– Для тепла, – сказал Саша первое, что пришло в голову.

Сейчас ему не хотелось вступать с Ваней в пустые дебаты. Ане – тем более, у неё просто не было сил. Заглянув в корзину, девушка лишь ухватила за край аккуратно сложенную верёвочную лестницу, натянула ступеньку, испытывая на прочность, и бросила назад.

– Всё-таки молодец Джедхор! – заметила она. – В этой суете мы с вами чуть не забыли самое главное.

– Да уж, – проговорил Саша. – Ты хоть спасибо сказала?

– Я – да, двумя словами, которые помню, – похвасталась Аня, – но лучше будет, чтобы ты нормально поблагодарил и Джедхора, и Апуи.

– Успеем, – отозвался Саша немного рассеянно, потом повернулся к Ване: – Что ты там ещё тащишь? Давай уже укладывать корзину.

– Смотри, какие шикарные нагрудные ожерелья! Это нам подарила Анхесенамон.

Ваня всякий раз произносил имя владычицы, как будто читал стихи со сцены, смакуя каждый звук необычного слова.

– Побрякушки хороши, – сказал Саша. – Но что мы будем делать с ними в Москве?

– Ты еще не понял? – спросила Аня, хитро покосившись на Ивана. – Оболенский спрячет их у себя под подушкой и будет перед сном целовать.

Ваня плотно сжал губы и прищурился.

– Нет, – проговорил он жестко. – Я их продам антикварам. А на вырученные деньги куплю два «мерседеса». Один себе, а второй – Анюте, чтоб у нее характер стал помягче.

– Слушайте, – улыбнулся Саша, – да вам хоть по миллиону долларов дай каждому, вы всё равно ругаться не перестанете. О чём вы говорите?! Это же такие артефакты! Египтологи все с ума сойдут: украшения второго тысячелетия до нашей эры и… абсолютно новенькие!

– Да никто не поверит, что они настоящие, – сказал Ваня. – Проще какому-нибудь подпольному ювелиру отнести. А то ученые и впрямь могут рассудком помутиться.

– Погодите, – встряла Аня. – Почему никто не поверит? А углеродный анализ?

– Вот чудачка! – сказал Саша. – Во-первых, углеродный анализ абсолютно неактуален для изделий из золота и камня. А во-вторых, мне вдруг пришло в голову, даже если использовать другие изотопные методы, подумайте сами: мы же перемещаем эти предметы из прошлого мгновенно, значит, никакие радиоактивные элементы не успеют в них распасться. И любая экспертиза покажет, что это – лишь современная подделка высочайшего класса. Так что Ваня прав, реализовать их можно только на черном рынке. Ни в музей, ни в академию наук не возьмут.

– А ты так страдаешь от этого? – удивился Ваня. – Тоже мне, меценат! Музеям решил помочь… Тут и думать нечего. Насчет продаж я пошутил, конечно. Кончится это либо ударом по голове где-нибудь в подъезде, либо элементарным арестом. Лично я все эти штуки оставляю себе на память. А вот через несколько лет, когда такие путешествия во времени станут обычным делом… ну, как поездка в Турцию на неделю, тогда обязательно введут закон о реституции культурных ценностей, похищенных в прошлом. И всё встанет на своё место.

– Ну, ты фантазёр! – восхитилась Аня ходом его мыслей. – Но вообще, Вань, я с тобой полностью согласна. А ты, Саш, с учёными и музеями погорячился, конечно. Твоя «правильность» иногда просто бесит. В конце концов, чего такого мы везём в двадцать первый век? Вот если б ты притащил на себе библиотеку Ивана Грозного, или Янтарную комнату, или шлем воина из Атлантиды – тогда бы можно было говорить об артефакте, об интересе для науки. А так… – и она усмехнулась.

– Знаешь что, Ветров, – решил еще добавить Ваня. – соблюдать все законы – дело, вестимо, благородное, но советую не забывать золотого правила: если нельзя, но очень хочется, то можно. Не будь таким занудой, Сашка! Кстати, мы же не взяли ничего чужого! Это всё – подарки. А дарёное не дарят. Даже музеям. Верно?

Саша почесал в затылке.

– Ну, братцы, совсем вы меня заклевали. Конечно, оставим ожерелья себе на память, – вздохнул он, – но я уже о другом думаю: помните, из какой ситуации мы стартовали? Эх, не пришлось бы нам этими ожерельями во врагов кидаться, как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию»!..

– Ой, нет, нет! – замахал руками Ваня. – Только не об этом! Не порть нам настроения.

– А когда об этом? – угрюмо спросил Саша. – В Москве уже некогда будет.

– Завтра, – сказал Ваня уверенно. – Знаете, как сказал однажды Уинстон Черчилль: «Если вы стоите, но есть возможность сесть – сядьте. Если вы сидите, но можно лечь – ложитесь».

– Отличная идея! – согласилась Аня. – Прилечь давно пора, а вы всё треплетесь.

И она первая подала пример.

– Завидую змее, – философски заметил Ваня, тоже улёгшись и вытянув гудящие от долгой ходьбы ноги. – Эта тварь, даже когда двигается, всё равно лежит.

– В армию пошёл бы, – буркнул Саша, – там этому учат. Перемещение по-пластунски называется. Масса удовольствия. Особенно, я так думаю, поздней осенью и по болоту.

– Ребят, вы поспать дадите, или так и будете бубнить до прихода Уны? – взмолилась Аня. – Мало мне того, что здесь какие-то подушки кривые?

– Как это – кривые? – хихикнул Ваня.

– Ну, каждый раз, когда я кладу голову на эту деревянную подставку, мне кажется, что меня пытают инквизиторы.

– А ты подложи что-нибудь из одежды вместо этой подставки, – предложил Ваня. – Я, например, так и делаю.

– Да уж, – поддержал Саша, – подушечки здесь жестковаты. От долгого лежания на них, наверно, деформируется череп. А голову надо беречь, ведь в ней самое ценное, что есть в человеке…

– Зубы, – подсказал Ваня.

– Для тебя наверно, так и есть, – включилась Аня. – Зубы тебе необходимы, чтобы держать за ними свой язык без костей.

– А у тебя он с костями?! – изобразил искреннее удивление Ваня. – Вот что надо в музей сдавать!

– А я предлагаю поставить памятник тому, кто изобрёл мягкие подушки, – сказал Саша. – Без костей.

Каждый из них говорил о своём, как в пьесах Чехова. Но все вместе снова задумались о подушках: почему именно теперь им стало так неудобно лежать на здешних кроватях?

– А кто изобрёл мягкие подушки? Неизвестно. Как неизвестен и автор колеса, – рассуждала Аня, похоже, уже забывшая, что собиралась спать.

– Не знаю, как вы, – проговорил Ваня, а я, если посплю минут пятнадцать-двадцать среди дня, потом чувствую себя только еще более разбитым.

– Вот что, ребята, – строго произнёс Саша, как он уже привык это делать в последнее время. – Каждый отдыхает, как умеет: спит или не спит, с подушкой или без, лежит или стоит, как лошадь, но чтобы все были в форме к началу операции!

– Товарищ командир, – подняла голову Аня. – Это что, приказ? Или только проект приказа в первом чтении?

– Это черновик приказа, – улыбнулся Саша. – Окончательный вариант будет в стихах. Ванька напишет.

– А что – запросто! – откликнулся Иван и замолчал, очевидно, про себя подбирая рифмы.

Так никто их них задремать и не успел, когда в дверь тихо постучали, и появилась Уна. Коротким жестом она велела следовать за ней, и вскоре все четверо оказались у потайной двери в покои Анхесенамон.

– Через главный вход мы не можем войти, – объяснила служанка. – Стражники охраняют покои владычицы.

А царица уже с нетерпением ожидала своих спасителей.

– Я готова бежать, – тихо произнесла она. – Сейчас самое время. Все разошлись по своим комнатам, и мы сможем беспрепятственно покинуть царский дворец.

– А что делает Аи? – спросил Саша.

– Пребывает в состоянии блаженного покоя, – сказала Анхесенамон. – Он получил всё, что хотел, и теперь наслаждается победой, даже не подозревая о том, что я затеяла.

– Но его победа не полная, – произнёс Саша. – Официальная церемония состоится только послезавтра.

– Это его уже не волнует. Я же сегодня утром объявила его владыкой, а церемония – это лишь подтверждение прав на престол… Не будем больше о нём говорить. Надо поторопиться, пока все спят.

И она направилась к потайной двери.

Аккуратно минуя все посты стражников, владычица и её служанка, вели ребят сложным маршрутом: узкими кривыми коридорами и короткими тёмными переходами, открывая и закрывая потайные двери, спускаясь и поднимаясь по небольшим деревянным лестницам, и, наконец, благополучно выбрались на улицу. Пройдя великолепный сад с прудом, они оказались у высокой стены, окружавшей царскую усадьбу. В стене едва виднелась маленькая дверца, заросшая виноградом. Анхесенамон и Уна раздвинули лозы, и ребята, подойдя ближе, увидели, что дверь заперта на довольно мощный засов с несколькими отверстиями, своего рода накладной замок. Уна достала из корзины специальный ключ – большую плоскую дощечку с бронзовыми штырями, и запорный брус легко скользнул в сторону.