Урок заканчивается, и я бреду как в тумане на математику. Подхожу почти к двери, как слышу это. Так тихо, словно кто-то прочищает горло.

— Шлюха.

Замираю.

Нет. Продолжай идти. Обхватываю книги покрепче и продолжаю идти.

Немного громче:

— Шлюха.

И на этот раз я оборачиваюсь, но хуже всего, что я даже не знаю, кто это сказал. Так много людей меня сейчас ненавидят. Сегодня это Майк. Он презрительно мне усмехается, но я смотрю не на него, а на Дэйва. Дэйв чешет затылок и отводит взгляд.

— Как ты мог? — спрашиваю я.

— Как ты могла? — передразнивает Майк. — Я всегда говорил Дэйву, что ты его не достойна.

— А? — Мой взгляд до сих пор прикован на Дэйве. — Ну, я хотя бы не врунья.

— Ты врунья. — Но Дэйв говорит это под нос.

— Что такое? Что ты сказал?

— Что слышала! — повышает голос Дэйв, «виляя хвостиком» своему другу. На меня накатывает волна отвращения. Комнатная собачка Майка. Конечно. Почему я раньше этого не замечала? Руки сжимаются в кулаки. Ещё одно слово, ещё одно...

— Потаскуха, — выплёвывает он и летит на пол.

Но била не я. 

— Аргх-х-х! — Сент-Клер потирает ладонь после удара.

Майк идёт на Сент-Клера, и я прыгаю между ними.

— Нет!

Дэйв стонет на полу. Майк отталкивает меня в сторону, и Сент-Клер кидает его в стену.

— Не трогай её! — в ярости орёт он.

Майк в шоке, но приходит в себя после удара.

— Ты больной! — Он заносит кулак для удара, но в эту секунду между парнями становится профессор Хансен, готовый принять удар на себя.

— Эй, эй, ЭЙ! Что ЗДЕСЬ происходит? — Наш учитель истории в недоумении смотрит на своего любимого ученика. — Месье Сент-Клер. В кабинет директора. СЕЙЧАС ЖЕ.

Дэйв и Майк в один голос кричат, что они не виноваты, но профессор Хансен быстро их унимает:

— Тихо, оба, иначе пойдёте с Этьеном.

Они затыкаются. Сент-Клер не смотрит мне в глаза, просто уносится в указанном направлении.

— Ты в порядке? — интересуется у меня профессор Хансен. — Эти дебилы тебя не ранили?

Я в шоке.

— Сент-Клер защищал меня. О-он не виноват.

— В этой школе нельзя защищаться с помощью грубой силы. Вы это знаете.

Он искоса бросает на меня взгляд напоследок и спускается с Сент-Клером в кабинет директора.

Что только что произошло? То есть, я знаю, что произошло, но… что всё это значит? Сент-Клер меня не ненавидит? Загорается лучик надежды, но, возможно, он Дэйва и Майка просто ненавидит больше. Я не вижу Сент-Клера до конца занятий, но когда прихожу на продлёнку, он уже сидит на заднем ряду.

Он выглядит уставшим. Должно быть, он просидел здесь весь день. Профессора ещё нет, так что мы здесь только вдвоём. Занимаю постоянное место — грустно, что оно уже появилось — в другом конце комнаты. Сент-Клер смотрит на свои ладони. Они запачканы углём. Значит, он рисовал.

Прочищаю горло.

— Спасибо. Что заступился.

Никого ответа. Хорошо. Отворачиваюсь к классной доске.

— Не благодари, — говорит он через минуту. — Стоило выбить дурь из Дэйва лет сто назад.

Его ботинки стучат по мраморному полу.

Я оборачиваюсь.

— Сколько продлёнки тебе назначили?

— Две недели. За одного кретина.

Я тихонько смеюсь, и Сент-Клер поднимает голову. В наших взглядах загорается надежда. А затем она мгновенно гаснет. Больно.

— Это не правда, знаешь, — горько говорю я. — То, что сказали Дэйв и Аманда.

Сент-Клер закрывает глаза. Он не говорит несколько секунд. Когда он вновь открывает их, я не могу не заметить облегчения.

— Знаю.

Его запоздалая реакция задевает меня.

— И ни малейшего сомнения?

— Ни малейшего. — Он смотрит на меня впервые за две недели. — Но ведь приятнее услышать ответ из твоих уст, ведь так?

— Так. — Отворачиваюсь. — Могу только представить.

— И что это должно значить?

— Забудь.

— Нет. Не забудь. Я устал забывать, Анна.

— Ты устал забывать? — Мой голос дрожит. — А ВОТ МНЕ пришлось забыть. Думаешь, легко сидеть в комнате каждый вечер и думать о тебе и Элли? Думаешь, мне было легко?

У него поникают плечи.

— Прости, — шепчет он.

Но я уже плачу.

— Ты говорил, что я красивая, что тебе нравятся мои волосы и улыбка. Ты положил свою ногу на мою в темноте кинотеатра, а затем, когда свет включился, ты вёл себя, словно ничего не было. Ты спал в моей кровати три ночь подряд, а затем просто… отшил меня в следующем месяце. Что я должна была делать, Сент-Клер? Ты сказал на моём дне рождения, что боишься быть один, но я была одна всё это время.

Всё это время.

— Анна. — Он встаёт и направляется ко мне. — Мне очень жаль, что я сделал тебе больно. Я принимал ужасные решения. И я осознал, что, возможно, я не заслуживаю твоего прощения, потому что я слишком поздно понял, что творю. Но я не понимаю, почему ты не даёшь мне шанса. Ты даже не дала мне объясниться на прошлых выходных. Ты просто накинулась на меня, подумав о самом худшем. Но единственная правда, которую я знаю — это то, что я чувствовал, когда мы были вместе. Я подумал, ты тоже доверяешь тем чувства. Я думал, ты доверяешь мне, думал, ты знаешь меня…

—Но всё именно так! — Вскакиваю со стула, и неожиданно Сент-Клер оказывается прямо надо мной. — Я тебя не знаю. Я говорила тебе всё, Сент-Клер. Об отце, Бриджет и Тофе, Мэте и Черри. Я призналась тебе, что я девственница. — Отвожу взгляд, так как мне стыдно, что я произнесла это вслух. — А что ты рассказал мне? Ничего! Я ничего о тебе не знаю. Ни о твоём отце, ни об Элле…

—Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо ещё. — Он в ярости. — И если ты утрудилась обратить внимание, ты бы поняла, что ситуация с моим отцом дерьмовей некуда. И я не могу поверить, что ты такого низкого обо мне мнения, раз решила, что я прождал весь год до нашего поцелуя, и в момент, когда он всё-таки произошёл, я… я порвал с тобой. КОНЕЧНО, я был с Элли в ту ночь. Я, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, РВАЛ С НЕЙ!

Тишина оглушает.

Они расстались? Боже. Не могу дышать. Не могу дышать, не могу…

Он смотрит мне прямо в глаза.

—Ты говоришь, что я боюсь быть один, и это правда. Я боюсь. И не горжусь этим. Но тебе стоит получше присмотреться к себе, Анна, потому что я не единственный в этой комнате, кто страдает от этой проблемы.

Он стоит так близко, что я чувствую, как вздымается и опускается его грудь, быстро и яростно. Моё сердце бьётся рядом с его сердцем. Он сглатывает. Я сглатываю. Он наклоняется, нерешительно, и моё тело предаёт меня и отвечает тем же. Он закрывает глаза. Я закрываю глаза.

Дверь резко открывается, и мы отпрыгиваем друг от друга.

В кабинет входит Джош и пожимает плечами.

— Прогулял математику.

Я не могу смотреть на него до самого конца продленки. Как я могу бояться страха одиночества, если в последнее время всё время была одна? В отличие от Сент-Клера я не встречалась с кем-то весь год. Хотя и зациклилась на Тофе. Держала его — от одной этой мысли морщусь — как резервный план. И Дэйва. Да. Он оказался под рукой, я была рядом, он хотел встречаться и я тоже. Я беспокоюсь, что встречалась с Дэйвом только чтобы позлить Сент-Клера, но, возможно… возможно, я устала быть одна.

Что в этом плохого?

Значит, нет ничего плохого в том, что Сент-Клер тоже не хочет оставаться один? Он боится перемен, боится принимать важные решения, как и я. Мэтт сказал, что если бы я только поговорила с Тофом, то уберегла бы месяцы своей жизни от душевных мук. Но я так испугалась начать отношения, которые у нас могли бы быть, разбираться с реальными ситуациями. И если бы внимательно вникла в то, что пытался донести до меня Мэтт, то, возможно, подобный диалог с Сент-Клером состоялся бы давным-давно.

Но Сент-Клеру тоже стоило попытаться завести разговор! Виновата не я одна.