Сильные пальцы меня ещё жёстче фиксируют. Я каждой клеточкой чувствую, как его тело напрягается. Становится литым монолитом. Потом судорога, как цунами, по нему прокатывается мощной волной.

Струя спермы на огромной скорости толчками вырывается из члена. Он заливает меня своим семенем. Орошает стенки лона. Мощно. Долго. Напором. Ещё и ещё… Потоп. Наводнение.

— Принимай… — стонет, продолжая двигаться, замедляясь. — Всё до капли чтобы впитала!

Я уже не дёргаюсь, обречённо принимаю свою долю. Простыня мокрая. От слёз. Течёт из глаз и из носа. Слюни, слёзы. Сопли. Солено на губах. От слёз и от крови. Кажется, я губы прокусила.

Зверь отстраняется. Его член выскальзывает из меня ещё твёрдым. Не до конца опавшим.

— Вот так! — отвешивает шлепок по заднице. — Пометил я тебя, Малая.

Я пытаюсь встать. Мерзкое ощущение. Хочется смыть с себя всё. Кровь. Сперму. Пот. Слёзы. Но Зверь на кровать падает ничком и меня к себе утягивает. Обнимает.

— Не дрожи, Малая. Полежи здесь, успокойся. Завтра подмоешься…

Выть хочется. Но истерика пустая. Как икота. Без слёз. Трясёт меня сильно. Зверь рывком меня в тело вжимает.

— Перестань скулить, Малая. Я старался не рвать тебя — иначе бы помощь понадобилась, а мне лишние проблемы ни к чему. Но с целкой ты своей уже попрощалась. Невелика потеря.

Закусываю губы. Но выходит тонкое и жалкое «у-у-у-у-у-у»…

— Слушай, что я тебе говорю, Малая. Скулить будешь — в глотку болт вгоню. Вобью по самые яйца. Так и спать будешь, с моим хреном в глотке. Хочешь?

Отрицательно киваю головой.

— Правильно…

Тяжёлая ладонь на плечи ложится. Пальцы Зверя в волосы впиваются. Сильной хваткой.

— Спи, Малая. И богу своему молись, чтобы сразу от меня понесла. Иначе долбить тебя каждый день придётся.

— Не надо…

— Не скули, крошка! Мне тебя тоже не в удовольствие тебя использовать! Я привык, чтобы бабы текли и сами дыркой подставлялись… — хмыкает Зверь. — А у тебя не дыра, а щель крохотная. Пустыня, блять, горячая. Узкая и тесная…

Голос мучителя становится более хриплым и низким. Оголённой кожей живота чувствую, как его дубина снова каменной стала и дёргается. Концом в меня упирается.

— Узкая, но вкусная. Никогда таких не драл… — рычит Зверь. Совершает несколько порочных толчков. — Сладкая конфета, аж снова на тебя встаёт. Скажи спасибо, что я тебя только обрюхатить хочу. Иначе бы не слез. До рассвета бы на члене вертел.

Зверь говорит и трётся. Толкается в меня. Постанывает. Дышит мне в волосы. Грязно. Пошло. Одержимо.

— Трындец какой-то… Обрабатывать мой ствол тебе придётся, — выносит он вердикт. — Дрочить умеешь?

Тянет мои ладони. Пальцы кольцом сжимает. Накрывает своими. Двигает бёдрами.

— Крепче сожми, Малая. Не бойся. Я хером свои гвозди заколачивать могу. Жёстче! Ещё! Сильнее дёргай…

Он ускоряется. Движется как безумный. Его член тараном железным по тоннелю ладоней елозит. Вперёд. Назад. Снова вперёд. Чувствую его жёсткие паховые волосы.

Зажмуриваюсь от ужаса. Поскорее бы он выплеснулся.

— Глаза открой, Конфета! — приказывает.

Я готова на всё. Лишь бы отстал поскорее. Распахиваю глаза. Смотрю в его. Не мигая. Знаю, что у Зверя глаза тёмные, чёрные. Но в темноте сверкают. Острыми бликами. Плоть вспарывают. Прямо в душу заглядывают.

Волю мою ломают. Привычки. Мораль. Как фарш — в мясорубке.

Развращает меня своей похотью. Дубину свою раз за разом вонзает в мои ладони. Член скользит, как заведённый. Липкий, влажный, покрытый моей кровью и его спермой. Я чувствую запах. Он на мне и на нём. Запах его безумства.

— Давай! Жёстче обрабатывай! Передёрни мне сама. Чтобы кончил мощно! Мне твою щель сейчас трогать нельзя, а хочется, аж башку клинит…

— Не надо! Пожалуйста… Я лучше так.

Не верю, что говорю это. Тем более, не верю, что делаю. Но пальцы плотно смыкаю вокруг его толстого члена. Вены, как канаты, кровь перекачивают. Я дёргаю по нему сильнее и сильнее.

— Трудись над моим хреном, Малая! Ещё… Старайся, крошка, я кончить хочу. Давай!

Его тело трясётся и дрожит. Член пульсирует, как живое существо. Этот питон ненасытный готов извергнуться в любой момент. Я остервенело ладонями дёргаю.

Каменный. Горячий. Но кожа нежная и такая уязвимая, что в груди что-то сжимается. Я действую на автомате. Смотрю в его глаза. Тьма сжирает меня.

— Вот так, — удовлетворённо стонет, начиная дышать часто-часто. — Учишься быстро. О-о-о-о…

Его оргазм оглушает. Горячая сперма заливает мои пальцы. Струя бьёт так мощно, что капли ударяют на мой живот. На бёдра. Боже… Он обрызгал меня. Взорвался. Залил собой всё вокруг.

— Теперь пальцы оближи.

Отстраняюсь в шоке.

Зверь меня на спину переворачивает и нависает надо мной. Губами кожу шеи прихватывает. Клеймит губами. Зубами кусает. Терзает. Почти рвёт.

— Лижи, кому сказал. До последней капли. Всё для тебя, Малая.

Я в шоке и в трансе. Приходится слизывать его тёплое семя. Пока он целует и рвёт кожу шеи зубами. Ставит засосы. Мнёт пальцами грудь. Утробно рычит.

— Ты прямо ангел развратный. Лижешь так… Что хочется твой язык на члене почувствовать, — выдыхает Зверь.

Я замираю без движения. Думаю, что он получил своё и тепеаь точно уйдёт, оставив меня. Он уйдёт, а я свернусь эмбрионом, пылью стану. Ничем. Исчезну.

Но Зверь рядом остаётся и крепко обнимает. Огромные ладони по моей спине снизу вверх и обратно движутся. Так гладят кошек или собак.

Но сейчас мне его ласка звериная достаётся. Она оскорбляющая, должно быть. Но его движения странно успокаивают.

Он своими ладонями дрожь мою собирает. Растирает пальцами в тонкие спирали на коже. Уничтожает и панику, и дрожь, и слёзы. Не остаётся ничего.

Есть только его жар. Запах. Близость тёмная. Он накрывает меня своим телом. Словно хоронит.

Ладонь на затылок кладёт. Чтобы не выбралась. Запускает пальцы в волосы и вжимает моё лицо в свою грудь.

— А теперь спи. Отдохнуть надо. Скоро вставать…

— Подъём, Зверь! Пора!

Сквозь сон грубый голос продирается. Тяжёлый гнёт в сторону скользит жаром чужого тела.

— Слышала, чё Ризван говорит?

Матрас резко выпрямляется. Зверь встаёт. Вытягивается мощным телом.

Я поспешно сажусь на кровати. Зверь оборачивается. Взглядом тёмных глаз меня ощупывает. В комнате ещё полумрак кружит по углами. Но я чувствую, как Зверь на меня смотрит. Как на добычу свою.

Ощущаю каждую его мысль. Он вспоминает вчерашнее. Как жёстко брал меня, как в ладони мои бешено толкался членом, как заставил сперму слизывать.

Взгляд Зверя становится безумно алчным. Он разворачивается в мою сторону. Литые мышцы. Статное тело. Член гордо покачивается. Торчит вперёд. Мясистая головка кровью налита и как будто пульсирует.

— Чё, Малая, на хрен мой ртом примеряешься? — ухмыляется Зверь.

Отворачиваюсь. Но замечаю, как он свою дубину пальцами обхватывает и начинает скользить по всей длине.

— Вставай. Одевайся.

Я поднимаюсь с кровати, прикрывая голое тело руками. От утренней прохлады тело мурашками покрывается. Соски тугими камнями становятся.

— Стой. Ко мне подойди…

Я на трясущихся ногах к Зверю подхожу. Между ног саднит всё. Жаром полыхает болезненным. Обречённо тащу своё тело к Зверю. Думаю, что снова насиловать будет. По-другому я это назвать не могу. Чудо, что ещё живая осталась.

— Сиськи свои потрогай. Пальцами обхвати.

Взгляд Зверя мне муку обещает. Насилие. Разврат. Унижение. Боль. Если тотчас же не подчинюсь. Тело насквозь волнами ужаса пронизывает.

До самого нутра пробирает.

Несмело пальцы на грудь кладу. Чего он хочет?

— Соски сожми, — стонет Зверь. — Крути их пальцами…

Сглатываю ком в горле. Он как камень, застревает где-то посередине. Дышать мешает.

— Блядь, ты себя не трогала, что ли никогда? В постели себе не дрочила?