— Привет, — чувствую себя неважно, а вот он отлично выглядит. — Что-нибудь узнал?

Это я отсыпалась, а его люди пахали, как кони.

— Более чем, — Ян привстает, поправляя под пиджаком кобуру и бросает водителю. — Поехали!

Замечаю на переднем сиденье роскошный букет. Темно-красные, как кровь, роз. Рядом скромный белый цветок — мой, отдать дань приличиям на похоронах? А ведь Роман был прав… Розы живые, но как будто пластиковые. Ничем не пахнут.

— После инцидента, из-за которого Дубнин потерял пальцы, он ушел из профессии. Переучился на другую специальность. Угадай, на какую.

— Программист?

— Умница! — Ян веселится, хотя ничего смешного не вижу.

Мне не по себе.

— Недолго работал на западные компании, затем на себя. Исчез с поля зрения почти на десять лет и всплыл уже состоятельным человеком. Где-то в этот промежуток он связался с теми, кто надоумил его, как можно зарабатывать. Обналичками, услугами по отмыванию денег. Начинают всегда с малого. В какой-то момент он перешел на вещи посерьезнее. Начал устранять людей, присваивая их деньги. Думаю, это произошло лет пять-шесть назад. Он очень умен и осторожен.

— Были еще жертвы?

— Я нашел трех. Уверен, были еще. За время существования отдела в фирме Корнилова, погибли три клиента. По одному в год…

— Первого я знаю. А остальные?

— Тоже некрупная рыба. Не моего уровня, хотя состоятельные люди. Несчастный случай с ДТП и случайное утопление.

Вспоминаю, как меня выталкивают под машину Яна.

Выходит не только меня. И даже не старую сводницу Альбину Борисовну. Это их отработанный способ!

— Ты была права. Отдел открывали под меня. Думаю, если бы им удалось осуществить задуманное, его бы закрыли быстрее. Я слишком заметная фигура.

— Для чего ему отпечатки?

— Я думаю, они заключали договоры и сами сдавали отпечаток в качестве подписи. Какое-то время Дубнин пользовался ими, чтобы перевести средства себе. Затем от них избавлялись. Я в то время тоже ими пользовался.

— Ты исчезаешь, от твоего лица заключают сделки или получают доступ к счетам. Или берут кредит. Это ведь один из способов подтвердить личность. Отличная месть…

— Мы выяснили не все. Например, неизвестно, как он дошел до этой идеи. Но пока вырисовывается такая картина.

— Что будешь делать? — смотрю на бывшего. — Его нужно сдать полиции, Ян.

Он молчит.

Ему не нравится предложение.

— Понимаешь, я не знаю, где он. Я могу все это рассказать, но гарантий, что ему помешают выехать из страны и задержат, нет. Слишком он скользкий.

— Только не говори, что ты что-то придумал! Ты тоже не сможешь помешать ему уехать.

Ну, конечно, для Яна Горского слишком мелочно просто сдать полиции врага такого масштаба и ждать развязки. Он хочет реванша лично.

— Давай потом. Подъезжаем.

Наш «бмв» въезжает в мрачные кладбищенские ворота. Катафалк уже там.

— Ненавижу похороны…

Процессия медленно движется к козырному месту на главной аллее. Ян был ее мужем, так что потратился на дорогой участок. Но думаю, Злата бы предпочла Бали, сережки и шубу из соболя.

Съемочная группа на месте, как Ян и предполагал, снимают, как мы подъезжаем. За нами еще пять машин, две из которых — наша охрана. Несколько подруг Златы с мужьями и в последнем авто — мать и бабушка. Не знаю, сколько ей было, но она умерла молодой. А это всегда грустно.

— Лучше останусь в машине, — бормочу я, глядя, как охрана под руки ведет рыдающую бабушку к месту у гроба. — Я твоя первая жена, мы не можем появиться вместе на глазах у родных. Это цинично.

— Не глупи, — Ян застегивает пиджак, готовясь выйти.

— Хотя бы выйдем по отдельности.

Мать Златы холодно смотрит на нашу машину. Знает, кто должен из нее появиться.

— Я пошел, — Ян забирает роскошных букет темно-красных роз и выходит из машины.

Остаюсь еще на минутку.

Пусть отвлекутся, незаметно выскользну и сделаю вид, что якобы подруга. Издали девушка в белом гробу выглядит юной и прекрасной, как спящая красавица. Черт.

Сглатываю ком в горле.

На ее месте должна была быть я. Точно также, как Ян должен был быть на месте того бизнесмена. За нас умерли другие люди. Если бы Роман не вмешался, со мной так бы и случилось.

Ян приближается к теще и обнимает ее. Затем поворачивается к гробу и кладет букет жене на живот… Это ведь его семья. Официальная. Он не любил их, отстраненный и холодный, даже во время соболезнований, но… Это они его семья, а не я.

Ян наклоняется, прощаясь с женой.

Следом подходит мать — вся в черном, но лицо застывшее и надменное. Кажется, искренне по ней убивается одна бабушка. У матери расчетливый взгляд. Думаю, Ян хорошо заплатил за эту потерю. Но она явно жалеет, что потеряла богатого зятя.

Выхожу, когда ко мне все поворачиваются спиной. В руках только одна белая роза. К гробу подхожу последней, кладу цветок и на миг смотрю в лицо покойной.

У нее отличный грим.

Волосы уложены идеально — как и при жизни. Мне не по себе, потому что мы похожи. Она как фарфоровая куколка лежит с закрытыми глазами, сложив на животе руки. Вся в цветах и в слезах.

Я не могу отделаться от мысли, что это мой гроб, мои похороны и мои цветы.

Снова сглатываю боль в горле и не получается. Замечаю, что Ян пристально наблюдает за мной.

— Вам плохо? — охранник берет меня под руку. — Помочь отойти?

— Нет, — спотыкаясь, отхожу сама.

Господи, как же это тягостно…

Я ее почти не знала. При каждой встрече она говорила гадости, но так паршиво на душе.

— Говорят, из-за криминальной смерти похороны задержали, — слышу шепот сзади. — Злата в криминальном морге лежала…

Подружка сзади болтает по телефону.

Приходит смска, и я с облегчением переключаюсь.

Сестра?

«Вера, ты снимаешь квартиру дальше? Просрочила оплату, соседи говорят больше не живешь. Если съезжаешь, завези ключи и забери вещи, или я их выставлю. Завтра квартиру смотрят клиенты! Ты приедешь?»

Как вовремя… Квартирная хозяйка.

«Через пару часов устроит?»

«Жду на квартире».

Похороны и переезд в один день. Что может быть хуже.

Замечаю еще одну фигуру и забываю про смс. По дороге к могиле медленно идет Герман, на нем футболка, ветровка с обычными штанами. Часть лица закрыта бинтами, под которым скрыты следы пыток. Ян еще у гроба и не видит его.

Направляюсь к нему:

— Что ты здесь делаешь? — после наших таких личных видео странно обращаться друг к другу на «вы», Герман бледный, весь в поту и видно, что обессилен. — Ты ушел из больницы?

— Мне нужно поговорить с Яном, — он смотрит на гроб, и когда Горский оборачивается, зовет. — Ян!

С недоумением смерив нас взглядом, бывший стремительно приближается.

— Нужно поговорить! — выдыхает Герман, борясь с болью. — О том, что там было.

— Не хочу, чтобы ты думал, что я сдал тебя… — продолжает телохранитель. — Мне сказали, тебе прислали видео.

— Идем в машину. Видео было, — подтверждает Ян, когда мы устраиваемся в «бмв». — Первые пятнадцать минут. На нем ты молчишь.

Герман выдыхает, обхватив лысую голову.

— Поверь, я тебя не сдал, — замечаю, что у него красные, воспаленные глаза. Не просто уставшие, а какие-то замученные. — Я пришел, чтобы с тобой поговорить. Чтобы ты не считал меня предателям. Я не сказал ничего, что может тебе повредить!

— А что сказал?

Герман делает движение челюстями, словно жует что-то горькое. То, немногое, что он может позволить себе из эмоций.

— Ты не веришь? Я бы не когда не предал тебя. Ты спас мне жизнь — уже второй раз, и я очень тебе благодарен!

Ян смотрит ему в глаза. Но выражение настороженное.

— Ты бы не выдержал сутки. Они свое дело знали.

— Я боялся, тебе прислали другое видео… Но вижу, ты ничего не получал, — вдруг говорит он. — Я не выдержал, но то, что рассказал, к тебе не имело отношения. Я не сказал ничего, что могло повлиять на твою безопасность. Я им лгал, Ян.