая куртка с металлическими острыми заклепками на рукавах и вокруг запястий. Сверху был длинный темный плащ с капюшоном. А необычного цвета волосы мужчины были завязаны в плотный узел на затылке.

– У меня есть для тебя кое-что. Считай это… хм… подарком, – он подал ей небольшой острый кинжал, со слегка изогнутым клинком и зелеными хризолитами на эфесе рукоятки, – Мне кажется, он пригодится тебе, – еле слышно сказал Гор, едва коснувшись камней в её волосах.

Он, молча, подсадил её на лошадь, запрыгнул сам и направил лошадь галопом в сторону закатного солнца.

Эльза не замечала, как мимо проносился мир, сознание сузилось до его рук, придерживающих её в седле. Ей казалось, она вырвалась из оков своего прежнего существования, что на самом деле её мир был здесь, рядом с ветром, рядом со светом красного заката, возможно даже рядом с Ним... Но это было невозможно. Жрицы не могут жить в смертном мире, тем более после посвящения. Она сжала в руках подаренный им кинжал и зажмурилась. Была еще одна мысль, промелькнувшая в ее голове. Возможно, это могло быть выходом…

Лошадь замедлила бег, перешла на шаг и вскоре, фыркнув, остановилась. Эльза не раскрывала глаз, даже когда сильные руки Гора сняли ее с лошади, как легкое пёрышко. И вдруг в ее сознание ворвался сладкий медовый запах трав и их шелест, подобный дивному пению. Она открыла глаза и, ахнув, ухватилась за Гора. Они стояли в самом центре Лилового Поля. Того самого Лилового Поля, которые сквозь сны и мечты кружило ей голову! Вокруг них бушевало душистое море, древнее и могучее, и сказочно волшебное. Казалось, кругом не существовало ничего и никого, кроме обнимающих и обволакивающих их мягких трав и цветов. И его глаз. Холодных, стальных, но влекущих за собой, отрывающих от земли и уносящих в пространство между мирами. Гор коснулся маленького лавандового цветка, который занесло порывом ветра в её мягкие волосы, его пальцы скользнули по ее холодной щеке, по её губам…

– Не закрывай глаза, смотри, – мягко приказал Гор и развернул её за плечи в сторону уходящего солнца, которое за мгновение до заката, ярко вспыхнуло и превратилось в несколько сияющих солнц, вокруг которых было видно многочисленные звезды и разного размера и цвета планеты, – Слияние миров началось.

Видение пропало также мгновенно, как и проявилось. Вдруг в одну секунду произошел ураган событий. Гор резко изменился в лице, сбил с ног девушку, прижал ее к траве и накрыл плащом, – «Лежи тихо!». Эльза попыталась выпутаться, но он сжался в пружину и зашипел на неё «Тихо! Тебя здесь нет!», в его руках блеснула сталь. Но было поздно. Сначала она услышала свистящие мерзкие голоса и, выглянув из-под плаща, увидела несколько морлоков, которые обычно охраняли Храм.

– Лакомый кус-ссс-сочек попадется нашей госccпоже! А что это тут прячет человечиш-шшш-ка? – просвистела мерзкая тварь с горящими красными глазами.

– Кому-то сегодня ссс-славно повезёт! Но только не тебе, противная жричка! Убегаешь поссстоянно, ну скоро тебе уже не повес-ссс-селиться в вонючей травке! Мы всё расскажем госсспоже, с кем ты тут якшаешься! – привратник со струпьями на лапах достал заржавленную цепь и мерзко захихикал, – Прочь, ссс-смертный, мы заберем свою добычу и немного с ней поиграем… Госссспожа будет не против, сссовсем не против, – морлок размашисто прокрутил цепь, резанув ее землю, оставив на Лиловом поле глубокий шрам.

Гор выпрямился, а в его руках уже пылали фиолетовым отблеском два меча с изогнутыми клинками, украшенными дивными узорами.

– Она моя, – рыкнул он, и его мечи закружились в кровавом танце, отсекая пожирателей падали от своей добычи.

Всё закончилось за несколько ударов сердца. Он вытер о траву, стекающую с клинков, черную кровь, спрятал мечи в ножны за спиной крест-накрест и обернулся. В глазах горел темный и опасный лиловый жар. Запрыгнув на коня, он грубо подхватил поднявшуюся с земли Эльзу и рванул лошадь назад к подлеску.

Соскочив на траву, он отвернулся.

– Нам нельзя было уезжать из деревни…

– Нет, Гор, несмотря ни на что, это было лучшее воспоминание в моей жизни, я увидела своими глазами Лиловое Поле! Оно будет радовать меня даже в самые темные ночи…, – Эльза почувствовала, как сжался комок в груди и сдавил сердце. А в голове стучало, сказанное им: «Она моя… она моя…»

– Глупая девчонка, все твои воспоминания превратятся скоро в горький пепел, и будут причинять только боль! Всем! Только боль! – глухо прорычал он в темноту, – Уже ночь, разве тебе не надо сбегать в свой призрачный холодный мир!

– Я всё еще живой человек! – она схватила его за руку и прижала ее к своей груди, – Здесь не осколок льда, а горячее живое сердце! Ему нужны теплые воспоминания, чтобы жить дальше! – она судорожно вздохнула, – Прошу… подари мне эти воспоминания…

Он прижал ее к стоящему позади дереву, – Не проси, девочка, не плачь, и не проси, – его руки уперлись по обе стороны от ее лица. Сильное тело прижимало жрицу к гладкому стволу дерева, а горячее дыхание обжигало ей губы. «Она моя… она моя…», – стучало в висках. Эльза растворилась в его жарком прикосновении, а где-то глубоко внутри неё сладкая пульсирующая боль туманила разум. Гор и сам не заметил, как сжал её хрупкое тело своими ладонями через многослойные ткани шёлковых юбок, а Эльза, охнув, выгнулась как молодая ива на сильном ветру. Он едва касался губами ее разгоряченных щек и ароматных волос…

– Здесь есть существа и похуже морлоков, наступает их темный час, – Гор вдруг резко отпустил Эльзу и вернул ее в реальный мир, где она еле устояла на ногах, – Мы должны возвращаться. Ты должна уходить…

Она ушла в ночной туман, сверкнув напоследок хризолитовыми зелеными искрами в волосах и… слезами, которых, как ей казалось, он уже не видел.

. . .

– Ты опять бегала к нему, мое сладкое создание, – укоряющим скрипучим голосом пропел Настоятель из-под серого капюшона, – ах-ах, как неблагоразумно! Завтра твоё посвящение и мы с госпожой будем ждать с нетерпением тебя. Храму нужна молодая сила, Лунный камень давно молчал и не избирал никого. Ах, как мы соскучились, по молодой сладости…, – забормотал серый капюшон и вышел в коридор.

«Госпожа? О ком это все?» – думала Эльза, всё чаще замечая мелькавший багрово-красный плащ в храмовых коридорах.