— Что…

— После выпускного, что дальше? — Уточняет с улыбкой, а я пожимаю плечами.

— Я не знаю, что теперь. Думала, что пойду работать и заберу Олежку, а сейчас… Если Петр Иванович нам поможет, то… — Снова мотаю головой. — Не знаю, что дальше.

— Неужели ты не мечтала о том, что поступишь в какой-нибудь универ? Или займешься тем, что тебе нравится? — Удивленно спрашивает Данияр, поглядывая на меня, но продолжает следить за дорогой.

— Нет. Последние два года у меня одна мечта, избавить брата и себя от отчима. Все. О большем мечтать я не успевала. — Грустно улыбаюсь, а Дан хмурится, ничего не отвечая. — Не только у тебя такая проблема. — Смотрю на него уже решительнее, чем до этого момента.

— Какая?

— Я тоже особо не понимаю, кто я. Просто выживаю каждый день, и все. — С этими словами отворачиваюсь к окну, проглатывая комок в горле.

Разговор прекращается, но я не успеваю погрязнуть в размышления, ведь Аристов берет мою руку и вновь переплетает пальцы. Одно движение — максимум слов. В ответ лишь мой благодарный взгляд и мысленный посыл о том, как же я в нем ошибалась.

Данияр

— Цветкова, ты безнадежна, — усмехаюсь, в очередной раз уложив Ангела на лопатки, и смотрю, как она недовольно раздувает ноздри, — хлипенькие мышцы и полное отсутствие реакции.

— Ты просто застал меня врасплох. — Фырчит, но лежит смирно, позволяя мне нависать над ней, хотя еще несколько дней назад стремительно вырывалась, краснела и бледнела.

— Техника отработана, но с силой точно проблемы, Ангелочек. — Говорю уже вполне серьезно и, превозмогая себя, сажусь на мат, чтобы не сорваться и не присосаться к алым губам.

После откровений под дождем держу себя в руках, ведь не хочу ее спугнуть.

Не хочу снова оказаться на расстоянии, вкусив благосклонности и понимания.

— Тебе нужно переключиться, — поднимаюсь и подаю ей руку, которую она принимает, но хмурится, поглядывая на меня, — давай-ка повторим наш танец.

— Что?! — Голубые глаза увеличиваются, а я усмехаюсь такой реакции. — Здесь?

— Да, а что тут такого? — Недоумеваю, а Цветкова поглядывает по сторонам, пытаясь увидеть кого-то, хотя в зале мы одни. — Не дрейфь, Ангелочек. Отвлечешься, а потом снова перейдем к приемам. — Беру ее за руку, увожу с матов и помещаю руку на талию.

После тренировки мы разгоряченные, а ее щеки приятно розового цвета.

Мне нравится, что светлая кожа Ангела перестала быть бледно серой. Румянец был ей к лицу. Глаза светились, а руки, кажется, подрагивали.

— Ты будешь считать, — говорю и улыбаюсь, как идиот, — и на ноги не наступай.

— Сам виноват. — Фыркает, еле сдерживая ответную улыбку. — Раз, два, три…

Начинаем двигаться, но уже вскоре скоре по залу разлетается звонкий смех Ангела, ведь она наступает мне на ногу, и я корчуюсь, конечно, преувеличенно театрально. Вальс не удается, зато Цветкова не напрягается из-за неудач с самообороной. Делает Лика все правильно, но не хватает агрессии в ее действиях. По правде, давно прикупил для нее одну вещь, но не знал, стоит ли отдавать.

— Пробуем еще раз? — Спрашивает с огнем в голубых глазках и потирает руки в предвкушении.

— Завтра, — произношу спокойно, смотря на часы, — ты переодевайся. Есть разговор.

— Какой?

— Не беспокойся, — успокаиваю ее, потому что улыбка успевает быстро исчезнуть с милого личика, — ничего особенного. Так, тайны прошлого.

— Хорошо. — Она уходит в раздевалку с задумчивым видом, а я сажусь на мат и натягиваю кроссы, думая, нужно ли это мне.

Я же не феечка крестная.

До того, как Ангелика выходит в зал, в нем появляется Круг. Вид у него не особо радостный. После боя и разговора на кладбище мы беседовали еще раз, но уже по делу. Конечно, мне не хватало этого придурка, но что-то не вязалось. Как раньше мы общаться не сможем, а с мыслью, что между нами есть родственная связь, ни один еще не ужился.

Макс подходит ближе и подает руку. Миролюбивый жест. Обычное рукопожатие, но именно в этот момент Цветкова выходит из раздевалки и замирает с широко распахнутыми глазами. Оба смотрим на нее и продолжаем жать друг другу руку.

У этих двоих тоже разговора не было, поэтому я выступил в качестве промежуточного звена в цепи. Ангелике важна дружба с Кругловым, значит, нужно дать им возможность поговорить, да и скрывать от нее тот факт, что Макс мой брат, не хотелось.

Прекращаем нервные действия, когда Ангел отмирает и идет ко мне. Она останавливается на расстоянии нескольких шагов и с подозрением смотрит на нас. Чувствую, что придется рулить ситуацией, ведь Макс предпочитает молчать.

Как всегда.

— Сам скажешь? — Спрашиваю у него, ощущая на себе пристальный взгляд Цветковой.

Ничего не отвечает.

Тяжело вздыхаю и поворачиваюсь к Ангелочку.

Она часто дышит.

Переживает.

— В общем, тянуть кота за хвост не собираюсь, — говорю спокойно и киваю на Круга, — этот придурок — мой брат по папочке. — Разворачиваюсь и шагаю к выходу, но, не услышав больше никаких звуков, кроме моих шагов, поворачиваюсь и развожу руки в стороны. — Чего стоим? Двигайте ножками. Посидим в кафе и поговорим.

Голубые глазки так же широко распахнуты.

Наверное, Ангелика в шоке, раз не стремится сдвинуться с места.

Приходится вернуться и взять ее за руку, переплетая пальцы уже по традиции. Круг внимательно смотрит на это действие. Тоже тупит.

— Это не шутка. Правда, которую узнали не так давно. — Говорю Ангелике и смотрю на Макса. — Сейчас Аристарх вернется. Здесь не самое лучшее место для выяснения отношений.

Статуи отмирают, и мы направляемся в кафе, расположенное неподалеку от зала.

Мне не прельщает перспектива видеть, как Ангел мирится с Кругом, но лишать ее дружбы не совсем честно. По моей вине она и так не смогла прижиться в школе, и теперь я это понимал.

Обстановка между нами висит напряженная. Никто не спешит начинать разговор. Макс хмурится. Ангелика ерзает на стуле, даже не притрагиваясь к чаю, который я ей заказал. Просто держит кружку и смотрит на горячий напиток, словно ей подали яда.

Понимаю, что пока я нависаю над ними, беседы не получится.

Этим двоим нужно объясниться, поэтому поднимаюсь, сразу попадая под растерянный взгляд Ангела.

— Поговорите. — Получается только цедить каждое слово через зубы. — Я пока прогуляюсь. — Хлопаю рукой по столу и выжимаю из себя улыбку, чтобы Цветкова не подумала ничего плохого.

Горечь поступает в рот вместе со слюной. Прежде, чем уйти из кафе, беру себе кофе в пластиковом стаканчике. Бросаю на Круга последний взгляд, и он благодарно кивает, на что я поднимаю руку.

Выхожу из здания, попадая под прохладный порыв ветра.

Погода сменилась. Теперь ветер был чаще, заморозки по утрам, и ожидание первого снега копошилось внутри.

Алиска любила первый снег.

У нее была привычка поднимать голову вверх и открывать рот, чтобы пробовать их на вкус.

Я издевался, хотя мог сделать так же.

Жаль, что эти моменты не вернешь и не перепишешь на чистовик.

Черновик уже оставлен в прошлом, и надписи не сотрешь.

Стою на месте, потягивая кофе и смотря, как мимо шныряют прохожие.

Стараюсь не думать о том, чем может обернуться разговор между Максом и Ликой.

Она говорила, что он для нее друг, и если учитывать, что Макс стал единственным человеком, который ее поддержал, то общение между ними равносильно тому, что было когда-то между нами. Терять такое чертовски больно.

Засовываю свою злость в задницу вместе с ревностью, на которой ловлю себя в очередной раз, и делаю глоток кофе. Вкус не очень, но перекрывает дерьмовый осадок от собственных мыслей.

Они выходят через полчаса. Лика не улыбается, но глаза светятся.

Делаю вывод.

Помирились.

Круг подходит первым и сначала жмет руку, а потом обнимает, хлопая по спине.

— Спасибо, козлина. — Усмехается, а я сдержанно киваю. — Завтра увидимся! — Бросает нам, сразу сваливая.