Постойте. А не это ли он сейчас сказал? Что мы оба виноваты? Рашми сказала, что сбежала я. И она права. Они с Джошем помогли мне в тот день в парке, а я бросила их. И Мер.

О господи, Мередит.

Да что со мной? Почему я не попыталась снова извиниться? Я не способна удержать друга? Мне нужно поговорить с ней. Сегодня. Сейчас же. Немедленно. Когда профессор Хансен отпускает нас с продленки, молнией устремляюсь к двери. Но что-то останавливает меня, стоит мне выбежать в коридор. Замираю под фресками нимф и сатиров. Оборачиваюсь.

Сент-Клер ждет в дверном проеме и смотрит на меня.

— Я должна поговорить с Мередит.

Прикусываю губу.

Сент-Клер медленно кивает.

Позади появляется Джош и обращается ко мне с особой уверенностью.

— Она скучает по тебе. У тебя всё будет хорошо. — Он переводит взгляд на Сент-Клера. — У вас обоих.

Он уже утешал меня так прежде.

— Да? — спрашиваю я.

Джош поднимает бровь и улыбается.

— Да.

Только уйдя от них, я начинаю задаваться вопросом, имел ли Джош под словом «обоим» — меня и Мередит или меня и Сент-Клера. Надеюсь, под «обоими» имеются в виду всё мы. Возвращаюсь в дом Ламбер, быстренько заглядываю в свою комнату, а затем стучу в дверь Мер.

— Мер? Мы можем поговорить?

Она открывает дверь.

— Хай, — голос у неё достаточно вежливый.

Пялимся друг на друга. У меня в руках две кружки.

— Шокола шо?

Кажется, она вот-вот расплачется. Она пропускает меня внутрь, и я ставлю чашку на стол.

— Прости меня. Прости меня, Мередит.

— Нет, это ты меня прости. Я вела себя как дура. Я не имею ни малейшего права сердиться на тебя.

— Неправда, я знала, что ты к нему испытываешь и всё равно поцеловала. Это неправильно. Я должна была сказать тебе, что он мне тоже нравится.

Мы садимся на её кровать. Мер крутит на пальце блестящее кольцо в форме звезды.

— Я знала, что вы друг к другу испытываете. Всё знали.

— Но…

— Я не хотела в это верить. Даже после столького времени я всё ещё… лелеяла дурацкую надежду. Я знала, что у Сент-Клера проблемы с Элли и подумала, что может…

Мередит судорожно сглатывает — продолжить она сможет только через минуту.

Смотрю на свою кружку. Шоколад вышел густым, почти как соус. Мер хорошо меня обучила.

— Мы всё время были вместе. Сент-Клер и я. Но после твоего появления я почти его не видела. Он занял соседнее место возле тебя на уроках, в столовой, в кино. Везде. И хотя я оправдывалась собственной паранойей, но услышав, как ты в первый раз назвала его Этьеном — я поняла, что ты его любишь. И я знала его ответ — его глаза сияют всякий раз, как ты зовешь его по имени — я знала, что он тоже тебя любит. Но я решила закрыть на это глаза, потому что не хотела верить.

В душе опять пробуждается буря.

— Я не знала, любит ли он меня. Сейчас или когда-либо. Всё так запуталось.

— Ни для кого не секрет, что он хочет быть больше, чем друзьями. — Мер забирает мою трясущуюся кружку. — Ты не замечала? Он страдает каждый раз, как смотрит на тебя. Никогда в жизни не видела ничего более грустного.

— Неправда. — Я вспоминаю, что ситуация с его отцом сейчас хуже некуда. — У него другие вещи на уме, более важные.

— Почему вы не вместе?

Меня застает врасплох прямота её вопроса.

— Не знаю. Иногда мне кажется, что у меня множество возможностей… быть с кем-то. Но мы столько раз портачили, — мой голос падает до шепота, — что упустили свой шанс.

— Анна. — Мер выдерживает паузу. — Это самое тупое оправдание, которое я когда-либо слышала.

— Но…

— Но что? Ты любишь его, он любит тебя, и вы живете в самом романтическом городе на свете.

Я трясу головой.

— Всё не так просто.

— Тогда позволь поставить вопрос по-другому. В тебя влюбился шикарный парень, а ты даже не хочешь дать ему шанс?

Я скучала по Мередит. Возвращаюсь в свою комнату, испытывая смесь облегчения и грусти. Если бы мы с Сент-Клером не оказались сегодня на продленке, попыталась бы я извиниться? Скорее всего, нет. Школа скоро закончится, наши пути разойдутся, и наша дружба умрет навсегда.

Нет. До меня доходит ужасная правда.

Как я раньше об этом не подумала? Это то же самое. Совершенно. То же. Самое.

Бридж не могла ничего с собой поделать. Ей понравился Тоф, а меня не было рядом, они влюбились друг в друга, и она ничего не могла с этим поделать. А я винила её всё это время. Породила в ней вину за чувство, которое она не могла контролировать. Даже не пыталась выслушать её; я не ответила ни на один звонок или э-мейл. А она всё равно продолжала пытаться. Снова вспоминаются слова Мэтта и Рашми. Я действительно бросила своих друзей.

Достаю свой чемодан и открываю передний карман. Он всё ещё здесь. Немного помятый небольшой пакет, завернутый в красно-белую бумагу. Игрушечный мост. А затем я сочиняю самое сложное письмо в своей жизни. Надеюсь, она простит меня. 

Конец недели выдаётся спокойным. Я отправляю подарок Бридж посылкой, возвращаюсь к друзьям за общий стол и завершаю продлёнку. С Сент-Клером мы так и не говорим. Ну, немножечко всё-таки говорим, но ни о чём важном. Чаще всего мы просто сидим рядом и нервничаем, что нелепо: разве к этому мы шли?

Но сломать старые привычки нелегко.

На продлёнке мы сидим через ряд. Я чувствую, как он смотрит на меня целый час, всю неделю. Я тоже на него смотрю. Но мы не возвращаемся вместе в общежитие: Сент-Клер собирается так медленно, что мне приходится уходить первой. Думаю, мы пришли к одному выводу. Даже если мы начнём встречаться, у нас нет надежды. Школа почти закончилась. На следующий год я уеду в Государственный университет Сан-Франциско, изучать теорию кино и критику, а вот куда поступил Сент-Клер, он мне до сих пор не сказал. Я прямо спрашиваю его об этом после пятничной продлёнки, но он бурчит, что не хочет об этом говорить.

По крайней мере я не единственная, кто понимает, что меняться тяжело.

В субботу, в кинотеатре «мамули и дедули бассет-хаунда» крутят мой любимый фильм Софии Копполы «Трудности перевода». Здороваюсь с величавым мужчиной и Пусой и проскальзываю на привычное место. Я впервые смотрю этот фильм в этом кинотеатре. Сходство истории с моей жизнью не ускользает от моего внимания.

Сюжет крутится вокруг двух американцев, мужчины средних лет и юной девушки, которые затерялись в Токио. Они изо всех сил пытаются понять страну, в которой оказались, и разобраться в личных отношениях, которые, кажутся, разваливаются на куски. А затем они встречаются, и зарождается новая дилемма — их всё сильнее и сильнее влечёт друг к другу, хотя они прекрасно понимают, что их чувства невозможны.

Это история об изоляции и одиночестве, а ещё о дружбе. О том, как стать именно тем, в ком нуждается другой человек. В одной сцене девушка спрашивает: «Легче станет?». Сначала мужчина отвечает «нет», а затем «да» и «конечно, станет». А затем он добавляет: «Чем больше ты понимаешь, кто ты есть и чего хочешь, тем меньше расстраиваешься».

И тут я понимаю... что всё нормально. Нормально, что мы с Сент-Клером никогда не станем больше чем друзья. Одна дружба с ним сделала меня сильнее, чем что-либо. Он вытащил меня из комнаты и научил независимости. Иными словами, он был именно тем, в ком я нуждалась. Я не забуду это. И точно не хочу это терять.

Когда фильм подходит к концу, я разглядываю своё отражение в туалете кинотеатра. Я не перекрашивала прядку с самого Рождества. Другое дело, нужно узнать, как красится самой. Точнее я хочу узнать, как краситься самой. Заглядываю в ближайший «Монопри» — разновидности мини «Супертаргета» — чтобы купить краску, выхожу и замечаю знакомого на другой стороне улицы.

Не могу поверить. Сент-Клер.

Спрятав руки в карманы, он озирается по сторонам, словно кого-то ждёт. Моё сердце ухает. Он знает, что София — мой любимый режиссёр. Он знает, что я пройду этой улицей и ждёт меня. Пришло время поговорить. Просто лечу к нему по пешеходному переходу. Много лет я не чувствовала такого счастья. Я уже хочу окликнуть его по имени, как вдруг понимаю, что он не один.