— Как?

— Там название клиники есть. Съездил, заплатил, узнал. — Втягиваюсь очередной раз и откидываюсь на ограду, ежась от вечерней прохлады. — Заказал экспертизу Александр Алексеевич Аристов. Ошибки быть не может. Сам понимаешь.

Круг делает так же. Мы оба пялимся на звезды. Каждый думает о своем.

Не знаю, как отношусь к нему в этот момент.

Есть обида.

Едкая, как серная кислота.

Стоит только вспомнить хоть один день из двух лет, и снова накрывает.

Но есть и другое.

У меня есть брат.

И вроде не плохой.

Цветкова ведь разглядела в нем хорошее. Поверила в то, что он не причастен к смерти Алиски, а я нет…

Кто из нас мразь в этом случает, вопрос спорный, и скорее судьба укажет на меня, чем на брата в невидимой рясе.

— Что делать будем? — Макс первым нарушает тишину, а я пожимаю плечами.

— Есть варианты? По-моему, все очевидно. — Говорю спокойно и дальше смотрю на небо. — Ты — придурок, я — тоже не лучше, — усмехаюсь, — даже хуже.

Снова молчим.

Эта не тяжелая тишина.

Скорее та, которая говорит больше слов и действий.

Друг был другом, а не врагом.

— Я был не прав. — Говорит вдруг Круглов и прикуривает еще одну сигарету, помещая руки колени и опуская голову. — Думал, что так лучше. Хотел оставить о ней светлую память, да и… Все напрасно…

Опять в воздухе застывает молчание.

Перевариваю.

Все перевариваю.

— Ей не нравился сигаретный дым, — снова вещает друг, а я выпрямляюсь и смотрю на могильную плиту, проглатывая горькую слюну, — ты же знаешь.

— В этом и суть, — беру еще одну сигарету и втягиваюсь по полной ему напоказ, — пусть позлится.

— Это тупо, — Круг усмехается и толкает меня плечом в плечо, — мне тебя не хватало, придурок озлобленный.

Молчу в ответ.

Не показывая улыбки, которая так и норовит расползтись по лицу.

Я еще не успокоился полностью.

Но нытик, который все чаще давал о себе знать, кричит из своего укрытия, руша оборону.

Что-то вроде… мне тебя тоже, дятел праведный…

Ангелика

Выходные проходят слишком быстро, и вот я медленно передвигаю ноги в направлении школы. Казалось бы, чего мне опасаться? Сколько неприятного стерпела за пару лет обучения и не сосчитать, но все равно не хотела видеть ни Макса, ни Данияра, потому что злилась на них.

Оба звонили эти дни, и я видела, что Аристов приезжал. Его спорткар стоял во дворе, когда все уже мирно посапывали, особенно Олежка, который был безумно рад вновь навестить добрую бабушку. Маргарита Алексеевна показывала мне фотоальбомы и рассказывала о том, каким был мой отец в детстве.

Я внимательно слушала, но временами витала в облаках, вспоминая лицо Данияра, когда он увидел меня около ринга.

Столько хороших поступков, и на другой чаще весов плохие. Я не могла понять, какой Аристов настоящий. Тот, что хочет спасти мир, или иной, который не видит ничего вокруг и решает проблемы кулаками.

Я игнорировала все звонки, а у Петра Ивановича попросила прощения за выходку около входа в здание, на что получила лишь взмах рукой. Он не отчитал меня, не отругал, а просто попросил не переживать, обосновав бой этих двоих следующим, все мужчины дерутся. Пусть выпустят пар. Не стоит влезать в драку.

Но я не могла…

Думала, что все из-за меня. Плюс события сестрой Данияра…

А Макс не будет отнекиваться. Он подерется. Как всегда, заступится и получит, потому что никогда не бьет Аристова в полную силу. Все еще придерживается того, что они были друзьями.

Капля дождя, мягко ударившая по щеке, приводит меня в чувство, и я ежусь. Погода окончательно испортилась. Небо потемнело, превратившись в мрачное пятно над людскими головами. Под пиджак пришлось надеть теплый свитер. Последние два дня меня жутко морозило даже от легкого порыва ветра.

— Цветкова! Стой на месте и не двигайся! — Раздался вдалеке голос Данияра, и я издала тихий стон, но не остановилась, наоборот, ускорила шаг. — Так не пойдет, — Аристов схватил меня за руку и остановил чуть дальше ворот, выбравшись из машины и оставив дверку открытой, — Цветкова, нам нужно поговорить.

— Нет, — отрицательно покачала головой, — разговаривать нужно было раньше, Данияр, когда я тебя просила, а не сейчас. Уже поздно для бесед. Ты все сделал, как хотел.

Развернулась и дернула руку, но Данияр не отпустил. Я не нервничала. Нет. Просто внутри все сжималось от того, что он находился рядом. Такой же наглый, упертый и красивый.

— Да, потому что так нужно было, Лика. — Аристов прищурился, и легкая улыбка, которая до этого играла на его лице, пропала без следа. — Ты должна меня выслушать.

— Я тебе ничего не должна, Данияр. — Усмехнулась, еще раз пытаясь вырвать руку из его крепкой хватки. — Когда я пыталась до тебя достучаться ты не слушал, а сейчас хочешь, чтобы я мило улыбнулась и развесила уши.

— Я был бы не против милой улыбки. Она тебе идет. Жаль, что мне ты так никогда не улыбалась. — Протягивает хмуро и не спешит отпускать.

— Перестань, Данияр, отпусти меня. Скоро уже звонок. Если тебе наплевать на учебу, то мне нет. Я не хочу опаздывать. — Капля дождя на этот раз ударила по другой щеке, приводя меня в чувство. — Отпусти, пожалуйста. — Повторила уже менее эмоционально и отвела глаза в сторону, ведь Аристов даже не моргнул и продолжал дыру во мне плавить своими зелеными омутами.

— Сначала, скажи мне, почему ты себя так ведешь? — Произнес вполне миролюбиво, а я часто задышала, вспоминая их бой и то, как меня потом трясло от эмоций. — Я всячески пытаюсь добиться твоего расположения, а ты… — Он усмехается и дергает меня за руку, заставляя смотреть на него. — Что не так?

— Что не так?! — От того, как во мне в этот момент поднимается волна возмущения, начинаю дрожать. — Все не так. — Смотрю на него и пытаюсь понять, о чем он вообще думает и чего хочет. — Я тебя не знаю. Сначала ты всячески меня унижаешь, причем ни за что. За то, что я дружу с Максом? Ох, простите, ведь по чьей-то милости у меня даже варианта не было с кем-то подружиться! — Выкрикиваю ему в лицо, теряя самообладание и выпуская наружу то, что утихомиривала долгое время. — Потом вдруг, — кривлюсь, ощущая жар от злости, которая просто сносит все рамки, удерживающие меня, — ты осознаешь, что был не прав, просишь прощения и называешь меня своей девушкой. Мало того, ты влазишь в доверие в моему брату, не думая, что в какой-то миг он станет тебе не нужен и будет страдать от этого. Олежка ведь ребенок, Данияр. Зачем все это? Я не понимаю.

— К тому, что ты мне нравишься, и я хочу тебя защитить. — Процедил сквозь зубы, притягивая меня к себе и продолжая что-то передавать взглядом.

— Ты уверен, что это так? Потому что я не знаю, какой ты. Не знаю о тебе ничего, кроме того, что ты сын строительного магната, занимаешься боксом, агрессируешь по любому поводу, у тебя умерла сестра. Ох, да, ты еще гоняешь на спорткаре, как профи, постоянно умничаешь и остришь. — Протараторила и не прерывала с ним зрительного контакта, часто дыша и слыша убийственный пульс. — Ты хочешь знать обо мне все, но в то же время сам закрыт. Книга на замке, так не бывает. Чтобы человек тебе доверился, нужно дать ему ниточку, за которую можно потянуть. Я не знаю ничего о твоей семье, тебе и твоем внутреннем мире. Я могу лишь строить догадки, но боюсь, тебе они не понравятся. — Глубоко вдохнула, чтобы продолжить. — Если считаешь меня своей девушкой, то позволь узнать о тебе. Что тебе нравится. Что ты чувствуешь. О чем мечтаешь. Что вот здесь? — Ткнула ему в грудную клетку, на что получила лишь тяжелый взгляд. — Ты всегда разный, только одно неизменно. Твоя злость. Я не знаю, что ожидать. Да, ты за последние дни показал себя с лучшей стороны, а потом… Потом этот бой…

Я замолчала, смотря на Данияра, который сжал челюсти и прищурился, после чего поволок меня к машине без слов, пугая своим напором.

— Что ты делаешь?! Нам нужно на занятия… — Запыхавшись пролепетала я, когда он открыл дверку с пассажирской стороны и прижал меня к спорткару.