– О чём? – заинтересовалась Аня.

– Уже второй раз «Фаэтон» переносит нас в прошлое, и у нас опять нет возможности сидеть сложа руки, оставаться простыми наблюдателями, мы вынуждены почему-то принимать участие в исторических событиях. Вам не кажется это странным?

– Знаешь, – медленно произнесла Аня, – тут вообще-то с самого начала всё странно… Но я думаю, это зависит от человека: кем он был, какое положение занимал в обществе, как влиял на историю. Наверно, любой человек как-то на историю влияет. Из маленьких конкретных поступков она и складывается. А все люди связаны между собой. Вот ты, например, проснулся утром в плохом настроении, вышел из дому и нахамил человеку, чтобы «выпустить пар». А этот, кому ты нахамил, допустим, личный шофёр какого-нибудь члена правительства. Твоё настроение передалось ему – цепная реакция. Он сел за руль автомобиля и не справился с управлением, его босс попал в больницу… А в правительстве решался важный вопрос, одного голоса не хватило, ну, и ввели, допустим, войска в соседнюю страну или дефолт устроили… А всё из-за чего? Из-за твоего плохого настроения.

– Ты какие-то страсти рассказываешь, – покачал головой Ваня. – Если бы все так было, мы бы уже из Франции вернулись не в свою Москву, а в какой-нибудь душный кошмар похожего, но искаженного мира, как в кино показывают. Не верю! Как говорил Станиславский. Наверняка существуют какие-то регулирующие механизмы. Ты, как слон в посудной лавке, влезаешь в мир со своим плохим настроением, а другой человек – с хорошим настроением – все это безобразие исправляет.

– Согласна! – обрадовалась Аня стольлюбопытной мысли. – Я ведь о том же и говорю. Регулирующий механизм, Бог или природа – это все игра словами. А по сути, каждый из нас влияет на историю. Каждый поступок вплетается в некий общий поток. Понимаете? – она все больше увлекалась. – И все мы отвечаем друг за друга и за мир в целом. А «Фаэтон», собственно, ничего к этому и не добавляет. Просто, оказавшись в прошлом, мы особенно ярко видим, как работает этот закон истории. Раз мы живём здесь, значит, влияем на данный отрезок времени. Так задумано. Быть сторонними наблюдателями могут только боги. А мы – обычные люди и сразу, автоматически становимся участниками всех событий. Понимаете, о чём я говорю? Не было у нас выбора и нет.

– И все равно странно, – сказал Саша, оставаясь при своём. – Мы же могли оказаться в каком-нибудь захолустье, общаться со случайными людьми… Так нет же, сначала попадаем в легендарный Монсегюр, потом – прямо на похороны не менее знаменитого Тутанхамона.

– Мудрите вы оба, – заметил Ваня. – Каждый просто попадает в свою прошлую жизнь. А уж кто кем был, – это дело случая. И два раза – это еще не статистика. Да и так ли уж сильно в итоге мы повлияли на историю?

– Ну, по поводу Франции – тебе виднее, – не стал спорить Саша. – А здесь на сегодняшний момент мы лишь выяснили, исходя из моих воспоминаний, что Тамит был похищен Джедхором. Джедхор это сделал, потому что мы его попросили, точнее даже, поставили условие, так как у нас нет выбора. Вот и всё, что пока известно о нашей роли в истории Древнего Египта.

– Но это и есть самое важное, – заключил Ваня, – мы же согласились на участие в похищении Анхесенамон. И если не совершим его, история изменится, а этого нельзя допустить. Правильно я понимаю?

– В общем, да, – кивнул Саша. – Но у нас нет подсказки, что делать дальше во дворце: как вести себя, что говорить… Мы даже не знаем, что должно получиться в результате, то есть что будет с Анхесенамон.

– Да, – вздохнул Ваня, – во Франции было проще. Я там добросовестно все вспомнил и выдал готовый сценарий жизни в Средневековье, оставалось лишь чётко следовать этому плану и никакой самодеятельности. А ты, Ветров, халтуришь: половину перезабыл и подбиваешь нас действовать по наитию.

Саша ничего не сказал, лишь виновато развел руками. И Ваня, вдруг почувствовав себя самым здравомыслящим среди них троих, твердо заявил на правах временно исполняющего обязанности старшего:

– Ладно. Что будет – то будет. Но во дворец идти надо. Кстати, ребята, вы придумали интересные истории, которые мы будем рассказывать Анхесенамон?

– А чего их придумывать, – ответила Аня. – Их давно уже придумали другие люди. Гомер, например. И вообще, лично я знаю предостаточное количество сказаний, мифов и легенд, которые будут интересны владычице своей новизной.

– Вот и чудненько! – обрадовался Ваня. – Ты их будешь рассказывать, а Сашка – переводить.

– А ты что будешь делать? – спросила Аня. – Плясать, что ли? Или фокусы показывать?

– Короче, – прервал их Саша, вспоминая, что старший все-таки он. – Каждый будет рассказывать истории. Иначе мы подорвём свой престиж. Корнет Оболенский, уж и Вы, пожалуйста, не ударьте в грязь лицом! Мы должны дополнять друг друга, как музыканты в оркестре. Задача ясна?

– Так точно, поручик… Ветрицын, – дурашливо козырнул Иван. – Буду думать и вспоминать что-нибудь интересное из своего золотого детства.

– Из самого раннего не надо. Ладно? – жалобно попросила Аня. – Про колобка не стоит, наверно?

– Зря так думаешь, – возразил Ваня. – «Колобок» – это настоящий триллер с поучительным финалом. Все от рассказчика зависит.

– Ну, хорошо, дерзай, – смирилась Аня. – Пусть каждый сам подбирает себе репертуар.

– Главное – другое, – напомнил Саша, – нужно как-то исхитриться передать Анхесенамон письмо Джедхора с планом побега из дворца.

– Да, это будет непросто, – признал и Ваня. – Вокруг неё, наверно, миллион слуг и все потенциальные стукачи. Надо что-то придумать.

На троих они придумали минимум пять вариантов передачи письма и еще не успели выбрать лучший, когда в комнату вошёл Апуи. Он сообщил, что похищение Тамита прошло успешно и теперь помощник визиря находится на безопасном расстоянии от дворца. Правда, Апуи решительно не понимал, зачем все это нужно, но он давно привык чётко исполнять приказы и не задавать лишних вопросов.

Оставалось совсем немного времени до назначенного часа обеда во дворце. Под руководством Джедхора ребята привели в порядок свою одежду, проверили все украшения, поправили парики и макияж и в полной «боевой» готовности стали ждать прихода сопровождающих. Письмо Джедхора они тщательно спрятали под одеждой – хорошо, что пышные складки наряда и широкая верхняя накидка позволяли сделать это. Также Джедхор позаботился и о подарках владычице. Это считалось обязательной церемонией. Великолепные браслеты и серьги, сделанные лучшими мастерами Египта, были бережно уложены в резной ларец из эбенового дерева.

– Если бы вы смогли преподнести владычице какой-нибудь необычный подарок, это было бы просто великолепно, – произнёс Джедхор с надеждой в голосе. – Она бы сразу поняла, что вы не простые люди, а таинственные чужеземцы. Все эти браслеты, кольца и ожерелья, конечно, очень дорогие вещи, выполненные специально на заказ, но этим Анхесенамон не удивишь.

Саша и Ваня посмотрели на Аню.

– Что вы на меня смотрите? – сказала она. – Опять хотите «раскулачить»? В средневековой Франции вы только и делали, что отбирали у меня мои вещи. А ты, – и она обратилась к Ване, – специалист по женским сумочкам, может, угадаешь, что лежит в моей косметичке и чем можно удивить владычицу?

– Во-первых, – возразил Ваня, – в нашем прошлом путешествии мы изъяли у тебя только браслет, который не имел особой ценности, потому что являлся бижутерией. И, как ты помнишь, он здорово помог нам. А зеркальце ты подарила сама нашему гостеприимному хозяину замка. Во-вторых, я никакой не специалист по женским сумочкам. А в-третьих, Ань, ты же понимаешь, у нас с Сашкой вообще ничего такого нет. Чем мы можем порадовать Анхесенамон? А у тебя как у женщины непременно найдётся что-нибудь интересненькое для нее. Губная помада, крем-пудра, духи …

– Стоп! – остановил его Саша. – Духи! Конечно, духи. Здешние дамы просто помешаны на них. И если у тебя есть духи?, да ещё с необычным для них ароматом, – это будет лучшим подарком.