— Аристов, а ты вообще в курсе, что так нагло использовать детей нельзя? — Спросила вполне мило, а Данияр кивнул на ромашку и пожал плечами.

Не спешила брать ее, раздумывая над ответом. Если откажу, то Олежка расстроится, а соглашусь, значит сама пропаду. Дилемма не разрешаемая.

— Ладно. Вы же все равно сговорились. — Произнесла спокойно, хотя при этом задрожали пальцы.

— У нас получилось! — Верещит с радостью братишка и дает пять Аристову, который все еще протягивает мне цветок.

— А точно, не стоит, — убирает к себе, — четное число будет. — Хмурится, а я открываю рот от возмущения, когда вспоминаю, где видела эти цветы.

— Аристов, совсем из ума выжил?! Вы что, на клумбе их сорвали?!

— Да.

— Да.

Отвечают хором, а я прикрываю глаза рукой. Во дворах есть только одна шикарная клумба, где растут такие огромные ромашки, и если нас поймают, то будет очень неприятно выслушивать лекцию о садовом вандализме. Я как-то нарвалась на неприятную сцену, когда владелица этой красоты, ругала мальчишку, сорвавшего цветок. Там чуть ли не до полиции дошло.

— Да, ладно тебе, Цветкова, — Аристов протянул ромашку к носу и вдохнул, кривясь и недовольно глядя на нее, — пара цветочков. Не убьют же за это. К тому же, они скоро погибнут смертью храбрых от первого мороза.

Олежка внимательно слушал Дана и кивал, посмеиваясь и светясь счастьем. И что же ты в нем увидел, братишка?

— Раз ты его не возьмешь, то можно использовать по назначению, — спокойно сказал он, срывая один лепесток, — любит, не любит, любит…

— Перестань, — резко забираю у него растрепанную ромашку и хватаю другой рукой Олежку, — нам пора.

— Я мог бы довезти. — Хмуро говорит и идет следом.

— Нет. — Отвечаю коротко, чувствуя, как Аристов прожигает мне спину.

— Нас дядя Петя довезет. — Осведомляет наглеца братик, пока я фырчу.

— И заберет?

— Да. — Олежка улыбается, а я тащу его за собой.

— Тогда до завтра, боец. — Бросает Данияр, а я иду вперед, смотря только перед собой.

Не буду оборачиваться. Пусть уезжает. Слишком много событий для сегодняшнего дня. Достаточно размышлений. Олежка выдергивает руку и бежит к дому, что-то напевая, а я смотрю на потрепанную ромашку и вырываю следующий лепесток. Что он там последнее говорил? Любит? Не любит, любит, не любит, любит…

Ангелика

К спокойствию нельзя привыкнуть.

Отчим притих.

Аристов активно показывал себя с положительной стороны.

Петр Иванович проявлял заботу, потребовав бросить мытье полов. Он сказал, что может обеспечить двух детей, и они не будут работать, пока не выучатся, но…

Мы еще находились в другой квартире с Владимиром.

Я ждала подвоха.

Тишь, да гладь всегда заканчивается фееричным выходом отчима из зоны трезвости на территорию пьянства. Логичная цепочка, проверенная временем.

Жаль, что я не могла поделиться своими страхами с Максом. Мне его не хватало…

Но, видимо, только мне, ведь Круглов продолжал изображать незнакомца, которому все равно. Не верилось, что можно вот так наплевать на двухлетнюю дружбу.

В этот день я задумалась, а может, Аристов не зря злится? Может, все это правда? Может, Максим не такой, каким старался быть со мной?

Я больше не писала и не звонила ему. Разве был смысл?

Круглов не отвечал и даже не пытался заговорить со мной, тогда зачем я так упорно продолжаю привлечь его внимание?

Столько вопросов копошилось в моей бедной голове, что я не могла нормально мыслить на занятиях, и если бы не нахождение Аристова рядом, то точно не уловила ни одной фразы учителей, а так приходилось пребывать в напряжении, чтобы вовремя отстраниться от него. Уж слишком часто у Дана падала ручка на пол. Если в первые дни я списывала все на случайность, то теперь поняла, что он делает это нарочно.

Касается меня, при этом так медленно и даже нежно, что сердце к горлу подпрыгивает.

Это не похоже на прежнего Данияра.

Совсем не похоже.

Вечером я вертела ромашку и думала о нем. Надо же какой он хитрый?!

Сыграл на моей слабости, чтобы я согласилась пойти в парк.

Оставалось надеяться на погоду. Я думала, что пойдет дождь или сильный ветер исключит вероятность посещения людного места, но будто назло светило солнце.

Только еще ярче была улыбка Аристова, когда уроки подошли к концу, и я вышла из школы. Он уже стоял около споркара и ждал меня, не отрывая взгляда. Даже не смотря на солнечную погоду, поежилась от этого.

— Не думай, что это надолго, падшая, — около меня остановилась Листовская и скрипнула своими идеально белыми зубками, — наиграется и бросит. Он — мой, поняла?! Замухрышка. — Процедила каждое слово с такой злостью, что я скривилась.

Вероника с гордо поднятой головой спустилась по ступенькам и прошла мимо Аристова, который, к слову, даже не посмотрел на нее, как бы та не старалась вилять бедрами.

Я преодолела неприятное ощущение и направилась к Данияру. От меня он точно не отстанет, бессмысленно убегать. Вот только коленки предательски подрагивали в его присутствии, как бы я не храбрилась.

— Готова, Цветкова? Сами звезды сошлись для сегодняшней прогулки, согласись? — Подмигивает наглец, когда садится за руль.

— Скажи спасибо Олежке. Если бы не он, то я не пошла бы. — Произнесла, отводя взгляд в сторону и изучая прохожих.

— Кто бы сомневался. — Усмехнулся Дан, продолжая ловко маневрировать по улицам.

Занятий с Анной Васильевной снова не было, и тренировку, как я поняла, Аристов отложил до лучших времен. Даже не знаю, как это назвать. Совпадением? Стечением обстоятельств? Судьбой?

Издевательством.

Другого слова я не могла подобрать, потому что чем дольше была в обществе Аристова, тем сильнее были сомнения в правильности моих выводов.

Он попросил прощения.

К Олежке относился очень хорошо.

Хотел помочь.

Проучил отчима.

Тренировал меня.

Как в человеке может совмещаться столько положительного и отрицательного одновременно?

И какой Данияр настоящий?

Размышления прерываются остановкой автомобиля, и я спешно иду за Олежкой. Воспитательница хмурится и спрашивает про Владимира, но я лишь пожимаю плечами и обещаю передать ему все бумаги, которые он должен подписать.

— А где Дан? — Братишка высматривает Аристова, пока мы шагаем по тропинке, ведущей к выходу из детского сада.

— Ждет.

— Спасибо, Лика. — Олежка прижимается ко мне, вызывая улыбку и недоумение одновременно.

— За что, зайчик?

— За то, что согласилась взять Дана с собой. — Говорит искренне, вырывает руку и бежит к Аристову, как ни бежал ни к кому.

Стараюсь не думать негативно. Это всего лишь прогулка. Пусть братишка повеселится, а я буду наблюдать за его счастьем.

Мы садимся в машину и едем в центральный парк, где меня ждет очередной сюрприз от Данияра. Он прихватил с собой плед, корзинку и воздушного змея. Я в шоке смотрю за его действиями, а Олежка бежит на полянку рядом с прудом.

— Накинь толстовку, Цветкова. — Усмехается Данияр и кивает на уже знакомый мне предмет одежды. — Вдруг форму запачкаешь.

— С чего такая забота? — Выпускаю иголки, хотя внутри все противится этому.

— С того, Ангелочек, с чего и твоя. — Подмигивает наглец и спешит догнать братишку, пока я снимаю пиджак и натягиваю теплую толстовку, от которой пахнет Аристовым.

Видимо, пара часов отдыха будет длиться вечность.

Иду к этим двум заговорщикам и складываю руки на груди. Олежка смеется и хлопает в ладоши, когда видит воздушного змея. И как Дан угадал?

Братишка давно говорил мне о том, что хочет "запустить в небо птицу", и тут такой подарок. Даже у меня сердце защемило от дозы приятности, которая теплом разлилась по телу, а может, все дело в толстовке.

— Ветра нет, — хмуро объявляет Данияр, подходя ко мне и оставляя воздушного змея Олежке, который и не против просто побегать с такой игрушкой в руках, — прогадали с погодой.