— Это же фальшивка.

— Дай, — забирает из пальцев документы Ризван. — Это не фальшивка. Паспорт моей жены.

— Но фото моё.

— Фото твоё. Малевич постарался, — усмехается Ризван. — У него больше суток на это было.

Информацию перевариваю про себя.

— Откуда язык жестов знаешь? — вырывает из раздумий голос Ризвана.

— У одного из школьников мать глухонемая. Я только пару фраз знаю.

— Ага, — усмехается Ризван. — «Сходи в магазин за хлебом. Ложись спать. Почему уроки не сделаны?»

Удивляюсь, откуда он знает. Мужчина нехотя объясняет.

— Знаю немного.

— Откуда?

— Жена, — хмурится Ризван.

— Глухонемая? — удивляюсь я.

Ризван кивает, жестом обрывает желание задать вопрос телефонным звонком. Отчитывается. Перед Зверем. Знание того, что с этим головорезом всё в порядке, странно меня успокаивает.

— Хорошо. Встречаемся, где договорились, — соглашается Ризван.

У них уже всё обговорено и решено. Мне остаётся только действовать согласно указке.

— Скоро тачку сменим. Эту бросим, — коротко инструктирует Ризван. — Почему не заорала?

— Неужели всё так понятно? — спрашиваю, даже не пытаясь отрицать очевидного.

— Яснее ясного. Хотела же крикнуть, так? Почему не сделала?

— Не знаю. Просто не смогла. Страшно стало.

Ризван кивает.

— Чуйка соврать не даст, да, Порохова? Патруль наполовину ряженый. Головкин — мент. Второй — нет. Они быстро поймут, что там, куда помчались, пустышка. Так что чем скорее доберёмся и пересядем в другую тачку, тем лучше. Безопаснее.

— Тогда зачем разделились? — недоумеваю я. — Вместе безопаснее.

— И внимания больше. Чем больше сопровождения, тем сильнее мысли, что там и есть самый ценный объект. Всё, не трепись. Держись крепче. Сейчас с трассы съедем. По бездорожью напрямую рванём.

Через часа полтора седан останавливается на обочине.

— Ноги разомни, — советует Ризван.

Брожу вокруг машины. Тугой воротник платья длинного шею натирает. Да и жарко уже становится. В машине — как в консервной банке.

— За кусты сбегай, если надо…

— Не надо! — почти огрызаюсь.

Пристальное внимание на нервы действует. Кажется, это только начало. Через некоторое время рядом несколько машин останавливаются. Из чёрного джипа Тахир выпрыгивает и хлопает по лоснящемуся боку машины ладонью.

— Карета подана.

— Вперёд, — командует Ризван.

Я залезаю на подножку и оттуда уже на заднее сиденье перебираюсь. В этой машине значительно комфортнее и удобнее. Воздух прохладный — кондиционер работает. Через окно вижу, как из одной машины вылезает Немец. Но не один. Немец направляется к седану старому и Кристину под руку ведёт.

— Намотай платок, — отрывисто советует ей Ризван.

— Зачем? — капризно спрашивает она и брезгливо морщится, глядя на машину.

— Наматывай, млять, или сопли будешь на кулак мотать! — грозным тоном приказывает Ризван.

— Полегче. Своей бабой командуй, — просит Немец. Как будто нарочно нарывается.

Ризван сплёвывает ему под ноги.

— Не твоя эта баба. Была бы твоей — под других не подкладывал. А так — общая. Расходный материал. Поэтому хавальники прикрывайте и садитесь в тачку… Или ты уже не с нами?

Немец губы поджимает, но отвечает почти сразу же:

— С вами.

— Вот и отлично. Отвлечёшь внимание.

— Хорошо. Стрелканёмся на кемпинге?

— Да. На связи будь, — просит Ризван.

Он не трогается с места и наблюдает, чтобы Немец и Кристина указания выполнили. Кажется, что-то в этом есть. Теперь если будут искать серый седан с кавказцем и девушкой, подумают на эту машину. Только в ней буду не я с Ризваном, а другие.

Опасно ли это для них? Не знаю. Но Кристина, кажется, добровольно на это пошла. Только взглядом рассерженным по машине мазнула, будто я ей костью поперек горла стою. Блаженная дурочка…

Седан с места срывается. Пятый и Ризван о чём-то тихо переговариваются. Потом наши машины разъезжаются в разные стороны.

— Ляг, если хочешь…

Я уже и без совета лежу на заднем сиденье, подложив локти под голову. Телефон Ризвана опять звонить начинает.

— Бля, чё не терпится, что ли? — ругается вполголоса, но отвечает на звонок. — Да… В порядке. Тачки поменяли. К вечеру доберёмся до места. Нормально. Да…

Потом Ризван ловко перебрасывает телефон мне на заднее сиденье.

— Зверь на проводе. Поговори с ним. Услышать тебя хочет.

Телефон у Ризвана простой. Допотопный мобильник с кнопками. Кажется, такие кирпичами называют.

— Эй… Малая!

Отдалённый голос Зверя доносится из мобильника. Подношу его к уху. Пальцы дрожат. Сердце в бешеном ритме заходится.

— Язык проглотила? — слышится голос Зверя. — Слышу, как дышишь. Давай, выдави из себя пару звуков.

— Алло, — запоздало говорю, как будто отстаю от жизни минут на пять или больше.

— Живая. Хорошо. Не зажарилась в банке консервной?

Что это? Забота? Издаю смешок. Не верится. Просто Зверь беспокоится, что его средство мести окажется слишком тепличным цветком. Помрёт от первого же порыва студёного ветра. А я… не знаю. Кажется, по моей жизни ураган недавно пронёсся. И меня им потрепало. Но не убило же.

— Нет.

Молчание. Гул слышится на фоне. Зверь тоже в дороге.

— Слушай Ризвана и делай, всё, что он тебе говорит. Усекла?

— Да.

— С ним будешь в безопасности. А вечером…

Мне становится смешно. Я подношу пальцы к губам, чтобы сдержать смех. Зверь так говорит, будто мне свидание назначает.

— Что будет вечером? — уточняю, перебивая его. Это неправильно, конечно. Но сейчас Зверя рядом нет. Он может только словом грубым обжечь или одёрнуть. Но взгляда я его на себе сейчас не ощущаю. Только представить могу, как он сжирает меня тёмными колодцами. Бездонными.

Сейчас есть только его голос хриплый. Волнующий. Обдирающий до мяса. Опаляющий.

— Вечером… — начинает Зверь. Медленно. Словно раздумывает. — Блять! — резко вскрикивает.

Грохот раздаётся. Шорохи странные. Ещё грохочет. Грохочет. Без конца.

— Зверь! — сажусь, вскрикивая. Звонок обрывается.

— Что? Телефон дай сюда! — просит Ризван.

Я на месте леденею. Кажется, недавно я проклинала своего похитителя. В душе желала, чтобы он сгинул в единый миг. Без следа.

Но сейчас… Там что-то произошло. Случилось. Небезобидное. Опасностью смертельной от этих звуков пугающих веет. И мне страшно. Не за себя. За него…

За жизнь его ублюдскую страшно становится. И в этот момент шепнуть бы просьбу богу, чтобы избавил меня от ига Зверя. Вдруг услышит меня и дожмёт так, что от Зверя не останется ни следа.

Но я же не такая… Никому смерти не желаю.

— Дай сюда! — рычит Ризван. Перезванивает. Никто на звонок не отвечает. — Что слышала? — требует кавказец.

Губы трясутся. Зубы стучат. Клацают. Почти крошатся.

— Не жуй сопли, Арина. Говори, что слышала. У меня нет, блять, записи телефонных разговоров, — с досадой говорит Ризван, лупанув кулаком по рулю.

Пересказываю ему всё, что слышала. Пытаюсь дать определение этому. Но не получается.

— Что с ним? — спрашиваю еле слышно.

Я сажусь. Держу спину прямо, как палку проглотила. Пальцы леденеют. Нутро в узел тугой скручивается. Бешеный пульс в висках пулемётной очередью бьётся.

— Скорее всего, там жарко, — нехотя отвечает Ризван.

— Он один?

Ризван смотрит на часы.

— Да. Пятый ещё полчаса назад по другой дороге пуститься должен был. Зверь один.

— И что дальше?

Ризван бросает на меня хмурый взгляд.

— Ничего. Всё по плану. Едем на кемпинг.

— И ты не поедешь проверять, что с ним? — хватаюсь пальцами за изголовье водительского сиденья.

Не понимаю, что в моей голове творится. Ураган. Сумбур. Хаос кровавый. Страх колотит по нервам дробью.

— Нет. У меня есть приказ Зверя. Относительно тебя.

— Но…

Зачем это «но»? О чём я говорить собираюсь? Сама не знаю.