Пустота заполняет все пространство.

Принимал запрещенные препараты…

Причастен к гибели Алисы…

И почему я тебе не верю, Макс?…

Данияр

— Малой, ты бы так не горячился. — Усмехается Олег, держа грушу, чтобы она не качалась от моих ударов. — После сотряса даже самые отчаянные спортсмены лежат в постели и плюют в потолок, а ты… — Янкевич увернулся от удара, посмеиваясь, пока я попытался ударить его. — Я так понимаю, что девушка твой порыв не оценила?

— Что? — Спрашиваю, прекращая махать кулаками и хмурясь, потому что мысли возвращаются в реальное время. — Какая девушка?

— Для которой ты старался и пьянь кодировал. — Олег кивает в сторону его кабинета, а я развязываю тренировочные тейпы и следую за ним.

После выброса злости стало легче, но чертова горечь во рту продолжала пропитываться в каждую клетку организма.

— Я для мелкого старался. — Спокойно отвечаю, стараясь перейти в наплевательский режим.

— Да, да, сделаю вид, что поверил. — Мы входим кабинет, где я сразу заваливаюсь на диван, чувствуя, как мышцы расслабляются. — Мальвинка, сообрази нам поесть. Держи, — Янкевич дает девушке карту, и та без слов уходит, пока он садится в кресло и кидает в рот зубочистку, — ну, с ней ты и сам разберешься, а вот с твоим избиением… Вычислил уже крысу, которая тебя заказала?

Хмурюсь, потому что тот вечер уплыл за границы значимого, и я не рассматривал такой вариант.

— Просто четыре отморозка решили поживиться. — Пожал плечами, сматывая стейп.

— Мда, — Олег закинул ноги на стол, вытянув их вперед, и сложил руки на груди, — они обокрали тебя? Нет. Просто избили? Такого не бывает, малой. Мозги включи. — Янкевич усмехается, а я перевариваю его слова, в которых определенно есть смысл. — Тебе не кажется странным, что стоило тебе сказать о бое дружку, как тебя тут же вывели из строя?

— Круг не станет действовать такими методами. — Говорю, а сам сомневаюсь в этом, когда-то он поступил гадко, может, и на этот раз все произошло так же.

— Не знаю, — Олег тяжело вздыхает и переворачивает зубочистку языком, — обвинять без доказательств не буду, но в совпадения я не верю. Тебя определенно заказали. Подумай об этом. — Янкевич смотрит на экран телефона, который вибрирует на столе. — Черт, ну что за бабы пошли, а?! — Трет переносицу пальцем прежде, чем принять вызов. — Мальвинка, неужели ты еду из ресторана принести не в состоянии? — Даже большое расстояние между нами не мешает слышать мне писк на том конце провода. — Ты у меня надолго поселился? — Спрашивает, прикрывая динамик, на что я пожимаю плечами. — Бери больше, а то холодильник пустой. Давай, Мальвинка, шевели спичками, а то желудок к позвонку прилипает, чтобы переварить.

Олег сбрасывает вызов, смотря в одну точку, а я игнорирую очередной звонок от отца. Меньше всего хочется возвращаться сейчас домой, но и оставаться здесь не вариант.

К Аристарху в зал не поехал, потому что он точно отправил бы меня отлеживаться, а быть наедине с самим собой равносильно тому, что я добровольно пущу себе пулю в голову. Снова и снова начинал прокручивать тот день, когда Алиски не стало. Рассеянный взгляд Макса, его признание, полицию, взбешенного отца, который после этого еще больше помешался на тотальном контроле, маму…

Черт!

Это снова поднимало во мне волну негативных эмоций, а под их действием я мог натворить что-то плохое.

Зачем Цветкова сковырнула рану, которая зажить не может толком?!

А Круг? Сказал лишь то, что выставило его в лучшем свете, хотя сам признал свою вину, подтвердил, что он дал таблетку, был с ней там на крыше и не помог.

Пока жую еду, принесенную Мальвинкой, решаю, что нужно послать их к черту. Всех.

Не нужна помощь?

Да и к черту!

Янкевич звонил Кабану, но тот не ответил, да я уже и не знал, стоит ли совать свой нос в дела чужой семьи…

Когда вышел из клуба и сел за руль, окончательно решил на все забить. Она помогла мне, а я отплатил тем же. Мы квиты.

И вроде мозг воспринял информацию нормально, а вот в грудной клетке творилось что-то непонятное, словно мне змею туда кинули или внедрили часовой механизм, который своим "тик-так" убивал пофигизм.

Ломал его в щепки, и душу наизнанку выворачивал.

Нытик Дан вышел из тени и нашептывал на ухо, что я дико облажался. Нет, не с отчимом Лики, а с тем, что произошло еще два года назад.

Судя по удивлению в голубых глазах, Ангелочек был не в курсе подробностей смерти Алиски, а значит…

Я облажался по крупному. Сел в лужу, грязь которой не смоешь.

Все понимал, но нытик кричал из угла: "А она ведь тогда без матери осталась с этим упырем! Да еще и смотрела за мелким, а тут ты…".

Чтоб тебя, а!

Сворачиваю на обочину и долблю руль кулаками, сжимая челюсти до противной тупой боли в голове.

Через пару минут прекращаю и откидываюсь на спинку сиденья, закрывая глаза.

Чувство вины маревом рассеивается внутри, и от этого становится противно.

От себя.

У него глаза такие добрые. Он нас точно не обидит.

Да, боец, знал бы ты…

Прибил бы за сестру.

Уж я-то знаю…

Ангелика

— Результаты сообщат через несколько дней, — говорит Петр Иванович, когда мы выходим из частной клиники, где сдавали анализы для установление родства, — вообще через два, но могут затянуть с этим.

— Вы потратились… Я отдам… — Начинаю, но мужчина резко меня обрывает.

— Не говори ерунды, Ангелика. Этот тест нужен тебе, да и органам соответствующим, а мне достаточно сроков и знания характера твоей матери. Раньше спесивость, гордость, ревность так голову затуманили, что наделали мы глупостей, а сейчас… — Он устало вздыхает. — Сейчас все кажется таким глупым, мелким и незначительным, хотя последствия плачевны, как ни крути. Но что говорить о прошлом? Давай поговорим о настоящем. — На лице Петра Ивановича появляется легкая улыбка, но я не могу вот так резко переключиться на радость, которая маленьким семечком упала на сухую почву и не могла прорасти, потому что события сегодняшнего дня переворачивают мои представления о жизни, и принять их так просто я не в силах, хотя очень пытаюсь.

— О чем именно вы хотите поговорить? — Спрашиваю, стараясь сохранять между нами дистанцию.

От того, что рядом находится мужчина, пусть и предполагаемый отец, мне не по себе. Не страшно, но недоверие к этому человеку скребло душу коготками.

— Я уже сообщил матери о вас. Она хочет поскорее увидеть внуков.

— Внуков? Но… — Я покрываюсь мурашками от слов Петра Ивановича, ведь у нас никогда не было возможности общаться с бабушками и дедушками.

— Не обсуждается. — Усмехается Петр, а я топчусь на месте, не зная, как вообще реагируют в таких случаях.

Наверное, бурно радуются, но я почему-то испытываю дискомфорт.

— Ангелика, я все прекрасно понимаю. Влетел, понимаешь ли, в твою жизнь ни с того, ни с сего. — Петр Иванович подошел ближе. — Я прошу тебя лишь об одном, — мужчина улыбнулся, внимательно глядя мне в глаза, — дай мне шанс все исправить. Я не знаю, каким отцом буду. Я вообще не знаю, как это, быть отцом, но постараюсь сделать вас счастливыми.

Молчу, борясь с внутренней дрожью, а Петр Иванович проводит рукой по волосам и шумно выдыхает.

— Вы не будете против поездки за город? — Вдруг говорит мужчина с надеждой в глазах. — Моя мать переехала после смерти отца, да и по состоянию здоровья там лучше. На выходные сможете на несколько часов уйти из дома?

— Я… Не знаю… У меня и в выходные есть смены. Да и Олежка… — В голове проносится целый вихрь мыслей.

Что я брату скажу? Как ему все это объяснить?

— Скажи, что поедете в гости. Он развеется, и ты отдохнешь. — Петр Иванович смотрит на меня с ожиданием, и я не выдерживаю.

Соглашаюсь. Вспоминаю советы Макса и решаюсь. Может быть Жарковский наш единственный шанс на спасение от Владимира. Я знаю, что спокойствие не вечно, и когда отчима накроет, лучше находиться в другом месте, если такое возможно.