— Молодец.

Зверь усмехается и купюру крупную прямо в декольте девице засовывает. Отвожу взгляд в сторону. Пусть лапает всех девиц, каких только захочет. Пусть хоть здесь, при мне, трахать начнёт. Но это только показные мысли. На самом деле мне неприятно. Настолько, что хочется кричать, рвать и метать. Кофе этот ароматный прямо ему в лицо выплеснуть.

— Свободна.

Зверь отправляет прочь девицу хлопком по заднице. Хлопок звонкий и смачный, аж в ушах звенеть начинает. Я успеваю увидеть, с каким довольным выражением на лице девица покидает номер отеля. Зверь — мужчина видный, желанный и состоятельный. Неудивительно, что она рада вниманию такого щедрого и брутального клиента.

— Долго мне ждать, пока ты свои тряпки в сумку утрамбуешь? — лениво интересуется Зверь, потягивая кофейный напиток.

— Мне они не нужны. Зачем? Чтобы ты их на мне рвал? Для этих целей и другие купить сможешь! — выдавливаю из себя.

— Могу. Куплю. Если захочу. Сейчас я хочу, чтобы ты, Порохова, жопу от кровати оторвала и метнулась на сборы.

Во мне возмущение кипеть начинает. Сильное и яростное. Пальцы сами в кулаки сжимаются. Смотрю на самодовольное лицо Зверя. Оно в оскале ублюдском застыло. Зверь смотрит он на меня так, словно не видит меня совсем. Меня саму не видит. Не видит ту, что Малой называл и как-то грубо, но берёг. Сейчас только фамилией клеймит.

Слышится стук. Не просто костяшками по двери, но ритм у него есть.

— Войди! — громко оповещает Зверь и опять на меня смотрит с лютой ненавистью.

В номере Ризван появляется.

— Почему она не готова? — рычит Зверь. — Я же сказал, чтобы к моему возвращению она у порога сидела на чемоданах.

— Мало ли что ты сказал, — пожимает плечами Ризван. — Но ей плохо стало.

— С хера ли? — скалится Зверь.

— Сам не догадываешься?

Ризван резким шагом номер пересекает, заходит в ванную и возвращается, неся тесты на беременность. Швыряет их на стол перед Зверем.

— На, блять, любуйся! — голос кавказца тоже накалён докрасна.

Зверь мгновенно самую суть выхватывает и понимает. Всё понимает. Сразу же.

— Ты чё, охренел? Ссаные тесты на стол вываливать?!

От гадких слов Зверя опять тошнота к самому горлу подкатывает. Поднимаюсь и пулей лечу в туалет, склоняясь над унитазом. Меня опять рвёт. Долго и муторно. Рвёт, даже когда рвать нечем, но желудок спазмами пустыми сотрясается и желчь отдаёт.

Потом я умываюсь водой ледяной и устало присаживаюсь около стены. Опираюсь на неё спиной. Тело трясётся ломкой страшной. Пот ледяной выступает на висках.

Дверь в ванную комнату приоткрывается. Зверь тёмной фигурой возвышается.

— Плохо ей. Врачам показать надо, — вставляет пару слов Ризван из-за спины мужчины.

— Тошниловка — привычное дело, — упрямится Зверь. — Зарему так неделями полоскало и ничего…

На этом он осекается и отходит вглубь номера.

— Встать можешь? — интересуется Ризван у меня.

— Слышь, ты какого хера трёшься возле неё, а? — слышится голос Зверя. — Отойди от неё. Руки убери.

— Такого хера, что ты её и по делу и без, шпыняешь… — спокойно отвечает Ризван. — Не видишь, блять, что она на ногах еле держится? У неё здоровье женское может быть слабым. Заездил, жеребец.

— Не твои проблемы. Свали отсюда…

— Свалю. С ней что сделаешь? Поступишь так же, как её поганый папаша?

Ризван дверь закрывает в ванную. Нарывается он на трёпку. Зверь хоть и держится теперь так, словно я — место пустое. Но всё же злится, когда ко мне по-человечески Ризван обращается и заботу проявляет. Сам Зверь на заботу и внимание не способен, наверное.

— Две минуты тебе даю, чтобы ты на хрен убрался! — внезапно спокойно говорит Зверь. — Не лезь.

— С ней что будет? — не отступает Ризван.

— Нормально с ней всё будет, — огрызается Зверь. — Не беси меня. Последнее предупреждение тебе, брат, выписываю.

— Срать я хотел на твои предупреждения. Хоть первые, хоть последние. Ты берегов не видишь. Бесишься на ровном месте. Она тут при чём? Взял, чтобы родила? Так сделай так, чтобы родила, а не копыта откинула раньше времени! Твоя Зарема легко ходила? Или как?!

— Не напоминай, — шипит разъярённо Зверь.

Грохот слышится. Как будто предмет швырнули или драка опять начинается? Я глаза прикрываю, пока там за дверью грохот не прекращается. Зверь пару фраз на другом языке говорит.

— Да, но это и твой ребёнок. И она не выносит ни его, ни следующий плод, если ты не позаботишься о ней. Тяжело смотреть? Сдержать себя не можешь? Отойди в сторону. Я сам за ней присмотрю! — предлагает Ризван. — Получишь ты своего ребёнка, и девчонка целая останется…

 «Отойди в сторону. Я сам за ней присмотрю…» После этих слов Ризвана тишина воцаряется. Потом рёв бешеный и грохот мебели.

— Ты совсем охренел, такое мне предлагать? Иди и трахгни другую дырку и перестань слюной на мою… капать. Тебе Малую отдать? Блять, я твои мозги размажу по стенке, если ты хотя бы попытаешься тронуть её за моей спиной!

— Не надо лепить мне в вину того, чего нет. Это твои мозги при ней поджариваются. У меня всё спокойно… — рыкает Ризван, добавляя мягче. — Но на твои измывательства над беременной девчонкой, что нам в дочери годится, я смотреть не стану.

— Против меня попрёшь? — хмыкает Зверь. Слышится глухой удар. — Давай. Я ход сделал. Теперь ты.

— Ничего я делать не буду. Мой ход в другом направлении. Прочь отсюда. Я здесь с тобой, только потому что ты мне жизнь спас и семье моей помог с деньгами в трудные времена. Лечение обеспечил… И я тебе вроде как обязан. Но я могу посчитать свои обязательства выполненными. Прямо здесь. Сейчас.

Тишина повисает тревожная и напряжённая.

— Сообщишь, что решил. Я час жду. Потом сваливаю. И сам тащи груз этой вины. Тебе не привыкать…

Громко хлопает дверь номера. Ризван вышел? Я одна со Зверем осталась. Наедине. И почему-то мне сейчас с ним страшно находиться. Друзья очень сильно поссорились. Из-за меня. Ризван меня выгораживает всеми силами и Зверя, словно котёнка провинившегося, мордой в его дела тыкает. Может быть, имеет право, как старший по возрасту?

— Встань с холодного кафеля.

Я резко глаза открываю и зажимаюсь при виде Зверя. Назад отползаю. Только некуда, а сквозь стены просачиваться я не умею. Он мне ладонь протягивает широкую:

— Встань. Я же говорил, что не причиню тебе лишнего вреда.

— Кто знает, что для тебя лишнее? Я точно не знаю. Кроме того, что я тебе зла не причинила и причинять не собираюсь.

Зверь устало глаза прикрывает на миг и трёт их так, словно измотало его этой местью. Выпило досуха. Только я ничего не могу сделать. Мягко и послушно — не ценит. Потом опять срывается и в обратном направлении шагает. Сам. Я его ничем не подталкиваю. В чём моя вина? В родстве с его кровным врагом? Да, наверное.

— Я себе родителя не выбирала, — с губ срывается.

— Знаю.

Не дождавшись, пока я встану, Зверь сам меня поднимает, словно пушинку. В номер заносит и садится вместе со мной на кровати. Горячей ладонью лоб трогает, ощупывает бережно. Так осторожно, словно не относился меньше пяти минут назад, как к тряпке половой.

— Тебе плохо из-за беременности?

— Не знаю. У меня это впервые. Всё впервые… Я не знаю, что это такое и как всё будет. Вдруг тесты ошибаются?

Зверь спускает меня с коленей и перебирает пальцами тесты на беременность. Выкладывает горой.

— Двенадцать тестов? Неужели ты настолько не фартовая, что все двенадцать тестов лгать будут?

Зверь о стол мощным бедром опирается и смотрит на меня тяжёлым, непроницаемым взглядом, от которого мороз по коже проносится, а внутри жаром сильным обжигает.

— На месте тебя обследуют. Посмотрят, всё ли с тобой в порядке. Ты выносишь моего сына.

По моим губам расползается слабая улыбка в ответ на его самоуверенность.

— Сын? Ты в этом так уверен? Если родится не тот, кто тебе нужен? Вдруг получилась дочка? С ней что сделаешь? Избавишься?