— Давно пора было это сделать, — говорил он мне, натягивая перчатки на каждую мою руку поочередно. — В присутствии чужих не снимай их, не давай никому смотреть на свои руки.

— Почему? — звучало это немного странно. Почему я не могу их снять?

— Потому что твой эльф только сейчас позаботился о том, чтобы скрыть отсутствие у тебя брачных татуировок на руках, — прокомментировал Деас, как бы невзначай проходя мимо, провожаемый скептичным взглядом Фаля.

Усмехнулась, вот оно что. Если вспомнить несколько случаев, ему и правда приходилось наталкиваться на последствия плохо скрываемой лжи.

Теперь мы с Деасом остались в пределах таверны одни, Рена с Фалем ушли по привычным уже для нас делам. Обновить оружие, кое-что подлатать, кое-чего докупить, обстановку разведать. Волк не стеснялся проявлять по отношению ко мне свой инстинкт защитника, не упуская при этом возможности поддеть моего эльфа. Фаль бесился, но тихо. Вон, оставил же меня на попечение серого волка.

— Волчара, — позвала я читающего газету оборотня. Дождавшись его вопросительного «ммм», от безделья решила вновь потыкать в мир лишним пальцем методом проб и ошибок. — В моем мире есть поверье, — начала я вещать заговорщицким голосом, руками старательно завязывая шнурочек для волос в несколько узлов. — Чтобы задержать оборотня, нужно бросить ему что-то связанное, и он не сможет никуда деться, пока не развяжет все узлы. Так что НА!

Со всем азартом бросаю в волка до половины в узлах закрученный шнур, минутой ранее стянутый с собственных волос. Тот ударяется в грудь явно этого не ожидавшему волку, который замирает в шоке то ли от моего абсурдного предположения, то ли из-за моей шалости. Я, скрестив руки замком, с чисто научным интересом и улыбкой «аля мечта стоматолога» наблюдаю за ходом эксперимента.

— Ты сейчас серьезно? — Деас швырнул мне связанную веревочку обратно, отрываясь от свода печатных магических новостей.

— Значит, это неправда? — лукаво улыбаясь, вновь бросаюсь в него.

Странно, но за небольшой период времени где-то в две недели, мы с серым даже как-то сблизились. С ним и пошутить можно, и побеситься, если шило в одном месте заиграет. А зная мою по-ребячески неумную натуру, волк ловил от этого свой кайф.

Деас поймал шнурок на лету, отбрасывая газету в сторону:

— Совершенная неправда, — выпускает когти, стараясь расцарапать первый узелок. — Я всегда могу остановиться, если захочу.

Вот за таким занятием, заставляющим просто улыбаться и смеяться в голос, нас и застали Фаль с Реной. Из открывшейся двери потянуло сквозняком, который исчез почти сразу. Дроу в который раз видит наш с оборотнем фен-шуй, но ничего не говорит, просто холодно смотрит.

— Чем вы занимаетесь? — Рена подхватывает заразительную улыбку, наблюдая за стараниями Деаса, откровенно не справляющегося с простой задачей по рассеиванию мифов моего мира.

Я только успеваю встать из-за стола, как севший дроу сразу же за талию притягивает меня к себе. Встречаю его хмурый взгляд улыбкой.

— Да, блин! — о, мое влияние. — Надоело.

Волк встает и уходит. Не отвлекаясь от шнурка. Так это не шутка?.. Не может быть. У меня в запасе Рена для чистоты эксперимента. Однако волчица уходит вслед за Деасом на второй этаж, где разместилась ее комната. Провожаю ее взглядом, а сама испытываю давление затвердевших мышц родного хранителя.

— Ну, что ты опять так напряжен? — с нежностью обнимаю лицо своего эльфа. Знаю, в моих глазах он научился распознавать некоторые эмоции. — Поверь, никому кроме тебя я не нужна. Твоя ревность не обоснована.

Две недели относительного спокойствия позволили эльфу полностью увлечься нашими взаимоотношениями. Он постепенно приучает меня к себе, я стараюсь идти ему на уступки, насколько этому позволяет мое внутреннее устройство. Но я столкнулась с одним качеством, которое у Фаля обострилось: ревность.

В какой-то степени, это очень греет меня. Не потому, что люблю терзать душу своим претендентам на руку, сердце, почки, селезенку, а потому, что мне почему-то крайне необходима постоянная подпитка уверенности в том, что я нужна. Даже элементарное внимание, конкретно его, очень меня поддерживает. Бесценно понимать, что в совершенно чужом мире есть что-то твое, родное. Ума не приложу, как подпустила к себе кого-то настолько близко.

Он ничего не отвечает. Просто уткнулся лицом мне в живот, и замер.

Нежно глажу его по невероятно мягким волосам. Целую в макушку, прижимаясь щекой.

— Я нашел для тебя храм, — с плохо скрытой грустью произносит мой эльф, прижимая меня к себе крепче. — Мы можем пойти туда сейчас, если еще не передумала молиться.

Он насторожен и молчалив, когда вопрос касается храмов. Он все еще боится, что я исчезну, а я ума не приложу, как так вышло, что опасный дроу на самом деле обычный мужчина со своими привязанностями и страхами.

Да, на мои плечи ложится очень сложный выбор. Вернуться домой, где меня любят и ждут мои близкие, родные люди. Где я знаю все, где мои умения востребованы, где свободна. Или же, в буквальном смысле, подарить себя ему. Быть беззащитной, многого не знающей и не понимающей, зависимой от него.

Мне страшно, что когда-нибудь я перестану значить для него то же, что и сейчас. Как мама для отца, все рухнуло в один миг.

Это естественно. В моем мире любви не существует на протяжении обычной человеческой жизни. Здесь они живут в несколько раз дольше, мои опасения имеют почву.

Я не знаю. Душа болит и разрывается. Сейчас хочу хотя бы попросить о связи с матерью. Или просто узнать, что с ней все в порядке. О том, чтобы послать ей весточку, даже надеждой себя не тешу.

Фаль воспринимает это по-своему. Думает, что меня все равно неизбежно тянет домой. Ничего не говорит. Сколько волка не корми, все равно в лес смотрит. Для него я такой вот волк, пусть и никогда не признается в этом.

Чувствую, как велико его желание остановить меня, как хочет сжать и не отпустить, запереть. Но никогда не позволит себе причинить мне боль. Скорее пострадает сам, меня это пугает.

Не могу не пойти. Хотя бы узнать что-нибудь о матери, я ведь не прошу много у всемогущих богов?

— Ты мне доверяешь? — спросила у него. Ну же, подними на меня глаза, Фаль. Ты же знаешь, что значит для меня преданность.

— Да, — ответил он погодя, как кивнул. Глаз так и не поднял. Мой уголок губ исказился в печальной улыбке.

— Тогда отведи.

Небольшой храмик ничем не примечательного городка, я бы даже сказала, деревеньки, не выделялся ничем, кроме, разве что, материалом, из которого был построен. Высеченный из камня, берущий начало в скале, он являл собой проход из мира живущих на этой земле в мир самих божеств.

По мере углубления, прохладный воздух становился привычнее, а дыхание все равно исходило паром, словно ты огненный дракон.

Фаль шел на несколько шагов позади меня. Он витал в своих мыслях, а я пока боялась давать ему надежду и заверять, что точно буду с ним. Да, он давно стал мне дороже и ближе, чем я бы сама хотела, но я не могла предать мать. Не могла стать такой же, как отец. Я понимаю, что я не обязана быть рядом с ней, как собачонка, но я всегда хотела компенсировать ей отсутствие моей прямой родной крови — отца. Мне стыдно, что я его потомок. Хотела отдать жизнь, исправляя его ошибку и боль, что он причинил моему самому дорогому человеку.

Шаг. Я снимаю ботинки поочередно, чтобы босыми ногами ступить в ледяные цветы.

Шаг. Опускаюсь на колени, принимая подобострастную позу. Откидываю голову назад, закрывая глаза, ладони складываю у сердца.

Фаль не пересекает черты тени, что скрывается за ореолом света от постамента с цветами. Он прислонился спиной к стене и смотрит лишь украдкой. Я этого не вижу, просто чувствую. Горечь.

С трудом беру себя в руки и заставляю себя сосредоточиться на матери, ее переживаниях…

Я почему-то верю, что он умрет. Если я оставлю его, он просто не захочет жить.