Аврора посмотрела на знакомый до боли почерк и прочитала, что Марту приглашают прийти сегодня в королевский дворец в любое удобное ей время. Под запиской стояла витиеватая размашистая подпись Рэйса.
— Да, монарх действительно приглашает вас на беседу.
— Ой, мисс, вы согласны со мной пойти, а? Отродясь я во дворцах не бывала — заробею, слова молвить там не смогу!
— Конечно, вместе пойдем, мне и самой по делу туда надо.
У стен дворца Марта и в самом деле затряслась от страха и повисла на руке у Роры. Уверенно таща девушку на буксире, Аврора поздоровалась со стражниками и уточнила у дворецкого, свободен ли король, мол, аудиенция им официально назначена.
— Неужто вам официально назначено? Вы же по жизни сами приходите, когда хотите и куда хотите, — добродушно усмехнулся пожилой человек.
Аврора лукаво улыбнулась и призналась, что приглашение и в этот раз есть только у ее приятельницы, а она только курьером по доставке приглашенных подрабатывает, поскольку у тех от королевского величия ноги подгибаются.
Обеих проводили в малую гостиную, в которой их ожидал его величество. Других придворных в комнате не было. Монарх поднялся из кресла при виде девушек и церемонно их поприветствовал.
«Эх, опять его лицо будто мраморная искусная маска — ничего не прочтешь. Ни мыслей, ни чувств не проглядывает», — расстроилась Аврора.
— Госпожа Марта, — меж тем начал говорить король, — я приношу свои искренние глубочайшие извинения за то несчастье, что произошло с вами по причине моего недосмотра и недогадливости. Я плохо выполнял свои обязанности правителя, и из-за этого вы пострадали. К сожалению, вы единственная среди спасенных из пещеры, кто способен услышать меня и кому еще можно чем-то помочь. Я позволил себе приобрести на ваше имя небольшую пекарню в центре столицы: на первом этаже есть все необходимое оборудование, а на втором — жилые помещения. Еще вам выделены денежные средства на обустройство. Примите, пожалуйста, от королевского дома эту компенсацию. Еще раз простите вашего короля.
Рэйс протянул девушке документы на пекарню и мешочек с деньгами.
— Ой, спасибо, король-батюшка, — потрясенно выдохнула Марта и покачнулась. Аврора быстро придержала ее под локоток. — Нешто взаправду столицу своими ватрушками да пончиками кормить буду? Всю жизнь мечтала свою печь заиметь! Век благодарна буду!
Пока Марта низко кланялась королю и разворачивала свиток, высматривая адрес своей пекарни, Аврора смотрела на грустное и виноватое лицо Рэйса и чувствовала, как в груди поднимается жар. «Как я могла сомневаться в своей любви к нему? — недоумевала она. — Это же самый лучший и прекрасный мужчина на свете, мне никто другой и не нужен!»
Марта сосредоточенно запыхтела, продираясь сквозь множество слов в официальной бумаге, и Аврора прочитала ей название улицы, объяснив, что от дворца это недалеко.
— Я провожу тебя, Марта, — предложила магиня.
— Что вы, мисс, я и сама дойду, чай не совсем темная! Коль заплутаю — у людей дорогу спрошу, язык не отсохнет. А у вас еще дела туточки имеются. — Марта еще раз поклонилась и поспешила на выход, прижимая к груди бесценные дары.
Перепоручив девушку лакею и прикрыв дверь, Рэйс отошел к окну. Аврора неловко переступила с ноги на ногу.
«С каких это пор я стала такой стеснительной, робкой и нерешительной девицей? Действительно, любовь — жуткая штука! Напрочь лишает ума и сообразительности, зато с лихвой добавляет смущения и неуверенности!» — повозмущалась Аврора и сказала:
— Это вы хорошо придумали с пекарней-то. А я так и не сообразила ничего разумного.
Рэйс повернулся и внимательно посмотрел на нее.
— Мы опять перешли на «вы»? — тихо спросил он. — А догадаться, как поддержать эту девушку, было нетрудно: человек с такими натруженными мозолистыми руками никогда не сможет жить на подаренные деньги, а чем она всю жизнь занималась — охрана сообщила, ее с малых лет родственники помощницей в пекарню отдали, точнее — продали. Да и любимая работа для нее сейчас лучшее средство оставить в прошлом все произошедшее. Скажи, ты на самом деле ненавидишь меня теперь?
— Нет! — воскликнула Аврора. — Совсем-совсем нет! Тогда я пыталась убедить преступников в том, что не стану тебе помогать, если меня развяжут. И все! Я не могу ненавидеть тебя, наоборот…
Аврора запнулась и с ужасом почувствовала, что краснеет.
«Опять я как спелый помидор! Это кошмар, спасите! За что, боги?»
— Насколько наоборот? — горячо прошептал ей на ушко Рэйс, который как-то внезапно оказался рядом и теперь возвышался над ней, подавляя немалым размахом плеч и высоким ростом и прожигая синим-пресиним взглядом.
«Ох, боженьки, что сказать? И как сказать, если язык онемел и не поворачивается? И я, кажется, сейчас утону в этих синих озерах его глаз, хотя отлично плаваю… О боги, о чем это я?»
Душевные метания магини прервал звук распахнувшейся двери и голос экс-короля:
— Рэйс, тебя ждут… — Тут Мираил запнулся, расширившимися глазами осмотрел отпрянувших друг от друга сконфуженных магов и пожалел, что его ноги не отсохли по пути к этой гостиной.
«Эх, как я маху дал? Ведь точно — серьезный и нужный разговор был. Почему меня боги не остановили? Сейчас бы уже помолвку праздновали, задержись я хоть на пять минут. Вот беда, теперь опять эти молодые и гордые вокруг да около неизвестно сколько ходить будут. И ладно мисс Таис — она девчонка еще, а сынок-то мой чего кота за хвост тянет?»
Сартор-старший вздохнул и закончил начатую речь:
— Ждут решения твоего по сыновьям сектантов. В малый совещательный зал приходи. — После этих слов Мираил поспешил уйти, закрыв за собой дверь.
Аврора поспешно заговорила о более понятных, чем сумятица чувств, вещах:
— Мальчиков, конечно, не воспитывали должным образом, они и школу только обязательную человеческую окончили, но в этом прежде всего виноваты их «отцы». — Последнее слово Рора произнесла презрительно и с сарказмом. Какие там отцы, если ни заботы, ни сердечного внимания эти маги-отступники своим детям не дали.
— Все мы такие отцы: матерей своим сыновьям дать не могли, да и с женами, по сути, так же обращались, — устало ответил Рэйс.
— Чушь! Честный договор, пусть и с ужасным финалом, — это одно, а беззаконное насилие, унижение да уничтожение людей, как бездушных тварей, — это другое. Все нормальные маги по-человечески к женам относятся, до конца жизни о них заботятся и в лаприкориях навещают, а теперь всем дают шанс на полноценную жизнь, да только человечки сами бороться не спешат (кроме маминых воспитанниц, конечно). Да, выживание магов долгие столетия было невозможно без жертв среди человеческих женщин, но маги не радовались этому обстоятельству, не позволяли себе низводить своих жен до положения рабынь и «инкубаторов», а главное — они чувствовали свою вину перед людьми и держали себя в строгости, их не развращала дарованная им сила. Именно сострадание и муки совести позволяли все эти годы магам оставаться магами, а не превращаться в таких вот «жрецов».
— Раскаяние и аскетизм магов как искупление вины. Идея не нова, но утешительна, — заметил Рэйс.
— Я не назвала бы это искуплением. Жертвам брачных договоров уже ничем не поможешь. Раскаяние магов им не нужно, оно важно лишь для самих магов, оно позволяет им не терять… душу, так, наверное, правильно будет сказать.
— И как, по-твоему, следует поступить с молодым поколением «жрецов»?
Аврора пожала плечами и напомнила, что не она управляет страной и не ей принимать такие важные решения. Рэйс возразил, что ее мнение ему очень важно, при этом красноречиво и ласково заглянул девушке в глаза. Аврора задохнулась от поднявшейся в ней хмельной волны ощущения близкого счастья и проговорила:
— Думаю, их можно в степи к троллям-митродонитам сослать, там они поймут, что такое трудолюбие и честная жизнь, смысл слова «милосердие» им объяснят и родину по-настоящему любить научат. Только магию им на время заблокировать — браслеты с амулетами на запястьях запаять, чтоб со стихиями пустыни не шутковали. А как школу жизни у тролльих философов пройдут, так и в магическую школу их забрать можно будет.
