— Мой папа у’лю-юдок. Я уб’ю его. Уб’ю. Я распалился…

И тут его голова закатывается, и подбородок смачно падает на грудь. Я веду его к своей кровати, поддерживая сбоку.

Джош разглядывает фотографию Шонна на моей стене.

— Ваще, — говорит он.

— А-а-а-р-ргх, он жопа. Я серьёзно.

Сент-Клер расширяет глаза для усиления.

— Я знаю, знаю.

Даже притом, что я не знала.

— Может, хватит? — огрызаюсь я на Джоша. Он стоит на моей кровати, вжимая нос в фотографию Шона. — С ним всё в порядке?

— Его мама умирает. С ним не в-в-всё-ё ф порядке. — Джош оступается и тянется за моим телефоном. — Скажи Рашми, что я звякну.

— Его мама не ты-сам-знаешь-что. Как ты можешь такое говорить? — Я поворачиваюсь к Сент-Клеру. — С ней всё будет хорошо. С ней всё хорошо, слышишь?

Сент-Клер отрыгивает.

— Боже.

К такому жизнь меня не готовила

— Рак. — Он склоняет голову. — У неё не может быть рака.

— Ра-а-ашми, э-э-это я, — говорит Джош в трубку. — Мер? Зови Рашми. ЧП.

— Это не ЧП! — кричу я. — Они просто много выпили.

Несколько секунд спустя в мою дверь стучит Мередит, и я её впускаю.

— Как ты догадалась, что мы здесь? — Джош морщит лоб, имитируя бурную мыслительную деятельность. — Где Рашми?

— Я слышала вас через стену, идиот. И ты позвонил на мой номер.

Она поднимает свой телефон и набирает Рашми, которая приходит минуту спустя. Они просто стоят и пялятся, пока Сент-Клер лопочет, а Джош не перестаёт удивляться их «внезапному» появлению. Моя небольшая комната явно тесновата для пятерых.

Наконец Мер опускается на колени.

— Как он?

Она ощупывает лоб Сент-Клера, но он отталкивает её руку. Мер ранит этот жест.

— Всё хорошо. Мой отец задница, моя мама умирает и, о мой Бог, я так распалён. — Сент-Клер снова смотрит на меня. Его глаза блестят как чёрный мрамор. — Распалён, распалён, распалён.

— Мы понимаем, что ты злишься на своего папу, — говорю я. — Всё нормально. Ты прав, он придурок.

Что мне ещё сказать? Он только что узнал, что у его матери рак.

— Распалённый по-британски означает «пьяный», — поясняет Мер.

— О! — восклицаю я. — Ну. И это тоже.

Между тем Пара затевает ссору

— Где ты был? — вопрошает Рашми. — Ты говорил, что будешь дома три часа назад!

Джош закатывает глаза.

— Мы гуляли. Гуляли. Кто-то должен был помочь ему…

— И ты называешь это помощью? Он вдрызг пьяный и в ступоре. А ты!.. Боже, от тебя несёт автомобильными выхлопами и запахом подмышек…

— Он не мог пить один.

— Ты должен был присматривать за ним! А если что-нибудь бы произошло?

— Пиво. Ликёр. Во-о-от что произошло. Не будь такой ханжой, Раш.

— Отъебись, — произносит Рашми. — Серьёзно, Джош. Отъеби себя.

Джош заваливается, и Мер толкает его на мою кровать. Стук его тела о матрас пугает Сент-Клера. Его голова летит вперёд, подбородок снова приземляется на грудь с отвратительным смаком. Рашми вылетает из комнаты как ураган. В коридоре уже собралась небольшая толпа, и Рашми продолжает изрыгать брань, проталкиваясь через них. Мер убегает за ней с криками: «Рашми! РАШМИ!» — и моя дверь с шумом захлопывается.

В этот момент голова Сент-Клера приземляется между моих бёдер.

Дыши, Анна. Дыши.

Джош, кажется, вырубился. Прекрасно. Хорошо. Одним мальчиком меньше.

Наверное, нужно дать Сент-Клеру немного воды. А что ещё нужно давать пьяным людям? Иначе ведь он заработает алкогольное отравление или типа того? Я убираю его голову с ног, но Сент-Клер хватает меня за пятку.

— Я скоро вернусь, — говорю я. — Обещаю.

Он шмыгает носом. О, нет. Он же не собирается плакать? Пусть это и мило, когда парни плачут, но я к такому не готова. Скауты не учили меня, что делать с эмоционально нестабильными пьяными парнями. Выхватываю бутылку воды из холодильника и сажусь на корточки. Я держу голову Сент-Клера — второй раз касаюсь его волос — и наклоняю бутылку к губам.

— Пей.

Он медленно качает головой.

— Если выпью — меня вырвет.

— Это не алкоголь, а вода.

Наклоняю бутылку, и вода течёт в его рот и вниз по подбородку. Сент-Клер берёт её и роняет. Вода льётся на пол.

— О-о-ох, — шепчет он. — Прости, Анна. Прости.

— Всё нормально.

Он выглядит таким грустным, что я ложусь рядом с ним. Лужа впитывается в зад моих джинсов. Чёрт.

— Что произошло?

Сент-Клер вздыхает. Глубоко и опустошённо.

— Он не разрешает мне навестить маму.

— Что? Что ты хочешь сказать?

— Он всегда так поступает. Это его способ удержать контроль.

— Я не пони…

— Он ревнует, что она любит меня больше, чем его, и поэтому не позволяет мне её навещать.

У меня заезжают шарики за ролики. Это не имеет смысла, ни малейшего.

— Как он может так поступать? Твоя мама больна. Она нуждается в химио, она нуждается в тебе.

— Он не хочет, чтобы я навещал её до каникул на День благодарения.

— Но до них ещё целый месяц! Она может…

Я останавливаю себя. В момент как я заканчиваю предложение у себя в голове, мне становится дурно. Этого не произойдёт. У ребят моего возраста родители не умирают. Она пройдёт курс химиотерапии и, конечно, поправится. У неё всё наладится.

— Так что ты собираешься делать? Всё равно полетишь в Сан-Франциско?

— Мой отец убьёт меня.

— И что? — негодую я. — Ты должен повидать её!

— Ты не понимаешь. Мой отец будет очень, очень зол.

От его тона у меня мурашки пробегают по спине.

— Но... разве она не попросит твоего отца послать за тобой? Он же не может ей отказать? Она ведь... больна?

— Она не решит не повиноваться моему отцу.

Не повиноваться. Словно ребёнок. Становится ясно, почему Сент-Клер никогда не говорит о своём отце. Мой может и бросил меня, но никогда не разлучал с мамой. Я чувствую себя ужасно виноватой. Мои проблемы так незначительны в сравнении с его. Мой отец просто отослал меня во Францию.

Хнык-блин-хнык.

— Анна?

— Да?

Сент-Клер делает паузу.

— Забудь.

— Что?

— Ничего.

Но его тон говорит об обратном. Я поворачиваюсь к нему. Его глаза закрыты. Кожа бледная и уставшая.

— Что? — снова спрашиваю я, выпрямляя спину.

Сент-Клер открывает глаза, замечая, что я двинулась. Он тоже пытается сесть, и я помогаю ему. Когда я отстраняюсь, он сжимает мою ладонь, чтобы остановить.

— Ты мне нравишься, — говорит он.

Леденею.

— Не как друг.

Такое ощущение, что я проглотила язык.

— М-м-м. Гм. Что?..

Одёргиваю руку. Вес её имени висит тяжёлый и невысказанный.

— Всё неправильно. Всё было неправильно до нашей встречи.

Его глаза снова закрываются, а тело качается.

Он пьян. Он просто пьян.

Успокойся, Анна. Он пьян и переживает кризис. НЕВОЗМОЖНО, чтобы он понимал, о чём сейчас говорит. Поэтому, что я сделаю? О мой Бог, что мне делать?

— Я тебе нравлюсь? — спрашивает Сент-Клер.

Он смотрит на меня своими большими карими глазами, которые, признаю, немного покраснели от алкоголя и возможно слёз. Моё сердце разрывается на части.

«Да, Сент-Клер. Ты мне нравишься».

Но я не могу высказать это вслух, потому что он мой друг. А друзья не позволяют друзьям делать заявления по пьяни и ожидать, что они отреагируют на них на следующий день.

С другой стороны... это Сент-Клер. Прекрасный, идеальный, замечательный…

И отлично. Просто отлично.

Его вырвало прямо на меня.  

Я вытираю жижу полотенцем, как раздаётся стук в дверь. Открываю её локтями, чтобы не коснуться рвотой ручки.

Пришла Элли. Я чуть не роняю полотенце.

— Ой!

Распутная медсестра. Не могу поверить. Крошечное белое платье на кнопочках, красные кресты на сосках. Глубокое декольте.

— Анна, мне та-а-ак жаль, — стонет Сент-Клер за моей спиной, и Элли мчится к нему.