Рен наклоняется, сейчас он физически ближе ко мне, чем когда-либо был за пять лет. Его

зеленые глаза за очками потемнели.

– Я прекрасно знаю, что ты разбираешься в компьютерах гораздо лучше меня или кого-либо

еще в школе.

– Правильно.

– И я знаю, Господи... да вся школа знает... что тебе нравится Айсис.

Я выдавливаю смешок, но он получается печальным.

– Действительно? Увлекательно. Люблю слушать новые сплетни.

– Это не сплетни, Джек, и, черт побери, вовсе не новые – это чертовски старая истина, и мы

оба это знаем.

Рен тяжело дышит, его лицо раскраснелось. Он расстроен и взволнован, но не зол. Рен

никогда по-настоящему не злится. Я дарю ему свой самый лучший взгляд.

– Разве ты не видел ее в кафетерии? Я для нее не существую. Она явно обо мне не

беспокоится. Так почему меня должно волновать, кто ей пишет?

– Она узнает о тебе правду!

– Самое время узнать об этом кому-то еще, помимо нас.

– Этот человек... – шипит Рен, указывая пальцем на фотографию. – Этот человек опасен. И он

пишет Айсис. Что если он причинит ей боль?

Наступает долгая тишина, затем я усмехаюсь и оглядываю его сверху вниз.

– Прости, меня это должно как-то волновать?

Лицо Рена вытягивается, будто его ударили. Он стискивает зубы и хватает обратно

распечатку.

– Я думал, тебя это волнует. Теперь понимаю, что ошибался.

– Да. А сейчас, если бы ты повернулся и прошел обратно туда, откуда пришел, я был бы

чрезвычайно благодарен.

– Я за нее переживаю! – внезапно кричит Рен. В помещении становится тихо. Библиотекарь

смотрит на нас, но Рен, кажется, этого не замечает. Его покрытые гелем волосы растрепались, а очки

75

LOVE IN BOOKS|ЛЮБОВЬ В КНИГАХ

ежеминутно съезжают. – Я волнуюсь за Айсис! Она сделала для меня больше, чем кто-либо другой,

и если ей снова причинят боль, я клянусь тебе...

– Ну? Что ты сделаешь? – смеюсь я. – Побьешь меня линейкой? Науськаешь на меня своих

нерях из студенческого совета? Ох, нет, подожди, знаю: ты позвонишь в свою благотворительность и

аннулируешь мои привилегии на пудинг.

А затем он усмехается. Рен, трусливый человек за камерой и мой кроткий бывший друг в

течение десяти лет, усмехается.

Прежде чем я смог пошевелиться, он схватил меня за рубашку и толкнул к книжной полке.

Библиотекарь отчаянно набирает охрану, девочки кричат, а парни начинают образовывать вокруг нас

поддерживающий, беспорядочный круг.

– Ну же, – ухмыляюсь я. – Ударь меня. Сделай это.

Зеленые глаза Рена пылают, его мышцы слишком крепкие для человека, который не посещает

спортивные клубы. Я слежу за его кулаком, и как только вижу, что он размахивается, Рен отпускает

меня и рычит:

– Нет. Это именно то, что ты хочешь. Видимо, кто-то уже размолол тебя в кашу, и теперь ты

хочешь, чтобы я это усугубил, потому что ты – эгоцентричный, мазохистский придурок.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – смеюсь я. Рен кивает, быстро и сильно.

– Ты прав, не знаю. Но я знаю, что до нее ты был мертв, внутри и снаружи, расхаживая вокруг

как зомби. Любой мог это увидеть. А затем появилась она, и ты загорелся, как гребаная свеча. И это

тоже мы смогли увидеть. Все. Даже София.

– Закрой рот, – рычу я.

– Поэтому Айсис сейчас тебя игнорирует? – смеется Рен. – Потому что она поняла, что София

много для тебя значит, а с ней ты просто дурачился?

– Я никогда... никто никогда...

– Именно это ты и делал! – кричит Рен. – Ты, черт побери, сделал это, Джек! Она прошла

через многое дерьмо, через столько не должна проходить ни одна девушка, и ты подарил ей

надежду! А потом она встретила Софию и ты, черт возьми, ее разрушил!

– Я не...

– Как она могла конкурировать, идиот? – голос Рена становится еще громче. – Просто

воспользуйся своим огромным проклятым мозгом на две секунды, ты отдал Софии все. Ты

посылаешь ей письма. Вы вместе со средней школы. У вас была Талли, и Айсис, черт возьми, знает и

об этом тоже...

Мой разум проясняется, в задней части черепа поднимается ужасный пронизывающий шум.

– Она что?

– Айсис знает! Она ее видела! Сама пошла и нашла ее, потому что она – Айсис, и это то, что

она всегда делает!

Что-то во мне молниеносно падает.

– Что делать? – шепчу я, собственный голос удивляет меня тем, насколько он хриплый. Глаза

Рена становятся ярче.

– Ты расскажешь ей правду. Прежде чем это сделает отправитель письма и увлечет ее глубже.

– Ты забываешь о том, что она больше не признает мое существование.

– Я позабочусь об этом, – отвечает Рен. – Просто пообещай мне, что расскажешь ей, когда я

предоставлю тебе возможность.

– Ты стал вполне маленьким диктатором, – усмехаюсь я.

– Я им и был, – он сжимает кулак. – Со времен побега. Я каждый раз убегал, когда кому-то

причиняли боль. Но не на сей раз. На этот раз я не убегу.

Он разворачивается и уходит, прежде чем я могу ответить ему и поставить на место.

Я наблюдаю за Айсис с парковки, каждой частичкой ощущая себя сталкером, но решаюсь

изучить ее лицо в новом свете. Она знает, что я сделал той ночью. Именно поэтому она меня

игнорирует. Айсис слишком умна, чтобы не сложить дважды два. И она знает о Талли.

Теперь в ее руках мои самые большие секреты. Вот так просто, как и то, что я знаю ее месяцы.

И у меня месяцами был ее номер телефона, но я ни разу не написал ей и не позвонил. До сих пор.

Мои большие пальцы порхают над клавиатурой.

«Мы квиты».

76

LOVE IN BOOKS|ЛЮБОВЬ В КНИГАХ

Я вижу, как она останавливается и достает телефон, Кайла что-то бессмысленно ей говорит.

Айсис поднимает голову, осматривая парковку, и на одно мгновение наши глаза встречаются. На

одну секунду теплый янтарный оттенок поглощает меня, и я позволяю.

А затем я отпускаю это и отворачиваюсь.

***

Сегодня последняя ночь.

Эта женщина последняя.

Она старше – трофейная жена адвоката, заключенная дома и предоставленная беговой

дорожке, а также в каком-то смысле Марта Стюарт, игнорируемая мужем, у которого достаточно

проституток, чтобы держаться подальше от жены. У них нет детей. Она несчастна, в хорошей форме

и очень беспокойная, гостиничный номер более хорош, чем обычно, и, когда эта женщина

удовлетворена и измождена, она начинает плакать.

– Спасибо.

Я надеваю джинсы и вежливо киваю.

– Сколько... сколько тебе лет? Знаю, я спрашивала это в вестибюле, но тебе ведь на самом

деле не может быть двадцать три...

Я озаряю ее улыбкой.

– Больше восемнадцати. Вы в безопасности.

Она закрывает глаза рукой.

– О, Господи! Я практически совратила ребенка.

Я вспоминаю всех женщин, которые были до нее, обманутые тем фактом, что я выглядел на

двадцать один год, в то время как мне было пятнадцать. Она и понятия не имеет, о чем говорит. Я

слишком быстро вырос и она не имеет ни малейшего понятия, каково это.

– Это моя последняя ночь, – говорю я, застегивая рубашку. – На этой работе.

– Да? Это хорошо. Такому милому, как ты, не нужно оставаться на этом поприще. Это

разрушает хороших людей.

И ты все еще пользуешься нашими услугами. Я изгибаю уголок губ, пока она не видит. Она

принимает душ и одевается, я достаю лэптоп и сажусь на кровать, используя бесплатный Wi-Fi.

– Номер твой на всю ночь, – говорит она, когда выходит в выглаженном розовом костюме с

идеально уложенными рыжими волосами.

– Спасибо, – бормочу я. Женщина – я не помню ее имя – заглядывает над моим плечом.

– Ооох, что ты делаешь? Выглядит увлекательно...