— До скорой встречи, сестра! — раздался дружный коллективный вздох-стон за спиной Насти, когда она подошла к дверям.

— До встречи, — жутко улыбнулась жрица, открывшая глухо заскрипевшие двери.

— До свидания! — робко пискнула полумертвая от ужаса Настя и выскочила из храма.

«Хорошо дома, хорошо в горячей ванне, хорошо в руках мужа — особенно если всем этим наслаждаешься одновременно!» — думала Настя спустя три часа после выхода из храма. Северин так радостно встретил ее у входа, будто она с того света вернулась. Оказывается, те женщины, которые приходили в себя после посещения храма Донаты, больше не покидали его стен, оставаясь в нем жрицами. На вопрос Насти, как же он тогда решился ее туда отвезти, Северин ответил: «Ты говорила, что любишь меня. Любовь — самая большая сила в мире, я верил, что ты обязательно вернешься». Леди Таис даже прослезилась от таких признаний мужа. В итоге они оба, абсолютно счастливые, лежали в горячей ванне после весьма бурных проявлений радости по поводу счастливого воссоединения.

Настя подробно пересказала мужу все, что произошло в храме, в том числе и слова богини о снятии зависимости от магических феромонов.

— Почему всех жен не приводят в храм сразу после свадьбы? Или хотя бы через полгода, еще до лаприкория? — спросила она.

— Раньше так пробовали делать, но, как я и говорил, никто не вернулся из храма. Теперь это последнее средство.

«Странно. Но сейчас мне слишком хорошо, чтобы размышлять об этом. И Северин опять целует так сладко… Подумаю об этом завтра!» — в лучших традициях женской логики решила Настя, отдаваясь ласкам мужа.

Утром нового дня Настя встала отдохнувшая, радостная и полная сил. Нежный поцелуй мужа, влюбленный взгляд его зеленых глаз, совместная утренняя ванна — что еще девушке для счастья надо? Лично Анастасии Николаевне — ничего!

Проводив мужа до его спальни — тоже одеваться, Настя спустилась по лестнице на первый этаж. Стоило ей только войти в столовую, как Орлов радостно метнулся к хозяйке. Громко тявкая, песик напоминал, что время его выгула давно миновало, пока хозяева в постели прохлаждались. Настя, радуясь его возмущению, накинула шубку и пошла с собакой в сад. Во время прогулки она невольно обратила внимание, как много людей встречаются ей в замерзшем негостеприимном саду: вот радостно улыбается садовник, вот выскакивают на дорожку Паляна с Ильиной, взмахивают руками, тоже улыбаются и куда-то опять убегают, вот Бор с сынком мимо прошли, Марика почему-то через заднюю калитку на улицу выйти решила…

— Променяла меня на другого мужчину? Так быстро? — наигранно-обиженно протянул за ее спиной муж, когда Настя гладила довольного щенка. — Бросила даже до завтрака?

— Он не мужчина, — улыбнулась она супругу. — Он пес. И мы оба уже готовы вернуться и съесть все, что только найдем.

Проводив мужа на работу и сто раз пообещав никуда из дома не выходить, а амулет связи весь день, прижимая к сердцу, при себе носить, Настя занялась уже привычными делами по хозяйству.

В утренних хлопотах по дому леди Таис постепенно начало подгонять ощущение, что она забыла сделать что-то очень важное и вот-вот не успеет. Читая отчеты арендаторов, Настя ощущала неприятное сосущее чувство в груди, которое словно вопило: «Беги скорее! Потом будет поздно!» — и не давало сосредоточиться на бумагах. Размышления о том, как повезло фермерам иметь арендодателем мага-стихийника, благодаря которому их посевам не страшны ни засухи, ни бури, прерывались поселившейся в душе неясной тревогой. Анастасия подумала, что это от желания скорее увидеть Северина, но при мысли о муже ее не окатило привычным уже теплом и счастьем. Сей факт насторожил ее. Настя помнила слова Донаты о том, что она теперь не испытывает наркотической зависимости от феромонов мужа, но не быть зависимой и не испытывать чувств — это разные вещи. Задумавшись о Северине, Настя осознала, что ее любовь к нему вдруг отошла далеко-далеко на второй план, освободив место для лихорадочной настойчивой потребности куда-то бежать. Куда? Она уже сто раз проверила список всех дел по дому, проконтролировала (многократно!) всю прислугу, доведя их до нервной икоты, позвонила мужу и выяснила, что у него все хорошо — усердно трудится во славу отечества. Дел вне дома у нее быть в принципе не может, так как в «отцовском» поместье ее уже схоронили и не ждут, а в других местах она и не бывала, кроме ярмарки и храма Донаты. Храм! Ей нужно туда! На Настю накатило огромнейшее облегчение, как будто груз тяжелый с плеч сбросила. Могла же и раньше сообразить! Мелькнула логичная мысль: «Зачем?», которая была сметена лавиной чувств. «Поблагодарить! Помолиться! Пообщаться, в конце концов, раз тут можно так вот запросто с богиней поболтать».

Анастасия бросилась в холл.

— Этен! Карету подать!

Дворецкий изумленно и испуганно на нее воззрился.

— Куда это вы, леди Таис? Лорд еще не скоро вернется. Вы сами обещали ему никуда не выезжать. Да и не принято, чтоб жены магов без мужей по городу ездили.

Его слова вызвали у Насти самую настоящую истерику с криками, воплями и попытками силой прорваться к входной двери. Не на шутку перепуганный дворецкий позвал на помощь дюжих слуг, которые надежно перегородили леди Таис выход из особняка. Из комнат повыскакивали Паляна с Ильиной вместе с другими служанками и с открытыми ртами смотрели на беснующуюся хозяйку дома. Из кухни подтягивались привлеченные шумом вооруженные половниками поварята под предводительством румяной Марики.

«Что я творю? — на миг очнулась Настя. — Здесь надо не силой, а хитростью брать».

— Извини, Этен, что-то накатило на меня. С утра не очень хорошо себя чувствую. Давай я позвоню мужу и его позволения на поездку спрошу? Ты весь разговор услышишь. И я ведь не одна ехать собралась — хоть десяток слуг со мной отправь для пригляда.

Дворецкий расслабился и согласился.

Удивляясь собственному, неожиданно томно-сексуальному и молящему голосочку, Настя лепетала в амулет связи:

— Дорогой, я хочу съездить в храм Донаты. Помолиться и поблагодарить богиню. Да, со мной все хорошо. Конечно, со слугами, Этен распорядится. Конечно, я быстро вернусь, ты и с работы приехать не успеешь. Да, можешь встретить меня у храма часа через три.

Получив вожделенное согласие на поездку от законного супруга, она бросилась одеваться.

К входу в храм Настя бежала, как умирающий от жажды в пустыне бежит к ручью в оазисе. Двери открылись.

— С возвращением, сестра!

— Здравствуйте! — проговорила Настя, торопливо шагая к главному залу. Ей срочно нужно было добраться до алтаря и приложить к нему руки.

Шаги Насти гулко отдавались под сводами храма, жрицы скользили бесшумно, как тени. «Темно, как в склепе, — подумала Настя, — все-таки жутковато здесь. Вот сейчас положу руки на камень — и станет хорошо. Очень хорошо!» Сила собственного безумного желания добраться до алтаря на миг ошеломила Настю и заставила ее остановиться.

«Что происходит? Откуда эта мания? Очень похоже на то, как мне раньше хотелось впиться в губы мужа, только нынешнее желание гораздо сильнее. А про мужа я и вовсе забыла!»

Мысль о забытом муже реально напугала Настю. Сходить по человеку с ума, любить его, всей душой желать повторения жарких ночей — и при этом забыть? На полдня? Из-за желания прикоснуться к холодному камню? Это было ненормально.

«Надо развернуться и уйти! Со мной происходит что-то плохое». — Настя решительно повернулась и сделала шаг назад.

— Куда же ты? — хором заголосили жрицы. — Подойди к алтарю!

«Глупая девка! — раздался холодный голос в голове. — Хочешь вернуться в этот мужской жестокий мир? Всю жизнь терпеть тиранию отца или мужа?»

«Бегом! Бегом отсюда!» — Настя держалась за эту мысль, с трудом переставляя ноги. Ей казалось, что она бредет в густом киселе или в патоке, так сложно давался ей каждый шаг. Тело скрутило болью, казалось, дрожала от напряжения каждая мышца, трепетал каждый нерв, даже дыхание было мукой. Жрицы не удерживали ее, молча наблюдая, как она сначала медленно тащилась, а потом ползла по полу к выходу. Желание вернуться и коснуться алтаря пульсировало в крови и буквально било в голову. Настя осознавала, что если не преодолеет искушение сейчас, то навсегда останется здесь, в этих стенах. Потеряется в этом притяжении, как отец в алкогольных парах, без шанса вернуться. Потеряет мужа, возможность иметь семью и детей, лишится того будущего, о котором мечтала в обоих мирах и которого уже почти достигла. Нет, она не отдаст свою победу в борьбе за собственный рассудок так легко. Русские не сдаются! Даже если очень-очень тяжко — не сдаются. Анастасии казалось, что она бредет в этом пыточном мареве уже много-много лет. «Что за мир такой! Куда ни сунешься — наркопритон, с кем ни поведешься — наркодилер!» — Яростная злость помогла Насте встать, держась за двери, открыть створку и вывалиться на улицу.